— Не так! Я Лин, — твёрдо заявил Лео. Хотя… какая ему к дьяволу разница? Ясно же, что будут звать так, как им захочется. Да ему и посрать, если честно. Общаться с этими гадами он не собирался. Но сердце уже ухнуло. Слово сказано, приговор подписан.
— Рыбёёёха, — утвердительно и нетрезво кивнул головой второй, закрепляя мысль и совершенно не обращая внимания на восторженное чириканье тренера фоном, который вошёл в раж и восхвалял уже губернатора области, так же далёкого от арбалетного спорта, как от карьеры оперного певца.
Лин вздохнул. Похоже, тут уже он ничего не сделает. Он развернулся и пошёл на своё место, сопровождаемый нестройным чоканьем бокалов и вялой осанной вразнобой в честь победителей. Похоже, всем было так же все равно, кто из твинсов впереди. Их, видимо, так же, как и Лео, все остальные воспринимали как одно целое.
После короткой паузы веселье продолжилось. Однако Лео немного устал, да и настроение у него испортилось. Как он ни хорохорился перед собой, всё же зваться Рыбой ему совершенно не хотелось. Он по опыту знал, что самые незавидные прозвища прилипают намного крепче красивых, и уж потом избавиться от них почти невозможно. Тем более, что и по знаку зодиака он тоже был Рыбы, так что… и если уж до конца быть справедливым, на рыбку он всё же немного смахивал, спасибо губам. В детстве они были ещё пухлее, так, что даже мама ласково его звала — «моя рыбка». Пока он не вырос, конечно…
Да уж, тут, как видно, от судьбы не уйдёшь…
Повалявшись в номере и потравив себе душу грустными мыслями, он всё же решил вернуться к Женьке с Веткой. Да и Окси нельзя было оставлять одну. Тут у него в животе внезапно скрутился сладкий узел, когда он вспомнил их танец, больше похожий на обещание секса. А вдруг?..
Приободрённый такими оптимистичными мыслями, он легко сбежал по лестнице на первый этаж, где столовая, и замер, услышав неясный шорох под лестницей, в небольшом закутке. Там кто-то был, и эти две тени негромко переговаривались между собой. Ну… не криминал. Он же не виноват, что идёт в это время. Если быстро сбежать вниз, мимо секретничающих, то он ничего не услышит и никого не смутит.
Однако быстро не получилось. Он как заворожённый, застыл двумя ступенями ниже, не отрываясь пожирая глазами картину, которая ему открылась. Часть его сознания вопила от ужаса и отказывалась верить в происходящее, а часть находилась будто бы в полусне и не давала ни вздохнуть, ни выдохнуть, и не позволяла ни закрыть глаза, ни развернуться и убежать, а только смотреть, смотреть, смотреть…
Это были близнецы, Лин сразу узнал их по одинаковым ярко-жёлтым майкам, и они не шептались друг с другом. Они целовались. Не так, как друзья или подружки, а так, как целуются озверевшие от разлуки любовники, зло, с остервенением, отчаянно, взасос.
Девушку так не станешь целовать, девушку легко помять, словно нежный цветок, её легко напугать или сделать ей больно, её осторожно держишь в ладонях, защищая от всего остального мира, пробуя на вкус и смакуя. Тут же перед ним были два одичавших, оголодавших ирбиса, до боли красивых и до холодка по спине опасных, и они даже не целовались, а скорее вгрызались друг в друга с тихим рычанием и еле слышными постанываниями.
Тот, кого вжали в стену, обхватил второго руками за шею и затылок и изо всех сил прижимал его голову к своим губам, целуя, и, как видно, кусаясь, потому что второй вскрикивал от боли, но не отстранялся, а напротив, ещё сильнее вжимал свою жертву пахом в стену, чуть поводя бёдрами и так явно, так бесстыдно потираясь об него своим членом.
Лео невольно неосторожно всхлипнул, и чуть заметного дрожания воздуха было достаточно, чтобы эти двое в тот же миг отпрянули друг от друга, словно от щелчка взведённого курка.
Две пары одинаковых светлых глаз, настороженно-злых, ещё замутнённых алкоголем и желанием, уставились на него с совершенно схожим выражением.
— Да это же наша рыбка! — расслабился через доли секунды тот, что стоял у стены, — Берти, смотри, это же всего лишь Рыбёха!
