Замелькали с близкого рассмотрения ёлки, а потом кроме них совсем ничего не осталось – чёрные, как сажа, с острыми ветками. Я переживал, что одна из них порвёт мой мешок и придется собирать ношу руками. В какой-то момент под ногами легонько зачавкало – низина. Сапоги мои не пропускают воду благодаря специальному охотничьему составу из нескольких видов смол и воска. Да вот уже и весь путь из маленьких луж превратился в сплошные омуты с редкими кочками и островками суши. В некоторых местах мне приходилось идти по колено, а то и по пояс в воде. Показались первые берёзы во мху, сгнившие, как и всё на этом болоте. Тьма рассеялась, и в лёгкой полутьме стали видны берёзы с лёгким голубоватым отливом – такой цвет им придавали желеобразные грибы, поросшие от основания до середины ствола. В голове прозвучали слова старика: «Дойдёшь до голубых берёз – начни искать крупные островки суши». Вынимая из мутной воды колени, я последовал к ближайшему островку, закинул мешок с половину моего веса и следом взобрался сам.
Отдышался, осмотрелся. Место подходящее, дальше следовали всё примерно такие же островки, а вода собиралась в основном в малые и большие непроницаемые омуты. Снял с плеча моток верёвки, достал нож и порезал её на разной длины куски. Средний отрезок, на уровне груди, привязал двумя концами за стволы более-менее прочных берёз. Следом развязал мешок, резко отпрянул от ударившего по ноздрям запаха, сдержал рвотный позыв. Надел кожаные перчатки, привязал первую тушку птицы за лапу, и так на каждую верёвочную растяжку от трёх до семи тушек, в зависимости от расстояния между деревьями на каждом островке. К этому времени туман немного разредился. Немного забирая вправо, как велел Унштар, мне удалось подвесить около двух дюжин растяжек – жутко это, должно быть, смотрелось со стороны!
Заканчивая последнюю растяжку, я услышал невдалеке плеск воды, именно в том месте, где я начал вешать эти жуткие и отвратительные гирлянды. Не сильно отвлекаясь, занялся последней растяжкой. Мешок заметно опустел и стал почти невесомым по сравнению с тем, каким был в самом начале. Плеск повторился в тот момент, когда я вывалил оставшееся содержимое ноши наземь, – мне оставалось подвесить ещё четыре тушки. Повторился ещё раз, и ещё, и ещё… Я бросил остатки верёвки, мешок и кинул в сторону дохлую речную крысу, что держал в руках. Естество моё запросилось обратно, и я не стал мешкать ни минуты. Достал приготовления старика – стеклянные колбы и пару тряпичных кулей. Зачерпнул из соседних омутов мутной, почти чёрной, густо пахнущей торфяной воды да набрал под завязку в кули вьющейся травы с голубыми цветочками в один и корней оранжевых болотных цветов в другой.
Плески воды участились. Водяной «плюх». Совсем близко. Вскочил на ноги. Вдогонку участившимся плескам добавился хруст костей, хрип и словно жужжание, напоминающее «Взжжиррррззз». Присмотрелся – там что-то маячило, как будто прыгали собаки и пытались ухватить мерзко пахнущие подвесы. Только сейчас, с платком на лице, я ощутил чуть ли не кожей, какое сильное зловоние распространилось на всю округу, что наверняка и привлекло местных обитателей, встречи с которыми сейчас мне меньше всего хотелось.
«ВЖЗЖЖИРРЗЗЗЗ…!» – раздалось сбоку от меня, и я развернулся к направлению звука всем телом. От увиденного у меня похолодело всё внутри. Из чёрной воды прямо мне в глаза уставилась мерзкого вида тварь серо-бурого цвета. Вероятно, это было только головой… Белков в глазах не было вовсе, сплошные мутно-зелёные круглые глаза со сливу, и сразу под ними раскрытая пасть с плотным рядом множества тонких, но острых зубов. Тварь подплыла ближе, залезла на край островка и предстала во всей красе.
Продолговатое тело размером с полено постояло на тонких, коротких клешнях, оценило шансы и, слегка разогнавшись, прыгнуло в мою сторону. Недолго думая, я реактивно выхватил этот самый топор и, уйдя в сторону с траектории полёта твари, с короткого маха параллельно земле рубанул ей в пасть. Затрещали ломаемые зубья, жвало треснуло, и верхняя часть головы повисла на кончике топора, уродливое тело продолжило полёт и плюхнулось в омут с другой стороны островка. Не успели круги разойтись, на том же месте, вильнув плавниками, заплескались такие же твари… Вероятно, они принялись поедать собрата.
