— В морге сейчас пересменка, — озвучил он свои опасения, — давай лучше днём разобьёмся, не люблю в очереди стоять. Тем более лежать.

Роб коротко хмыкнул, однако скорость всё же сбросил. За окнами машины уже хозяйничала глубокая южная ночь. Лео с тоской подумал, как сейчас офигенно на море. Лунная дорожка, шорох волн… а купаться в чёрно-серебряном от лунного света море вообще полный восторг! Так жаль, что ему выпало лишь немногим больше недели насладиться этим! Если бы не эти двойные ушлёпки, он бы мог целый месяц там блаженствовать!

Он вспомнил о том, что было причиной его отъезда, и мигом помрачнел. Картина, где Алан самозабвенно трахает девушку, вновь встала перед глазами. Сегодня он был сам удивлён тем, что ему тогда было так невыносимо больно. Сейчас боли не было совсем, однако неприятное чувство всё же осталось. Он помнил, какой был тогда Алан, это было невероятно возбуждающе… да и сегодня, когда он делал ирбису массаж с провокационными приёмчиками, как это было… волнительно. Алан такой горячий, такой послушный под руками… как он выгнулся, пытаясь задушить стон… Лео вдруг заёрзал от неприятного ощущения давления жёсткого шва джинсов на член. Бля… да что ж это… надо перестать об этом думать. Вот, кстати, и корпус интернат виден вдали.

Сейчас только пережить пятиминутный ор баб Зины — и можно отправляться по комнатам. Лео был разочарован тем, что его план на сегодня не удался. Вернее, удался, но не до конца. Может быть, ещё не всё потеряно? Может быть, попробовать добиться результата?

Он протянул руку и положил её на колено Роби. Тот от неожиданности вздрогнул и подозрительно зыркнул на провокатора, стараясь всё же следить за дорогой.

— Тебе чего? — осторожно осведомился он, однако руку с колена не стряхнул. Лео расценил это как хороший знак.

— Хочу поблагодарить тебя за отличный вечер и офигенный антрекот.

— Ммм. Ну, пожалуй, у тебя будет такая возможность, — туманно протянул Роби, с таким же томным оттенком, отзеркалив интонацию Лео.

Тот поёжился. Да, Роби - вовсе не Алан. У него вновь возникло впечатление, что в чём-то он обсчитался. Роби его не хотел. Это раз. Он был в десять раз более опасен, чем Алан. Это два. И, если уж на то пошло, ситуацию с Окси, с которой всё и началось, срежиссировал именно Роби, для Лео это было к этому времени совершенно ясно.

Однако, менять свои планы и идти в несознанку теперь было бы ещё хуже. Лео расслабился, решив положиться на вдохновение. Зыбкая опора, да. Но другой пока на горизонте не наблюдалось.

А вот если что и наблюдалось на горизонте — так это разъярённая, словно носорог, баб Зина.

И вот что интересно, вовсе не Лео с Роби, проштрафившиеся курсанты, были причиной её бешенства. Её ор был слышен задолго до того, как они переступили порог холла интерната, ещё на крыльце.

— Не пущу! — пылая от праведного гнева, орала неподкупная церберша, — засунь свои вонючие деньги обратно себе в жопу! Сказано — посторонним запрещено! У нас тут может быть… режимный объект, вот!

Лео, несмотря на драматизм ситуации, прыснул. Для баб Зины режимный объект, очевидно, ассоциировался с режимом: подъём, отбой, завтрак, ужин, тихий час и так далее. Отважная женщина полжизни провела в лагерях. Пионерских. И умудрялась строить в этих лагерях всех, от директора до самого последнего кота, которому даже мусорный бак дозволялось посещать в строго установленные часы.

А тут вот для баб Зины было раздолье, не кот, а полноразмерный мужик, который стоял спиной к выходу и пытался, не теряя напора, продавить свою линию.

Однако дело его было, разумеется, дрянь, насколько Лео знал бессменного стража.

На звук открываемой двери мужчина обернулся, и Лео застыл. Это был… Алан? Нееет, нет! В первую секунду он решил было, что сошёл с ума. Но — нет. Алан спокойно спит там, где он его оставил. Да и с какой радости баба Зина будет его не пускать в корпус? Это был не Алан. Это был парень, очень на него похожий, немного старше, и скорее даже не парень, а молодой мужчина лет двадцати пяти — двадцати семи.

