У стены хижины покачивала головкой ромашка, гудел лохматый шмель, тычась в жёлтую серединку, и девушка думала, что простые и ясные обязанности Привратницы, о которых рассказывала Талина, на деле обернулись ужасом и такими решениями, от которых будут сниться кошмары. Или для того, чтобы хладнокровно обречь на смерть целый народ, нужно было родиться здесь? Но Ян отсюда родом, а этой хладнокровной жестокости у него нет. Тор, тот вообще слишком добрый — Аля знала, что он тайком подкармливает выброшенных кем-то щенков. Так, срочно прекратить это безобразие, сразу, как вернётся. Но это потом, сейчас нужно что-то решать с ними, одно Аля знала точно — больше никаких шкур не будет! Никогда! Хотят рырагов? Пусть разводят и убивают сами, а она не продаст ни одной, а те, что хранятся дома нужно вернуть сюда, наверное, их как-то стоит похоронить.

— Как вы называете себя, староста? — спросила Аля.

— Лэйры, госпожа, — ответил Ур-Хрут.

— И вы… оборотни?

— Мы перевёртыши, госпожа.

— А в чём отличие? — поинтересовалась Аля, и услышала шёпот Тора за спиной, поясняющего, что оборотни приходят из Тени, они кровожадные твари, испытывающие только жажду крови. И обязанность Привратницы не допустить их прорыва в обитаемые миры.

— Вот оно как, — пробормотала Аля, думая о том, сколько правды в легендах о сверхъестественном. — И детей у вас мало…

— Они умирают, госпожа, — хрипло ответил Ур-Хрут.

— Да уж… — что тут говорить Аля не знала, и отлетела в сторону, отброшенная сильной рукой.

Звук спущенной тетивы могла бы не узнать Аля, но не Ян — разбираться они будут позже, а пока следует обезопасить госпожу. Аля охнула, приложившись коленями о жёсткую землю, и следом охнул Тор. Только причина у него была другая: в плече торчала, подрагивая, оперённая стрела.

— Тор! — отчаянно вскрикнула девушка, кидаясь к мужу.

— Госпожа, вам лучше не смотреть, — попытался остановить её Ян.

— Почему? Ян, миленький, сделай же что-нибудь! Ему же больно…

Ян несколько мгновений смотрел в глаза супруги — в них плескался страх, но не за себя: госпожа боялась за мужа. За младшего супруга, почти бесправного, нужного только для замыкания Круга. Боялась и плакала, гладя того по голове, уговаривая потерпеть, потому что Ян, взрослый и умный, сейчас поможет, сейчас всё сделает, как нужно, стоит только чуточку подождать. Ян осторожно поднял руку супруга, убеждаясь, что наконечник почти целиком пробил мышцу — с обратной стороны виднелось острие. Вытащить его не удастся, если только разрезать, и мужчина принял решение. Он глянул на супруга и проговорил:

— Потерпи, милый мой. Сейчас будет больно.

Тор поднял на него взгляд и только кивнул — он был готов ко всему, доверяя старшему мужу. Ян оглянулся, подзывая старосту, и велел тому крепко удерживать раненую руку. А затем, ухватив за древко, резко всадил его ещё глубже, так, чтобы наконечник вышел полностью.

— А! — по лицу Тора стекали крупные капли пота, руки тряслись от боли, он глухо застонал, когда Ян обломал наконечник и потянул древко назад.

Он не знал, правильно ли поступает, но ждать, пока Тор получит полноценную помощь, было некогда.

— Ох…

Ян обнял супруга, прижимая к себе вздрагивающее тело, прошептал что-то ласковое, успокаивающее.

— Позвольте мне, госпожа, — Ур-Хрут с мольбой смотрел на Алю.

— Что? — не поняла та.

— Я могу помочь… — прошептал лэйр.

Девушка глянула на него, перевела взгляд на схваченного незадачливого стрелка — того уже скрутили и швырнули на землю. И вновь — на Ур-Хрута.

— Чем?

— Я… зализать…

— Ну, давай, лижи… — а что ещё можно сказать? Тор истекает кровью, а, говорят, у собак слюна дезинфицирует и лечит.

