- Стрелявшего не поймали, Ваше Величество? - спросил Каниэл, пригубив рубиновую жидкость.
- Нет. Кто бы это ни был, он хорошо знал дворец. И кому я помешал, вопрос тоже остаётся открытым. Впрочем, таковых в избытке... - Гирхарт качнул головой. - Никогда не думал о такой смерти. О гибели в бою - да, но не о покушении.
- Как же вам удалось спастись, Ваше Величество?
- Предчувствие, интуиция, если хотите. Никогда не считал себя провидцем, но тогда я знал, что меня хотят убить, ещё за минуту до того, как это произошло.
Каниэл вспомнил, как Гирхарт оглядывался по сторонам, словно выискивая кого-то или что-то взглядом. Император взболтал вино, остававшееся у него в бокале.
- Мои Боги всё ещё со мной, - как-то невесело сказал он.
К себе Каниэл вернулся довольно поздно. Слуги зажгли свечи и убрались восвояси, а советник по юридическим вопросам сел к столу. Работы хватало. Сегодня император согласился почти со всеми его предложениями, вернув на доработку только закон о рабах. В том виде, в каком он существовал в Коэне, этот закон Гирхарта не устраивал, и Каниэл отлично понимал почему. Очень многие из людей, составлявших нынешний двор, в не столь уж далёком прошлом сами носили рабские ошейники, и хотя, разумеется, они никогда их уже не наденут, вряд ли когда-нибудь об этом позабудут. Гирхарт явно колебался между желанием смягчить положение невольников и сознанием того, что это может вызвать недовольство его приближенных, желающих вознаградить себя за прошлое. У Каниэла даже сложилось впечатление, что дай императору волю, он вообще отменил бы рабство, но понимает, что это невозможно.
Захотелось пить. Каниэл дёрнул шнур, вызывая слугу, и приказал подать вина. Спустя несколько минут его принесли.
- Поставь, - кивнул Лавар вошедшей с кувшином служанке, не отрываясь от бумаг.
- Что-нибудь ещё, господин советник?
"Ничего", - хотел ответить Каниэл, но поднял голову, привлечённый её тоном: сдержанным, подчёркнуто спокойным, но в тоже время каким-то напряжённым. И её лицо было таким же - напряжённо-спокойным. И знакомым, определённо знакомым...
- Лаэна Хорли! - ахнул он.
На лице женщины мелькнула горькая усмешка:
- Вы очень наблюдательны, господин советник.
Каниэл молчал, не зная, что сказать. Лаэна Хорли, сестра Асмара Лерти! Они были мало знакомы, несмотря на то, что Асмар был одним из ближайших друзей Каниэла. Лаэна рано вышла замуж и предпочитала жить в поместье своего мужа на юге Рамаллы. Во время осады Коэны Каниэл не встретил ни друга, ни его сестру, и полагал, что они оба либо сумели эмигрировать, либо погибли. И вот она стоит перед ним, похудевшая и постаревшая, в платье служанки - и в ошейнике.
Осознав, что он по-прежнему сидит в присутствии дамы, Каниэл торопливо поднялся.
- Как вы сюда попали?
- Как? - Лаэна пожала плечами. - Обыкновенно. Была куплена на рынке помощником мажордома.
- А на рынок? Вы попали в плен?
- Да. Наш дом... В общем, его сожгли.
- А ваш муж?
- Погиб.
Каниэл помолчал.
- А Асмар? Другие родственники?
- Я не знаю, что с ними. Извините, я должна идти. Наш старший лакей не любит, когда отлынивают от работы.
- Работа подождёт, - решительно сказал Каниэл. - И старший лакей подождёт, я сам с ним поговорю. Садитесь. Я попытаюсь вам помочь...
ГЛАВА 7
В середине осени императрица родила мальчика. По случаю рождения наследного принца, которого Гирхарт назвал Лериэном в честь своего отца, устроили празднования, проделавшие изрядную дыру в казне. Снова остро встал вопрос о её пополнении. Однако дела потихоньку налаживались, налоги стали поступать более-менее исправно, к тому же замирённые смунские племена выплатили значительную контрибуцию. И всё равно деньги расходовались быстрее, чем приходили. Одно только содержание армии съедало чуть ли не треть бюджета, но сокращать её Гирхарт не спешил. Войны ещё будут, можно не сомневаться, он сам же первый их и начнёт. В тот же Тинин, к примеру, даже если удастся решить дело относительно мирно, не миновать вводить войска. Заодно можно будет и кое-что с него стрясти, на пополнение казны.
А Каниэл Лавар тоже взял да и женился. На бывшей рабыне-коэнке, выкупленной им из дворцового штата. Узнав о его намерении, Гирхарт пожелал увидеть женщину, которая вдохновила господина юридического советника на брак, не принеся ему при этом ровно ничего.
