могла не сделать фотографию. Подходя к нему, я прикоснулась к его руке, чтобы

сообщить, что я рядом.

— «Психея, оживлённая поцелуем Амура», — сказал он мне, не отрывая взгляда от

изумительного творения.

Я была знакома со скульптурой Кановы, когда видела ее гипсовую версию в музее

Метрополитен в Нью—Йорке, но эта версия из мрамора была поразительным шедевром.

Он продолжал:

— Люди приходят сюда, чтобы увидеть Мона Лизу, Венеру Милосскую или

работы Микеланджело, но эта... эта моя любимая. Для меня это идеальный символ...

— Любви, — закончила я за него. Леви тайком, с оттенком робости в глазах,

взглянул в мою сторону, а затем вернул свой взор к любовникам, вырезанным из камня.

— Ты знакома с аллегорией, послужившей вдохновением? — Он не ждал от меня

ответа. — Когда он впервые увидел, насколько она прекрасна, Амур, пренебрегая

запретами матери, влюбился в Психею. Затем Венера потребовала, чтобы Психея

принесла из подземного царства сосуд. Психея из любопытства открыла его, и из сосуда

вылетел сон подземного мира и усыпил ее. Амур увидел ее лежащую там, казалось

безжизненную, и уколол ее своим луком, пробуждая от вечного сна, — он помахал рукой

на скульптуру, — «Психея, оживлённая поцелуем Амура».

Мои глаза метнулись к ней. Эрос, Бог любви, был очарован богиней Души. Ее руки

тянулись к любимому. Его руки убаюкивали ее. Их глаза искали друг друга.

Я украдкой посмотрела на Леви. Если я правильно помнила, Купидон был

таинственным любовником Психеи, навещая ее во дворце глубокой ночью и занимаясь с

ней любовью. Она узнала, что это он, лишь когда зажгла лампу, желая увидеть его лицо,

вынудив его сразу же покинуть ее.

Жизнь подражала искусству.

Уже два раза я просыпалась и видела Леви рядом. Кем был этот мужчина передо

мной? Мужчина, вызывавший у меня реакцию своими словами и действиями.

Леви повернулся ко мне с весёлой улыбкой.

— Продолжим? — я кивнула, и он повёл меня через толпу, наши руки переплелись

и постоянный ток побежал по моему телу.

~о0о~

Когда я вышла из лифта после того как час за часом смотрела на произведения

искусства, которые изучала раньше, мои туфли начали впиваться в пятки Мы

остановились в кафе для быстрого перекуса, но этого времени было недостаточно, чтобы

мои ноги отдохнули. Леви, заметив, что я начала хромать, взял одной рукой меня под

ноги, а вторую положил на спину и быстро поднял меня на руки. Я автоматически обняла

его за шею. Я была в ужасе от падения, во многих смыслах.

— Что ты делаешь? — запротестовала я.

— Причина номер четыре. Я понесу тебя на спине, когда ты устанешь, — его глаза

загорелись, когда он улыбнулся мне, даже не напрягшись от тяжести моего веса, — разве

это не лучший способ? Или ты предпочитаешь прокатиться на спине?

Я покачала головой и уткнулась ему в шею. Он восхитительно пах, и от этого

внутри меня что-то дёрнулось.

Когда мы дошли до двери номера, я достала свою карту-ключ и открыла дверь,

впуская нас внутрь. Он осторожно усадил меня на край кровати и встал на колени. Прежде

чем снять мои туфли, Леви погладил мою правую ногу до самой ступни. Когда он сделал

то же самое с моей левой ногой, у меня мурашки пробежали по спине, и тепло разлилось в

животе.

Оставив туфли в сторону, он потёр мои ступни и прошелся вверх по икрам, убирая

боль из мышц. Мурашки следовали по следам его пальцев. Все, что я могла делать, это

стонать и наслаждаться восторженными ощущениями, которые вызывали его

прикосновения. Если бы он пошёл немного выше к мои бёдрам, у меня бы не нашлось сил

остановить его.

Закончив, он поцеловал мои коленки и сцепил руки поверх них, положив голову

сверху.

