Она, покопавшись и недоумевая, достала ему одну из пачки. Лео молча вышел в коридор, потом спустился по лестнице в холл.

— Ты куда, Линёв? — строго зыркнула очками из-за кроссворда баб Зина, — отбой уже скоро.

— Я на пару минут, только пробегусь перед сном. Я быстро.

Царственный кивок — и можно идти. Уже почти ночная улица встретила его еле заметной прохладой. Листья лениво шевелились, делая свет фонарей мерцающим и ажурным, и он невольно залюбовался, вдыхая вечерние ароматы цветов и скошенной травы.

После минуты быстрой ходьбы он наконец нашёл то, что хотел. Двое парней неторопливо отхлёбывали из одной бутылки пиво и о чём-то негромко переговаривались, стоя у закрытого уже магазина.

— Пацаны, прикурить дайте, — попросил Лео, доставая сигарету.

Парни с любопытством его оглядели.

— А тебе восемнадцать-то есть? — явно насмехаясь, спросил тот, что покрепче.

— Вчера исполнилось, — соврал Лео, широко улыбнувшись.

— Да ладно тебе, Сань, не говнись, — перебил друга второй, — держи вот, пацан.

Он высек огонёк из зажигалки, и Лео неумело прикурил, содрогаясь от отвращения, чуть втянул в рот дым и тут же выпустил его наружу.

— Спасибо, мужики. — он довольно махнул рукой с зажатым между пальцев огоньком и отправился обратно, услышав за спиной беззлобный смешок.

— Ну вот, совратил ребёнка, Коль, теперь в рай не попадёшь.

— Меня и в ад, боюсь, не возьмут, — и смех-кашель.

Лео было уже на них наплевать. Главное — драгоценный результат у него в кармане, вернее, в руке. Он почти добежал до корпуса, пару раз остановившись, чтобы поддержать тлеющий огонёк очередной неглубокой затяжкой. В корпус пришлось войти осторожно, спрятав сигарету за спиной, но к счастью вахтёрша уже дремала, утомленная напряжённой работой мысли, и трюк удался на все сто.

Зато он был вознаграждён восторженным тихим взвизгиванием, когда зашёл в комнату к Окси.

— Лапка моя, давай скорее её сюда! — девушка дрожала от нетерпения.

Лео же, как заворожённый смотрел на губы Оксаны, он мог думать только о том, что она сейчас прикоснётся к фильтру точь-в-точь, как минуту назад это сделал он. Обняв пухлыми девичьими губами сигарету, которая ещё была чуть влажной от его, Лео, касания. Эта нехитрая мысль почти разорвала ему мозг. Он был возбуждён не на шутку, несмотря на то, что, вообще-то в душе был полчаса назад не только для того, чтобы вымыться.

Девушка тем временем с блаженной улыбкой затянулась и, выпустив тоненькой струйкой дым в потолок, зажмурилась. Белёсый след медленно потянулся к открытой двери балкона, точно такого же, как у Лео в комнате.

— Я… пойду? — неуверенно начал Лео, — тебе больше ничего не надо?

— Иди сюда, — по хозяйски похлопала Окси рукой возле себя, ещё раз от души затянувшись и снова выпустив дым.

Лео послушно подошёл и сел. Она положила дымящуюся сигарету на блюдце на прикроватной тумбочке и обняла его за шею двумя руками. Серьёзно посмотрела в глаза.

— Спасибо. — И поцеловала. Нет. Не так. ПОЦЕЛОВАЛА. Не в щёку, не в краешек губ, а плотно прижавшись к его сухим губам своими горьковатыми, тут же следом раскрывшись и пустив его в себя, затем протолкнула кончик языка в рот Лео и быстро провела им по кромке передних зубов, тут же сбежав. Этого хватило, чтобы Лео в один миг сошёл с ума.

В следующую секунду он буквально рухнул на неё, придавив своей тяжестью, и целовал, целовал, целовал, уже не понимая толком куда, в щёку, в уголок глаза, снова в губы, засасывая их до боли, проникая языком в рот, лаская ровный ряд зубов. Потом, оторвавшись, поцеловал то, что давно хотел, о чём мечтал, впадинку между ключицей и шеей, такую нежную и пульсирующую. Лео был уже довольно сильным, и с ужасом думал только об одном, что если Окси сейчас начнёт отворачиваться и вырываться, он просто не остановится. Это было для него так же ясно, как день. К счастью, кажется, она и не собиралась. Она так же обнимала его за шею, не отпуская, и только беспомощно пробормотала:

— Лёнь, дверь не закрывается…

— Плевать, — он так же бормотал срывающимся шёпотом, прерываясь на поцелуи, — всё плевать. На этаже почти никого, да и спят уже все… никто не услышит… не бойся…

— Подожди, я свет выключу… — она с трудом извернулась, потянувшись за выключателем, и комната через секунду погрузилась во мрак, освещаемая лишь призрачным светом уличного фонаря и фарами редко проезжающих машин. — Майку сними…

Он послушно отстранился, чтобы снять майку. Окси провела ладошками по торсу сверху вниз.