В его колючих светло-зелёных глазах, почти таких же, как и у Роби, глазах промелькнуло что-то похожее на радость, хотя это было скорее удовлетворение. Он, несмотря на продолжающиеся возмущения вахтёрши, уже нисколько не обращая на неё внимания, прислонился спиной к стене, сложив руки на груди и сверля Роби взглядом.

Лео он словно бы и не замечал вовсе. Лео раньше не верил, что кролик сможет добровольно залезть в пасть к удаву. Ну, это же сказки, верно? А теперь вот поверил, чувствуя, как шерсть у него на загривке поднимается дыбом. Он бы и сам залез, быть может, если бы был кроликом. Достаточно только было зависнуть, глядя в эти жуткие, какие-то неживые глаза.

Роби тоже остановился и не делал ни одного движения, ни чтобы приблизиться, ни чтобы уйти. Просто стоял и смотрел на свою взрослую почти что копию, не двигаясь с места. Мужчина усмехнулся, почти так же, как это делал обычно Роберт, углом рта, и полушутливо, что делало этот жест ещё более жутким, поманил того пальцем.

В коридоре, за конторкой баб Зины в наступившем молчании послышались негромкие шаги и мелькнула неясная тень.

Роби улыбнулся какой-то мёртвой улыбкой, глядя на пришельца, но обратился не к нему, а к Лео, не глядя на него, а только приобняв за плечи, от чего Лео передёрнуло.

— Благодаришь, значит? — это он о чём? Ах, да, это же об ужине! Лео вспомнил их диалог на стоянке, но не успел сделать никакого вывода, потому что его жёсткой рукой развернули, и он оказался в ту же секунду прижат всем корпусом Роби к стене, почувствовал, как его голову взяли в тиски горячие ладони, как Роби запустил свои пальцы ему в волосы.

Через секунду жёсткие сухие губы прижались к его рту, и он от неожиданности поддался, приоткрыв рот и впустив чужой язык внутрь. Роберт целовал его жёстко, грубо, почти насилуя языком. В его поцелуе не было ни страсти, ни нежности, только грубая животная сила. Казалось, что он разгадал планы Лео, и теперь пытался не доставить удовольствие ему или себе, а наоборот, наказать, подавить, размазать этим поцелуем по стенке. Это было неприятно и больно. Лео умудрился укусить придурка за губу, но тот, похоже, даже не заметил этого, а продолжал впиваться ледяным поцелуем в рот несчастного парня, не обращая внимания на то, что тот стонет от злости и от боли.

Это сумасшествие продолжалось около минуты. Потом прекратилось так же внезапно, как и началось.

Роберт стоял рядом и тяжело дышал, словно бы пробежал стометровку. На Лео тоже было страшно смотреть.

— Наигрался? — прозвучал холодный голос над ухом Лео. Он поднял глаза. Незнакомый парень стоял уже совсем рядом и по прежнему не смотрел на Лео. Только на Роби. Роби — на него. С вызовом. Со злостью. С ненавистью.

Волк. Волк Ларсен. Вспомнил Лео. А это — его старший брат. Смерть Ларсен. Ассоциация была такая болезненная, такая яркая, что он даже забыл об унижении и о боли в губах, которая не гасла, а становилась всё сильнее, и только смотрел на братьев, таких похожих и таких разных…

— Тогда пойдём, пора, — сказал Смерть Ларсен и, повернувшись, неторопливой походкой зашагал к выходу, уверенный, что младший брат поплетётся за ним. Так оно, собственно говоря, и произошло.

Лео без сил сполз по стене и оказался на корточках, опустив голову на кулаки на коленях.

Тихий всхлип заставил его вскинуться и посмотреть в коридор. Бледная Юля, зажав обеими руками рот, развернулась и неверной походкой пошла вглубь этажа. Лео равнодушно пожал плечами. Не подглядывай — целее будешь. Психики тоже касается, между прочим.

— Ироды, — выдохнула, шокированная не меньше Юли, баба Зина, — охальники.

Видимо, слова «извращенцы» в ее небогатом лексиконе не было. — И куда это он его на ночь глядя?

— Не волнуйся, баб Зин, через пятнадцать минут назад вернется, — безнадежно сказал Лео, не веря в это ни на микрон.

Комментарий к Глава 26. Ледяной поцелуй

https://www.youtube.com/watch?v=I4RI0D9qsQI