— Хочешь принять ванную? — он смотрел прямо на меня сквозь длинные, тёмные

ресницы.

Он имел в виду с ним?

— Это было бы замечательно, — ответила я хриплым голосом.

Он встал и пошёл в ванную. Через мгновение я услышала, как хлынула вода, и в

комнату проник аромат лаванды. Он появился снова, с закатанными рукавами белой

рубашки, демонстрируя накачанные мышцы его загорелых рук.

— Для тебя все готово. — Только для меня? Хотела спросить я, но он тут же

добавил: — Встретимся за ужином через несколько часов.

Мои плечи расслабились. Встав, чтобы направиться в ванную, я прижалась к нему,

и, не зная, что сказать, оставила поцелуй на его мягких губах. Это заставило его

улыбнуться, улыбкой, которая почти заставила меня затащиться его с собой в ванную.

— Твоя ванна остывает. Увидимся позже, — прошептал он мне на ухо, прежде чем

повернуться.

Как я могла так ошибаться насчёт него? У этого мужчины было невероятное

количество самообладания. Я должна была отпустить его, если бы я этого не сделала, мы

бы не попали на ужин:

Родители невесты

Ужин проходил у Сент-Круа, в доме родителей Сандрин в Нёйи-сюр-Сен, который

парижане называют округом. Я совсем недавно узнала, что именно так и поделён Париж.

Район представлял собой симбиоз многовековых имений, современных квартир, парков в

их первозданном виде, высоких деревьев, выступающих из-за в прошлом высоких стен и

железных ворот. Французская архитектура в ее лучших проявлениях. Я подумала, что все

это соответствовало тому, как должен выглядеть «пригород» Парижа. Я кусала локти из-

за того, что не взяла фотоаппарат или, что ещё хуже, забыла свой дурацкий телефон.

Отделанное камнем поместье Сент-Круа было спрятано внутри одной из

возвышающихся стен и за пугающими железными воротами в комплекте с витиеватым

орнаментом в виде завитков. У меня пересохло во рту при мысли о роскошной, сказочной

свадьбе в этом месте. Почему Сандрин и Джейк не рассматривали это место?

Стук каблуков моих туфель с имитацией под змеиную кожу отдавались эхом, пока

я шла по оббитому деревянными панелями фойе за пожилым дворецким, встретившим

меня у двери. Я осматривала окружающую обстановку широко открытыми глазами, так

же как и сад перед домом.

Замысловатые прожилки мраморного пола шли параллельно изгибам и отблеску

парадной люстры, висевшей высоко надо мной. В одной из открытых арочных дверей, я

заметила - издалека я могла лишь предположить - оригинал Доре или очень хорошо

сделанную копию. Дожидаясь меня, дворецкий остановился у другой двери и объявил о

моем прибытии на вечеринку, идущую внутри.

Мое первое внимание должен был привлечь большой отделанный деревом

каменный камин и старинные гобелены на стене, или сверкающая многоярусная люстра,

освящающая пространство. Вместо этого я заметила - нет, почувствовала - очевидное

напряжение, плотно повисшее в комнате и невидимую линию, разделяющую людей в ней.

На одной стороне была элегантно одетая пара и горячий, как ад мужчина,

наряженный в костюм-тройку. С другой стороны Изабель и ее кузены. Все трое помахали

мне без улыбки. Прямо посередине, перед камином, в гуще событий, были Сандрин и

Джейк.

С робкой улыбкой на лице я побрела к тихой паре. Улыбкой, которую я носила во

время «бури», как бы сказала Чейз. Сандрин улыбнулась мне в ответ, но улыбка не

достигла глаз. Она была расстроена. Она поприветствовала меня в обычной манере и

пробормотала:

— Добро пожалОвать.

Джейк, держа в руках хрустальный бокал, наполненный янтарной жидкостью со

льдом, крепко обнял меня и поцеловал в щёчку, задержавшийся немного дольше. Я могла

почувствовать дрожь его тела и скрежет зубов.

Я сразу же переключалась на режим «решаю проблемы». В раю были проблемы. Я