Жизнь - несправедливая штука.

Кто-то способен кутить ночь напролёт и на следующее утро просыпаться свежим и бодрым, а для кого-то даже пара бокалов пива может аукнуться разрывающей череп головной болью. Одни проведут ночь с прекрасной нимфой из клуба и обнаружат утром крепкий кофе на столе и прижатую кружкой записку с благодарностями, в то время как другие очнутся от тяжёлого клофелинового беспамятства в разгромленной квартире. Некоторые поднимаются по карьерной лестнице легко и с беспощадной улыбкой победителей, некоторые же обречены всю жизнь топтаться на месте, с ненавистью и завистью глядя на недоступные для них кресла начальников всех мастей.

При этом люди, которым повезло оказаться в стане победителей, склонны приписывать все свои достижения исключительно самим себе, в то время как вечные неудачники рано или поздно приходят к философским размышлениям о том, что звёзды не сошлись, в прошлой жизни карма была чем-то подпорчена, и вообще, судьба-злодейка так распорядилась. Многие даже начинают находить в собственной невезучести какое-то мазохистское наслаждение: смотрите, мол, как меня жизнь пинает! Дорогу, святой мученик идёт! Озвучиваются подобные рассуждения, как правило, в кругу друзей на прокуренных кухнях, когда выпито, кажется, ещё недостаточно много, но бежать за добавкой уже лень. До подобного унизительного самобичевания я, к счастью, не дошёл. Пока что не дошёл, по крайней мере. А может, просто компании подходящей не нашлось. Такой компании, чтобы и выслушали с пониманием, и пьяные слёзы утёрли, и в том, что не всё ещё потеряно, убедили. Со мной в принципе никто особо не общается - слишком уж я для этого сер и скучен.

Иногда я останавливаюсь перед зеркалом в прихожей и подолгу всматриваюсь в своё отражение. Из-за тонкого стекла на меня смотрит худощавый и на подростковый манер нескладный гражданин самой заурядной внешности. Волосы непонятного цвета топорщатся в разные стороны, что в детстве, наверное, выглядело мило, а сейчас - просто смешно. Не самая гладкая кожа. Тонкие губы под крючковатым носом. Глаза навыкате всегда смотрят чуть растерянно, как бы я ни старался придать своему взгляду уверенности.

Мне тридцать с небольшим лет, то есть, если верить умным статьям на различных сайтах, всё, что я мог выжать из себя в плане карьеры, я уже выжал. Получилось негусто - скучная бумажная работа в учебном отделе небольшого ВУЗа. Самодур начальник, к слову, такой же неудачник, но сумевший занять в нашем существующем на государственные деньги птичнике жёрдочку повыше, прилагается. Наверное, мы с ним могли бы стать приятелями, как раз теми, что жалуются друг другу на скатившуюся в болото жизнь, если бы я не опаздывал на работу с завидным постоянством. Эти опоздания доводят его до белого каления, хотя и не вполне понятно по какой причине - от времени моего появления на рабочем месте функционирование учебного заведения не зависит абсолютно, и я достоверно знаю, что из более высокого начальства за трудовой дисциплиной никто не следит. Наверное, ему просто приятнее иметь мальчика для битья, чем товарища по несчастью.

В то утро я снова опаздывал. Моросил мелкий дождь, ветер швырял водяную взвесь мне в лицо, а сквозь непонятно как прохудившуюся подошву ботинка проникала влага. Настроение было мерзким под стать погоде. Я уже в красках представлял, как начальник будет орать на меня, смакуя каждую выдуманную подробность моего опоздания, и рассказывать мне, словно школьнику, о том, насколько я бесполезен и безответственен, будто сам он - важная шишка, с мнением которой считается кто-то, кроме меня. В своих фантазиях я гордо отвечал ему, что он не имеет права на меня повышать голос, что сам он - лишняя деталь в отлаженном механизме нашего ВУЗа, и ещё многое другое, что никогда не решусь произнести вслух. Фантазии фантазиями, а найти новую работу у меня вряд ли получится.