— Красивый…

Он снова лёг на неё, она оставалась в футболке, к счастью, без ничего под ней, и он поцеловал холмик, осторожно взяв его в ладони, потом, окончательно обнаглев, поднял ткань и приник к обнажённой коже, словно слепой щенок, найдя губами твёрдый, как камешек, сосок. Рука сама собой скользнула ниже, по гладкому подтянутому животу, туда, где было мягко, влажно и жарко.

— Разденься, — прошептала Окси, — давай, скорее, я уже не могу…

Лучше бы она этого не говорила. Осознание того, что не он один такой ненормальный, что она, кажется, так же хочет его, как и он её, чуть не заставило его кончить от одной только этой мысли.

— Давай, я тебе помогу… — что это? Ах, да, презерватив же. Да. Пускай, а то и правда первый секс будет просто молниеносным.

Оксана неожиданно ловко раскатала по члену Лео резинку, он простонал непроизвольно, когда её пальцы его коснулись, и раскинулась, притянув ничего не соображающего парня к себе.

Лео чуть с ума не сошёл, проталкиваясь в тесное, узкое кольцо мышц, горячая пульсирующая плоть обхватила его так крепко, что наслаждение смешалось с лёгкой болью, но зато благодаря этому он не кончил в первые пять секунд.

— Всссс! — тихонько зашипела Окси, видимо, ей тоже было немного больно. — Погоди, погоди… вот… сейчас… да… давай…

Дальше было всё одно на двоих. Лео двигался, сжимая до боли, до синяков, загорелые плечи, упираясь лбом в висок, шепча на ухо такие нежности, которые никогда раньше не говорил вслух, только про себя, ахая при особенно глубоких рывках и зажмуриваясь, словно от боли, таким острым было ощущение счастья. Оно разрывало его изнутри, оно жгло его в самом сердце, и ему было тесно там, и оно в конце концов скрутило Лео в клубок, взорвалось внизу живота и в голове одновременно, прокатившись остаточными сладкими волнами до самых кончиков пальцев ног.

Он пришёл в себя только через несколько секунд, продолжая так и лежать на Окси, и первая, глупая мысль, которая ему пришла в голову — «ради этого стоило жить восемнадцать лет».

========== Глава 12. Неожиданный мир ==========

Лео никогда не понимал наркоманов, и брезгливо жалел их, но то, что с ним делалось сейчас, иначе как наркоманией назвать было нельзя. Он подсел с первого раза, и, как ему казалось, на всю жизнь. Его эйфорию не смог пробить даже недовольный Женька, который, разумеется, понял всё с лёту, да там и понимать ничего не нужно было. Полупьяный счастливый вид, обкусанные губы с подсыхающими лохмотьями, Женьке одного взгляда было достаточно, чтобы оценить обстановку.

— А ты, как вижу, зря времени не терял, — бросил он вместо приветствия, вернувшись в интернат и войдя в комнату. Лео валялся на своей кровати, что было достаточной уже случайностью. Он просто вымотался до предела сегодня утром, решив дать себе нагрузку на тренировке побольше. Никогда раньше не стремившийся к лидерству, теперь он был одержим желанием победы. Быстрее, выше, сильнее. В нём словно бес проснулся, он хотел стать самым. Самым первым, самым сильным, самым лучшим. Всё для неё, для самой лучшей, которая ему досталась за непонятно какие заслуги. Так что сейчас, после полуторной дозы нагрузки он был похож на вялую медузу, и сил на поругаться у него совершенно не было. А поругаться хотелось. Да какое право Леголас имеет так с ним говорить?

— Я тебе трахаться не мешаю, и ты мне не мешай, — сдержанно схамил ему Лео. На самом деле, он специально сказал так цинично, по-хамски. Никогда, ни про себя, ни вслух, он бы не смог назвать то, что с ним происходило, трахом. Для него это не имело названия, этот цветок, распустившийся у него в груди, ничего общего не имел с грубым циничным словом «трах». Лео хотел изо всех сил защитить это нежное, беспомощное, беззащитное чувство, поэтому старательно спрятал его в толстую твёрдую кожуру некрасивого слова.