Ур-Хрут перекинулся и принялся тщательно вылизывать рану, подбирая языком кровавые сгустки, прошёлся от ладони вверх, уделил внимание краям раны, осторожно обработал её саму. Тор только вздрагивал и сжимался, когда шершавый язык грозного хищника касался его кожи, видел, что тот жмурится, пробуя на вкус его кровь. Казалось, что рыраг едва сдерживается, чтобы не вонзить в него зубы. Но постепенно боль уходила, становилась тише. Вот уже и кровь не сочится, а рана затягивается тонкой розовой кожицей.

— Ух, ты… — восхищённо проговорила Аля, поворачивая руку мужа, — Да вам цены же нет!

— А с них снимают шкуры, — горько проговорил Ян.

— Причём в буквальном смысле… — Аля хмыкнула и повернулась к стрелку, — а это кто?

Нападавший лежал спокойно, готовый ко всему, и только смотрел на неё. И было в его взгляде столько ненависти, что хотелось зажмуриться и отвернуться.

— Зачем? — спросила девушка.

— Так лучше, — непонятно ответил стрелок.

— Лучше для кого? — к нему шагнул Ян, сжимая в бешенстве кулаки, он едва удерживался, чтобы не накинуться на перевёртыша и не начать избивать. И чего было больше в этом порыве, страха за супругу или Тора, он не знал, но готов был убивать без всякой жалости.

— Для всех. Надоело жить и ждать на кого упадёт жребий.

— Не будет больше убийств, — проговорила Аля, поднимаясь на ноги. — Люди, слушайте…

— Они лэйры, госпожа. Не люди.

— Люди! — упрямо повторила Аля. — Отныне больше ни одной шкуры, с этой минуты вам позволено охотиться в лесу, ловить рыбу, собирать грибы и ягоды. Вы можете торговать с нижними, можете выращивать на огородах всё, что вам нужно…

— У нас нет семян! — крикнул кто-то.

— Будут. А сейчас мы вернёмся назад и привезём для вас продукты на первое время.

— Госпожа, от вас потребуют письменный приказ, — прошептал Ян.

— Да? Будет им письменный приказ. Им теперь всё будет… — Аля даже не знала, откуда в ней столько ярости. Эх, попалась бы ей сейчас Талина, уж она бы показала наглой подвластительнице, где раки зимуют! Ну, ничего, тут ещё наместница имеется! Полетели!

— Госпожа, — негромко проговорил Ян, — а что делать с ним?

Напавший на Алю лэйр так и стоял на коленях, бессильно и обречённо опустив руки — удача отвернулась от него, не смог ни умереть с честью, ни отомстить за смерть жены, на которую пал жребий.

— А он со мной пойдёт… — усмехнулась девушка. — Будет свою стрелу отрабатывать.

Спустя некоторое время авиетка вернулась на поляну, почти до отказа заполненная мешками с крупами, семенами, овощами, мукой. А из хижин уже достали большие общинные котлы, принесли воды и заполнили их до половины. Из леса вернулись трое самых сильных (по сравнению с остальными доходягами) охотников, и в руках у них болтались связанные за лапки тушки кроликов. И староста читал копии приказов, где было сказано всё то, что Аля обещала ранее, и двое малышей, робко выглядывающих из-за юбок матерей, держали в маленьких ладошках первые в своей короткой жизни леденцы. И небольшой платой посчитал рыраги за всё то одного из своих, что ушёл в неведомое с Привратницей. Живой ушёл, не пустую шкуру унесли…

А внизу, во дворце, злилась наместница, перечитывая приказ госпожи клана о полной неприкосновенности народа лэйне, о безоговорочном запрете на охоту на рырагов, и очень строгом предупреждении о недопустимости подобных действий вообще. И стояли рядом с Алей её мужья, и гордость за неё светилась в их глазах. И были вопросы у Али, много вопросов, очень много — тех, которые она собиралась задать своей, пока ещё, подвластительнице. Но сначала…

Сначала предстоял разговор с мужем. Со старшим мужем, само собой.

— Ян… — Аля помолчала немного, а потом рассказала, что именно тревожит её в отношениях с Талиной.

— Вам нужна новая подвластительница, — согласился с ней Ян, помнивший своё облегчение, когда он смог замкнуть Круг с госпожой Альтнеей, и в каком бешенстве была леди Талина, собиравшаяся взять его младшим мужем. — И… простите, что вмешиваюсь, но лучше всего вам в этом мог бы помочь ваш отец, госпожа.

— Мы же не знаем, где он, — возразила Аля. — Или знаем?

— Я помню суд над ним, госпожа. И приговор. Антэйна отправили на Мюргил.

— А почему туда?