Честно говоря, я и сам не знаю, почему замедлил шаги, проходя мимо той кофейни. Есть такие места, вроде некоторых сетевых ресторанчиков, которые, казалось бы, предельно стандартизированы, но при этом имеют свою собственную атмосферу. Из окон этого заведения, мимо которого я проходил уже, наверное, не одну тысячу раз, веяло каким-то непонятным уютом, казалось, что стоит зайти туда, сесть на простенький стул, вдохнуть аромат кофейных зёрен - и все проблемы отступят. Улыбчивый официант, а ещё лучше - официантка, принесёт меню и поставит передо мной пепельницу... Разумеется, заходить я не стал, ограничившись только долгим завистливым взглядом на разомлевших в тепле посетителей. Перед одним из них, невысоким полным мужчиной с намечающейся лысиной, официант только что опустил на стол полную чашку кофе, наверняка ароматного и крепкого. Не отрываясь от газеты, мужчина благодарно кивнул и протянул руку. Одно неловкое движение - и чашка, покачнувшись, словно раздумывая, падать или нет, опрокинулась. Со злорадством, которого сам от себя не ожидал, я наблюдал, как тёмно-коричневая жидкость марает белоснежную скатерть. Оброненная прямо в лужу газета превращалась в мокрую бессмысленную бумажку, а прямо на белоснежной рубашке мужчины расползалось огромное пятно. Его глаза широко распахнулись, а губы сложились в почти идеальную букву "О", в то время как брови поползли вверх, так высоко, как я не считал возможным для человека.

Ухмыляясь, я остановился и, отвернувшись, закурил. Гаденькое, но в то же время приятное чувство того, что не только у меня день не задался, заставило меня задержаться у окна и насладиться зрелищем чужой неудачи. Неторопливо оборачиваясь, одновременно затягиваясь сигаретным дымом и засовывая руки глубоко в карманы пальто, я ожидал увидеть суетящегося с салфеткой в руках официанта, расстроенного глупой неудачей мужчину, но ничего этого не увидел. Мужчина с внушительными залысинами, стремительно идущими на сближение, читал газету, в одной руке небрежно держа кофе. Официанты деловито сновали по залу, расточая улыбки налево и направо. Скатерть, рубашка и газета были чисты.

У меня слегка закружилась голова, так что я крепко зажмурился и надавил большим и указательным пальцами левой руки на переносицу с такой силой, что под веками забегали разноцветные круги. Правой рукой я осторожно ощупал голову. Никаких повреждений, вроде бы, не было. Ни шишек, ни неприятных ощущений, ни, разумеется, проломов в черепе. С некоторой опаской я открыл глаза и снова посмотрел в зал кофейни. Всё было в полном порядке. Чистая скатерть, чистая газета, полная чашка ароматного напитка в пальцах-сосисках абсолютно чистого посетителя. Только официанты начали подозрительно коситься на меня, застывшего перед окном. Вымученно улыбнувшись, я повернулся и на ослабевших, словно ватных ногах продолжил свой путь.

Неужели просто почудилось? Я был уверен, что видел, как растяпа опрокидывает на себя полную чашку горячего кофе. С другой стороны, я так же отчётливо видел, что ничего подобного не происходило. Какая из этих картин является ложной, а какая истинной? Я припомнил, что когда-то давно читал, что человеческий мозг якобы способен проделывать удивительные вещи по приказу своего владельца, даже неосознанному. В том числе и выдавать желаемую картину за действительную. Но неужели я так сильно хотел, чтобы именно этот низкорослый лысеющий мужчина опрокинул на себя свой напиток? Глупости, я видел его впервые в жизни. Утешения в чужих несчастьях я, вроде бы, тоже никогда не искал.

Вразумительного объяснения произошедшему я так и не нашёл, поэтому решил списать всё на хронический недостаток сна, а в обеденный перерыв хорошенько поискать в интернете. Наверняка с кем-то уже происходили подобные истории, не могу же я быть каким-то уникумом. Успокоив себя обещанием привести в порядок свой распорядок дня и обязательно докопаться до причин подобного явления, я и подошёл к воротам учебного заведения.