Госпожа Лаэна, тогда ещё не Лавар, по мнению Гирхарта, могла бы быть и помоложе, и покрасивей. Гирхарт с интересом покосился на Каниэла. Интересно, любит ли он её или поступает так просто из благородства, желая помочь попавшей в беду соотечественнице? Хотя для этого жениться не обязательно. Или он, как сам Гирхарт когда-то, просто трезво прикинул, какая жена ему нужна, и решил, что эта вполне подходит? Как бы там не было, что-то в ней определённо есть. Аристократка! Волей судьбы угодившая в рабство, но не утратившая ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Этим она была похожа на него самого. А схожих планов у неё, часом, не имеется?
- Надеюсь, вы не позволите ей втянуть себя во что-то вроде заговора или мятежа? - полушутя спросил Гирхарт.
Каниэла этот вопрос, похоже, застал врасплох:
- Ваше Величество!..
- Смотрите, - хмыкнул Гирхарт. - Мне будет обидно вас лишиться.
- Вашему Величеству не о чем беспокоиться, - неожиданно вмешалась Лаэна. Гирхарт встретил её взгляд, твёрдый и даже немного вызывающий. - Да, я ненавижу вас. Но я не воин... и не самоубийца. Я не буду пытаться мстить.
- А вы храбрая женщина. Хотелось бы верить, что вы сдержите своё слово, - серьёзно сказал Гирхарт и посмотрел на своего советника. - Под вашу ответственность, Лавар.
В тот же день он вызвал к себе Шармаса и попросил его приглядывать за госпожой Лаэной. Каниэлу он доверял настолько, насколько вообще был способен доверять кому бы то ни было, но осторожность никогда не помешает. Как всегда внешне невозмутимый, Шармас пообещал сделать всё от него зависящее, и Гирхарт не сомневался, что наблюдение будет установлено не только за неблагонадёжной госпожой Лавар, но и за её супругом.
Впрочем, за супругом оно, скорее всего, уже давно велось. Шармас вообще отличался весьма ответственным подходом к своей работе, и в качестве главы тайной службы, ничем не уступал Исмиру, а кое в чём, пожалуй, и превосходил. Бывший надсмотрщик в одной из императорских усадеб Коэны, он отлично понимал, что его благополучие, да и сама жизнь зависят исключительно от Гирхарта. Слишком многие в Сегейре питали ненависть к представителям его прежней профессии на уровне инстинкта, и потому Шармас был кровно заинтересован в том, чтобы Гирхарт жил и здравствовал. Некогда его нашёл Исмир, сделав руководителем одной из своих сетей в высших сферах Коэны, а после представил новому императору. И новый император был ему за это благодарен.
Дела в Тинине шли именно так, как предвидел Гирхарт. Наместник успешно осуществил свою комбинацию, став полновластным хозяином страны. Ответа на своё письмо Гирхарт так и не дождался, но и никакой подготовки к возможному вторжению пока не велось. Можно было не сомневаться, что наместник, будучи человеком, бесспорно, умным, трезво оценивает свои возможности и сознает, что от добра добра не ищут. Повтори Гирхарт предложение заключить мирный договор, и ему почти наверняка ответили бы согласием. В какой-то момент у императора даже возникло искушение так и поступить, но, по здравому размышлению, он от этой мысли отказался. Слишком непрочен был бы такой мир. Слишком много в Тинине тех, кто ненавидит его и выиграет в случае его гибели и падения Сегейрской империи. И Гирхарт продолжал действовать по намеченному плану.
Связаться с тининской коренной аристократией труда не составило. Труднее оказалось вызвать их на откровенность. Нельзя сказать, что коэнцы помешались на ловле шпионов, но кое-кто уже успел пострадать от их рук, так что тининцы боялись провокаций. И всё же Гирхарту с Шармасом удалось подобрать ключик кое к кому из них. Давние вассалы, они неплохо жили под властью Коэны, но недовольные, разумеется, были. Многих тревожило и возвышение наместника, пока ни словом не обмолвившегося, что он подумывает о царском венце, но уже сделавшим для его достижения всё, кроме собственно коронации. Гирхарт вполне откровенно поведал о собственных опасениях и пообещал посильную поддержку. Для самых упрямых и твердолобых были пущены в ход дополнительные аргументы: увеличение владений за счёт земель, которыми ныне владеют коэнцы, оживление торговли (ведь Тинин оказался практически в изоляции именно из-за своей прокоэнской направленности), наконец, возможность свести старые счёты тем, у кого они были. Так что уже через три-четыре месяца после начала переговоров между Гирхартом и его новыми союзниками царило почти полное взаимопонимание.
