Всадники спешились. Один из них подошел к самой воде, высек кресалом искру и, запалив небольшой смоляной факел, начал совершать им круговые движения над головой, всматриваясь в морскую даль. Его спутники стояли чуть поодаль, картинными позами своими напоминая восковые манекены мадам Тюссо.
Странник напряг слух. Да, сомнений не было: со стороны моря приближалась лодка. Углубившись в наблюдения за неожиданными визитерами, он упустил, что скрип уключин был первым звуком, услышанным им в этом мире. Он усмехнулся, подумав, что у обычных людей "в начале было слово", а на его долю в новой реальности достались всего лишь конское ржание и скрежет ржавых весельных петель.
Всмотревшись в едва различимый силуэт судна, странник понял, что перед ним галера. Внушительные размеры не позволяли ей подойти к берегу, однако у Блейда возникли сомнения по поводу того, что хозяева этого корабля вообще рискнут войти в гавань: изогнутый нос и стремительные очертания корпуса позволяли предположить, что это судно принадлежит местным джентльменам удачи. Странник отметил, что подсознание его по каким-то неуловимым признакам занесло галеру в соответствующий реестр, поставив на выходе штамп "Внимание - опасность!" Это еще раз доказывало, что он уже гостил в этом мире. Однако подробности предыдущего визита по-прежнему покоились на самом дне памяти, упорно не желая всплывать на поверхность. Блейд с философским спокойствием решил, что сущность человеческой натуры такова, что в моменты, когда пристало думать о душе, почему-то всегда вспоминается нечто весьма далекое от этого священного предмета. Скажем, нагая фигурка последней подружки или почти забытый вкус шабли во льду, урожая двадцатилетней давности... Он мысленно покачал головой, осуждая капризы своей памяти.
Лодка тем временем застыла в десяти шагах от берега, и из нее грузно выпрыгнул внушительного роста и телосложения моряк, зверское выражение лица коего не оставляло сомнений в профессиональной принадлежности хозяев судна. Мореход, не привыкший к суше, плюхнулся в воду, подняв целый фонтан брызг и вдосталь зачерпнув соленой влаги голенищами сапог из толстой кожи. Грубая брань нарушила вязкую морскую тишину, и гигант, стащив мокрые сапоги, яростно швырнул их на песок, оставшись босиком.
Блейда это весьма порадовало - как неоспоримое свидетельство процветания той социальной группы, к которой относился вновь прибывший. "Вероятно, - подумалось ему, - последняя экспедиция этих джентльменов была весьма удачна, раз мелкие неудобства вроде промоченных ног заставляют проявлять такую расточительность!" Он отметил, что пока посланец из вод морских выделывал свои тяжеловесные антраша у самой кромки прибоя, встречавший его воин, до этого момента старательно державшийся в стороне от света факела, сделал несколько размеренных шагов навстречу и протянул руку в перчатке, нетерпеливо щелкнув пальцами. Глава делегации с пиратской галеры вынул из-за пазухи свиток, опоясанный шнурком, на конце которого болталась большая аляповатая печать, и сунул ее в простертую длань. Воин, ни слова не говоря, передал пергамент стоявшему за спиной оруженосцу, развернулся и пошел к своему коню. Раздалось ржание, затем - глухой стук копыт, и маленькая кавалькада умчалась прочь, к высокой громаде замка, венчавшего скалу. Босоногий посланец, не переставая сквернословить, заплюхал к лодке. Опять заскрипели уключины, и шлюпка, из которой доносились постепенно затихающие проклятья, заскользила к маячившему вдалеке силуэту галеры.
Странник чуть приподнялся, пытаясь получше разглядеть человека, принявшего свиток. Что-то было неуловимо знакомое в его поступи, манере опираться рукой на эфес меча, привычке садиться в седло. Что-то знакомое, но он никак не мог уловить, что именно - ведь лица воина ему так и не удалось разглядеть.
Здраво рассудив, что пара сапог на дороге не валяется, Блейд крадучись подобрался к валявшейся на песке обновке. Сапоги оказались ему чуть великоваты, зато пошиты были крепко, а металлические подковы на каблуках существенно увеличивали силу удара ногой. Негромко рассмеявшись, он представил, как выглядит со стороны - абсолютно голый, но в сапогах с отворотами, точно кот из сказки Перро. Оставалось только сожалеть, что раздражительный флибустьер не скинул пару штанов и не оставил на пляже меч, окорок и бутылку какого-нибудь местного пойла. Однако тот явно не спешил возвращаться, чтобы исправить свою ошибку; и, оглядев пустынный берег, Блейд рассудил, что утро вечера мудренее и что ночевать ему придется прямо тут. Холод почти не ощущался; его тренированное тело уже адаптировалось к местным погодным условиям. Он растянулся на песке и попытался напрячь память. Проклятье! И замок на скале, и это побережье, и движения неведомого всадника - все это являлось разрозненными частями мозаики, которую надо было соединить в единое целое. Картина, однако, не складывалась.
Поворочавшись, Блейд стянул один ботфорт и стал внимательно его рассматривать. Кожа, из которой был изготовлен сапог, напоминала свиную; на внутренней стороне выжжено клеймо - тисовый лист в круге. Подковки, в виде полумесяца с закругленными углами, были сделаны из металла, напоминавшего медь. Больше из осмотра сапога ничего выжать не удалось. Не густо! Блейд покачал головой. Теперь он знал, что обувь здесь шьют свободные мастеровые и что они хоть раз в своей жизни видели дерево...
Устроившись поудобнее, он расслабился, смежил веки и сквозь надвигающуюся дрему прошептал:
- Где я? Что это за страна, название которой стерлось в моей памяти?
Какой-то миг ему казалось, что стоит найти ответ на этот вопрос, как все встанет на свое место, и прозрачные фантомы, затаившиеся в подсознании, обретут плоть, звук и вкус. Но ответ пришел неожиданно - вместе с ударом, обрушившимся на его голову и пославшим его в темную пропасть небытия. Красная пелена застлала взор Блейда, и сквозь нарастающий гул в висках он услышал то имя, которое так силился вспомнить...
- Альба, ублюдок кайры! Страна, в которой жалкие голодранцы не должны осквернять взоры владык Крэгхеда...