Со словами «оно мне надо?!» я что было сил рванул в сторону ближайшего островка, оставив последнюю гирлянду недовешенной. Обернулся на ходу и увидел, как те создания уже выбрались на сушу и грызут плоды моей работы. Несложно было догадаться, что приманил всех этих созданий именно тяжёлый дух с гирлянд. Глядя, как уверенно они чувствуют себя в воде и на суше при, казалось бы, неудобном строении, я вспомнил, по каким местам только что шёл в воде. По спине пошёл холодок, волосы на голове задвигались и, показалось, даже поменяли цвет на пепельно-белый.
Ободрённый местной фауной, я помчался по всем попадающимся клочкам суши, по-прежнему, как велел старик, забирая вправо и делая крупный полукруг по местности, намереваясь попасть точно в спасительную еловую рощу. Налегке ноги напружинились, усталости и тяжести от промокшей холодной одежды, как и не бывало, местами, где суша кончалась, мои прыжки достигали завидной длины, чего прежде за собой я никогда не наблюдал. Но все мои старания по выбиранию маршрута всё равно сходили на нет.
Впереди был последний рубеж из очень маленьких и редких кочек, поросших болотной невыразительной травой. Сдержать вес взрослого человека они точно не смогут, разве что мелких зверьков, коих тут и не водилось по известным причинам. Сплошная застоявшаяся мутная вода. Мои опасения прервал очередной плеск воды где-то далеко сзади. Большинство омутов, судя по всему, сообщались между собой под водой, потому как с пяток тварей пустилось за мной вдогонку, не вылезая из воды. Самые шустрые преследователи раньше всех успели отведать принесённых гостинцев от старика, вдобавок враз дружно застрекотали, но мне уже было не до них.
Холодная вода ударила в лицо сильными брызгами. Вода не успела сомкнуться плотным кольцом вокруг коленей, как у меня открылось второе дыхание, ноги понесли меня с такой быстротой, будто воды вовсе не было. Из-под сапог вылетали водоросли, частицы ила, мутные брызги. Вскоре вода достигла живота – лишь в этот момент все движения завязли, скорость упала. Моё преимущество таяло, как масло на раскалённой сковороде. Земля окончательно ушла из-под ног; вплавь дело пошло лучше, но перспектива встречи с преследователями на глубине уверенности совсем не придавала, скорее наоборот. Яростно гребя, я даже вспомнил детство, как с мальчишками на скорость плавали через реку… В этот раз ценой победы была жизнь, а не право называться главным пловцом. Берег с уже милыми голубоватыми берёзами, поросшими мхом, маячил в спасительной близости.
Назад не оглядывался, не слышал и не видел ничего, что происходило сзади, из-за собственного шума, но интуитивно чувствовал – опасность близка. Вот уже так близко, вот же он берег, рукой подать, как вдруг из воды стало подниматься нечто объёмное и гладкое. По показавшимся из воды мутным, но очень тёмным зелёным глазам стало очевидно: за мной гнались малые детки… Настоящее чудовище с уродливой длинной шеей, определенно их родитель, выросло из болотной мути прямо перед самым носом на пути к спасению. Жуткого вида челюсти на приплюснутой голове оскалились и зачавкали. Жабры, присоски, выпученные глаза. Ракоподобная архитварь с высоты в несколько метров, не говоря о самом туловище, скрытом в воде, недвусмысленно, плотоядно смотрела на меня.
Носок сапога упёрся в илистое, мягкое дно. Пара шагов. Прибрежная отмель. Хитиновые клешни, не такие как у мелких сородичей, а огромные, с голову грузовой лошади, пощёлкивают и двигаются в мою сторону. Топором тут не отмашешься, особенно стоя по пояс в воде. Нога согнулась в колене, рука заскользила по правой ноге, погрузилась в сапог, вытащила тяжёлый нож. Мощный мах из-за плеча. Лезвие проходит между почти дотянувшихся до меня клешней, архитварь не успевает моргнуть (если вообще на то способна), а острое жало массивного ножа легко проникает в мутный и вязкий глаз монстра. Клешня сильно и судорожно бьёт по воде, лопнувший глаз фонтанирует слизью во все стороны. А я из последних сил толкаюсь о дно и, проплыв короткий отрезок, который кажется вечностью в миниатюре, оказываюсь на мягкой почве, среди прекрасных голубых берёз.