Лин, как затравленный, смотрел на братьев, всё так же замороженный невероятным зрелищем.
— Хммм, нравится, да, сладкий? — хрипло промурлыкал второй, оглянувшись через плечо, — иди к нам, не бойся, мы тебя не обидим!
— Ну, если обидим, то только чуть-чуть, в самом начале, тебе потом понравится, поверь! — продолжал стебаться первый, вновь обняв брата за талию и продолжая легко потираться пахом о пах, тут же через секунду сцепив зубы и полуприкрыв глаза, судорожно втягивая в себя воздух и опять начиная постанывать.
— Давай, рыбка, сюда, тройничок замутим, — в ослепительной улыбке обнажил идеальные резцы и клыки его близнец.
Лео наконец отмер, ни слова не говоря, развернулся и стал быстро подниматься вверх по лестнице, сопровождаемый расслабленным издевательским хихиканьем из двух глоток.
На сегодня для него впечатлений было явно достаточно. Сердце колотилось как бешеное, краска стыда горячо заливала щёки, а в штанах нелогично творилось что-то невероятное.
Всё. С него хватит. Теперь только в душ и спать. А с этими психами придётся вообще исключить всякий контакт. Слава Богу, что послезавтра начинаются каникулы, и они уезжают на все три месяца. Три месяца — это почти целая жизнь. Всё тысячу раз поменяется. Кто знает, может быть, ему повезёт, и он больше никогда в жизни этих уродов не встретит. Кто знает?
========== Глава 10. Маленькие тайны больших девочек ==========
Комментарий к Глава 10. Маленькие тайны больших девочек
Ворнинг! В повествование коварнейшим образом вкрался гет. В предупреждения не ставлю, просто знайте: он тут есть! Слэшерщикам с хрупкой психикой лучше закрыть глаза.
Слово из восьми букв, с которым не сравнится ни одно другое, самое дорогое слово для сердца любого школьника и студента. Первая буква — «к», последняя — «ы». А если к нему, к этому слову, прибавить не менее волшебное слово — «летние», то это означает полную нирвану, бесконечную вереницу блаженных, безмятежных и беззаботных дней, которых так много, что в начале их можно тратить, не оглядываясь, и всё равно останется ещё почти бесконечность.
Лин плавал в океане счастья. Ничто его не омрачало, даже тренировки, которые он умудрился уже извращённым образом немного полюбить. Близнецы сгинули, как не было их, и уже почти забылись, как забывается всё плохое под натиском хорошего; Женёк уже не зверствовал, вполне довольный, как кажется, успехами своего подопечного; солнца и тепла было столько, сколько Лин, наверное, за всю свою жизнь не видел, а иногда на землю обрушивались короткие ливни, и тогда сад наутро благоухал ароматом цветущих магнолий и невероятным, смешанным пьянящим коктейлем цветочных запахов.
А самое главное, что теперь рядом с Лео была девушка его мечты. Его крыша так и не встала на место после того танца на знаменательной вечеринке, он утопал в этом безумии, завязал всё глубже и не делал ни малейшего движения для того, чтобы остановиться. Да и как остановишься, если он наконец нашёл её, свою единственную, самую красивую и безупречную, похожую на ангела, немного взбалмошную и ироничную, с тонким запахом ландыша, еле заметным, если приблизиться ненароком поближе к густой гриве волос…
Окси снилась ему каждую ночь, а днём он страдал, краснея всякий раз, когда случайно дотрагивался до неё или же если слишком близко сидел по вечерам, прикасаясь бедром, когда они вчетвером играли в карты, сидя на сдвинутых кроватях у них с Женьком комнате.
Женька же первым и заговорил с ним об этом.
— Лёнь, — Женька был единственным, кому Лео позволял так себя называть, и это как-то подчёркивало особый статус его друга, как у племён североамериканских индейцев, у которых, как Лин читал ещё давно, истинное имя было открыто только близким родственникам и друзьям. Открыть настоящее имя человеку — значит полностью раскрыться, показать сущность своей души, стать беззащитным перед ним, верить, что не ударит и не сделает больно. Женьке он верил, поэтому тому позволялось. Хотя, конечно же, его имя ни для кого в нашем, современном мире и в нашей стране секретом не было.
