Annotation

Простой рассказ о небольших трудностях, возникающих в рутинном космическом рейсе.

Харченко Александр Владимирович

Харченко Александр Владимирович

Помеха на траектории

Помеха на траектории

У причального узла номер шесть на Умбриэле готовился к старту скоростной пассажирский лайнер серии "СОМ-200", принадлежащий Восьмому объединённому отряду. Шестьсот тридцать семь пассажиров еженедельного рейса, главным образом, улетавшие в длительный отпуск атмосферники-газовики, уже сидели в комфортабельных полукаютах лайнера, вполуха слушая предполётный инструктаж для пассажиров и потягивая из банок прохладительные напитки. Руенга, командир лайнера, прошёл через причальную аппарель прямо в пилотажную секцию. Убрал в шкаф традиционный чемоданчик, проверил герметизацию дверей и переборок, отработанным движением поправил на себе лётную куртку -- эти действия доведены были практикой до автоматизма. Дверь пилотской кабины распахнулась; второй пилот, скуластый и жестковолосый Сокаль, развернулся в кресле вполоборота и протянул командиру руку для приветствия. Ответив на рукопожатие, Руенга сел в левое пилотское кресло и, вытянув ноги, глубоко вздохнул.

--Ну, что нового у диспетчеров?

--Для нас ничего, командир. -- Сокаль приподнял лежавший на центральной "торпеде" планшет с полётной информацией. -- Траектория отхода чиста, эшелон -- минус ноль семь, солнечная активность в пределах обыденной. Компьютер считает, что через шестьдесят восемь часов выйдем на траекторию подхода, таким образом, через семьдесят два часа причалим к Земле. Точно по графику. Надеюсь, мы не будем рассуждать с серьёзным видом о суевериях и о разных таинственых неприятностях, поджидающих космолётчика на пути?

--А-а, -- Руенга взял у второго пилота планшет, бегло прочёл информационные листки на экране. -- В нашем деле я признаю только одно суеверие -- веру в пилотскую интуицию. Остальное, как говорили в старину, от лукавого.

--Кто такой этот лукавый? -- поинтересовался Сокаль.

--Понятия не имею. Это какой-то древний религиозный символ. Возможно, имеется в виду евангелист Лука, автор одного из так называемых священных текстов. Его, как и прочих проповедников, быстро уличили во вранье, в стремлении запутать и запугать потенциальных верующих. Отсюда и народная этимология поговорки.

--Да уж, -- задумчиво заметил Сокаль. -- Кто бы ещё уличил наших нынешних проповедников в том же самом!

--Это ты, правак, про кого? -- Руенга приподнял брови в удивлении.

--Да так, есть тут у нас любители...

--Никак, поссорился с кем! -- восхитился командир судна, по-прежнему механически проводя предполётную подготовку. Идея, что Сокаль мог с кем-нибудь поссориться, была ему отнюдь не в новинку, но всякий раз продолжала забавлять.

В динамиках щёлкнуло, зашелестело.

--Умбриэль-центр для рейса один-восемь-один, -- произнёс сквозь динамики сильный женский голос. -- В вашей полётной программе изменения. Примете два контейнера типа "Кью-семь" на траектории отхода. Вес контейнера номер один -- тысяча шестьсот сорок семь тонн, центровка по нулям. Вес контейнера номер два -- тысяча пятьсот тридцать четыре тонны, центровка отрицательная, игрек плюс один, двести девятнадцать, зет минус семь, семьсот сорок восемь. Повторяю...

--Что за пакость! -- Руенга нахмурился. -- Мало того, что цеплять дрянь на пассажирский лайнер, так ещё и отцентровать толком не смогли!

Сокаль усмехнулся:

--Место для колымаги Невельского, командир. Он рассчитывал захватить с собой эту штуковину, стартуя к Седне. А сейчас туда никто и ни на чём не полетит.

--А что там случилось?

--Ничего особенного, поблизости от нас обнаружился рассеянный метеоритный рой класса тэ-четыре. Помеха на траектории отхода наружу, к внешним границам системы. Примерно две астрономические единицы от нас, прямо в глубину девятой зоны. Случайно замечен зондами наблюдения, ну и, как следствие, старты приостановлены до выяснения границ роя и его реальной плотности.

--Несколько лет может занять, -- хмыкнул Руенга.

--Невельский тоже так считает. Следовательно, прощай, его мечта о Седне! А контейнер с пластиком, который он собирался первое время гнать с собой, надо будет, стало быть, отбуксировать домой. Нам.

--Сам бы пусть и буксировал...

--Это уже удар ниже пояса, шеф. Ты же знаешь, Невельский нас не уважает. Считает наёмными извозчиками. А не убирать за собой, когда покушал -- это старая привилегия аристократов, не оспариваемая никем и никогда.

Ах, так вот с кем ты поссорился, милый мой, мельком подумал Руенга. Ну, это, как минимум, неудивительно. Чтобы не поссориться с Невельским, надо обладать не только железной выдержкой, но и известной долей отстранённости от разных там человеческих слабостей, от всяческих конфликтов и проблем. Эдаким настроением миросозерцателя. А чего за Сокалем не числится, так это отвлечённого миросозерцания. Что ж, старт к Земле -- хороший повод избавить Невельского от присутствия в его жизни второго пилота "СОМ-200" Эйро Сокаля!

На стартовой аппарели, удерживавшей лайнер, загорелись зелёные огни. Мигая проблесковыми маячками, во все стороны поползли разноцветные буксировщики -- "такси", волоча за собой шланги, кабели, лёгкие фермы и трапы, все бесчисленные детали портового оборудования.

--Что он тебе сказал? -- поинтересовался мимоходом Руенга, устраиваясь поудобнее в кресле и пристёгивая трёхточечные ремни.

--Кто -- он?

--Да Невельский же.

--Людовед ты и душелюб, командир! -- в сердцах заметил Сокаль. -- Да ничего особенного, как обычно, старая его песня. Риск, мушкетёры, космос, шпаги. Романтика!

--А, ну да, конечно. Мушкетёры!

--Не смейся. Для него это святое.

--Я не смеюсь, я сожалею. Что может быть более нелепым, чем космический мушкетёр?

--Я слышал, Невельскому жутко повезло, -- вздохнул Сокаль. -- С мушкетёрской точки зрения. Он встретил свою Констанцию.

--Да, для мушкетёра это везение, -- ответил командир. -- Особенно если Констанция тоже видит в тебе мушкетёра, а не богатого и противного галантерейщика Бонасье.

--Не будем сплетничать, это некрасиво, -- поморщился Сокаль. -- Я не знаю, как там у них всё складывалось.

--Я не про него, я про себя. Про меня сплетничать можно. К тому же, с Невельским ссорился не я. А истории про мушкетёров и пиратов, прости уж, терпеть не могу с детства.

--А я что? Я ничего! -- Сокаль явно перепугался. -- Ты сам спросил, что у меня вышло с Невельским. Я и ответил.

--Я спросил не что у вас вышло, а что он тебе такого сказал. Что у вас вышло, я и так знаю. Вышла ссора, нелепая, безобразная ссора, где Невельский клялся священными писаниями своей внеземной, возвышенной веры в особое предназначение человеческого духа и в пользу ранней славной смерти.

--Откуда ты знаешь?

--Он только про это и говорит. Он маньячок. Недаром Каттнер, стоило ему поговорить с Невельским пару минут, принялся издавать для нас, пилотов, указы об искоренении шляхетской вольницы под страхом перевода в транспортный отдел. Ну ладно, правак, давай предстартовый... Умбриэль-порт, говорит один-восемь-один, отстыковка аппарели произведена, готовность к рейсу подтверждаю. Изменения полётной программы принял, готов к стыковке с контейнерами на траектории отхода. Начинаем проверку контрольной карты. Экипаж, пассажиры -- на борту, ключ, отвёртка, монтировка -- на борту, гермодвери -- закрыты, табло горит, реакторная секция -- закрыта, табло горит, фары включены, исправны, курсовая стабилизация -- проверка центровки...