- Что? - не понял я.

- Что тебя больше всего интересует, как помочь Орловой.

- Ну да, конечно, интересует! Ведь это из-за меня она оказалась на столе в субатории! Из-за меня, из-за Фёдора она постоянно рисковала, и в итоге... Чёрт, да откровенно говоря, в итоге Эф её просто подставил!

- Знаешь, а ты, вообще, когда стал Фёдором, сильно изменился. Меня, например, забросил совершенно. Не звал, не советовался, ничего не рассказывал. А ведь я могла быть тебе полезной.

- Саша, Фёдор никогда и никому ничего не рассказывал без крайней необходимости. Он считал - и это правильно, - что чем меньше знает каждый, тем труднее СБ выследить и разогнать синтезатов.

- Но я - не каждый!

- И это тоже правильно. Но Эф - практик, он делал своё дело, а идейное руководство его не так привлекало, да и не по силам было, если честно. Только когда Фёдор объединялся с остальными в Макса, я становился способен на настоящее лидерство и тогда понимал, что могу тебя попросить о помощи. Чем больше субов объединяется, тем я умнее - уж ты-то со своим интеллектом должна это понимать! И потом это ведь Макс знал всё о Фёдоре, но не наоборот. Так зачем тебе Фёдор, когда он понятия не имел о деятельности Макса?

- Зато он всё знал о Митяе! Но игнорировал его привязанность ко мне. Видно, одной Орловой хватало.

- Ах, вот в чём дело! - несмотря на невесёлую ситуацию, я не мог удержаться от смеха. - Да ты, оказывается, просто ревнуешь!

- Глупости! Что мне эта женщина? Мне всё равно принадлежит больше, чем ей.

- В смысле, что личность Макса сложнее личности Фёдора?

- В смысле, что твоё сознание лежит сейчас передо мной на блюдечке.

Она толкнула меня в грудь, шутливо так вроде, несильно, но я вдруг почувствовал, что не могу удержаться на ногах, и точно кувырнулся бы через парапет в реку, если бы Саша не ухватила меня за оранжевый шарф Орловой, который её волей оказался обвязанным вокруг моего пояса. Я беспомощно взмахнул руками, пытаясь выпрямиться, но ничего не вышло.

- Ляжет и подсознание, - улыбнулась Саша, и моего лба будто коснулся холодный ветер. - Если захочу.

От этих слов повеяло ощутимой опасностью. Такого за моей подругой детства раньше никогда не водилось. Другой бы на моём месте испугался (и правильно, наверное), но я не хотел бояться - я хотел понять! Ведь это была не просто какая-то исклич, это была моя Сашка, и я доверял ей так, как не доверял никому, даже себе, если был неполным! Сашка, девочка, что за метаморфозы произошли с тобой, пока меня не было?

- Расскажи, - пропыхтел я, - о себе, пожалуйста. Как ты вообще тут, - я неловко махнул рукой, в сторону видневшегося слева городка, пририсованного ею к мосту из воспоминания Орловой, - в сети живёшь, что делаешь, Саш?

Она легонько потянула меня на себя, и я смог, наконец, выпрямиться.

- Да болтаюсь там, сям. - Она отпустила шарф, и он тут же исчез с пояса. Я вновь крепко стоял на ногах. - Изучаю виртуальные проявления деятельности человеческой. Столько всего нелогичного, непоследовательного... я даже иногда думаю: может, мне тоже на субы поделиться, тогда пойму, наконец, всю эту вашу кухню?

- Ничего ты от этого не поймешь, только поглупеешь! - Я хмыкнул. - Зачем нам это? Нам и моей дурости вполне хватит, как считаешь?

Саша пожала плечами и улыбнулась, тепло так, по-человечески. Захотелось прижать её к себе. Я растопырил руки:

- Рад тебя видеть, подружка!

Мы обнялись.

- Ты давно не выходил на связь, - Саша погладила меня по щеке, и я накрыл её руку своей. - А потом выяснилось, что АС-2 так и не распылили, пошли слухи, что тебя отправили в ЦВМЛ и отпрошили. Тогда я стала искать способ проникнуть в их защищённую сеть, потратила уйму сил и времени, но в конце концов задача была решена. - Она высвободила ладонь и подошла вплотную к парапету.

- Кто бы сомневался! - усмехнулся я, тоже разворачиваясь к воде.

- Теперь внутренняя сеть Цева для меня - что река для рыбы, - Саша наклонилась, глядя вниз. Под мостом вспухла волна и побежала вперёд, отсвечивая яркими бликами. - Плыви куда хочешь: переписка, регистрация процедур, базы данных... После того, как ты несанкционированно воспользовался субаторием, чтобы сбросить Фёдора на кристалл, СБ ужесточила контроль за аппаратурой, и теперь вся она связана с центральным регистратором, который отмечает запуски любого оборудования.

- Так вот почему, - вклинился я в её рассказ, - они стали звонить в 501, когда мы восстанавливали Фёдора!

- Очевидно, заинтересовались внеплановой работой аппаратуры, - согласилась Саша. - А после того, как тебе удалось восстановиться и уйти, они удвоили усилия по борьбе с синтезатами. Из внутренней переписки видно, что спецы Центра с утра до вечера занимаются разработкой методов противодействия Антисплиту-2.

- И как, преуспели?

- Пока нет, но дело, судя по всему, продвигается, и скоро они получат, что хотят.

- Производство АС-2 уже запущено. Надеюсь, мы сработаем на опережение и распылим препарат, пока у них ещё ничего не готово, но теперь надо, конечно, форсировать процесс... И Орлову тоже нужно как можно быстрее вытаскивать.

- Насчёт Орловой пока не дёргайся. Я изучала протоколы субатория. У нас в запасе ещё несколько дней. Проверка глубины синтеза - это самое первое мероприятие, делается в три-четыре приёма в течение пары суток. Потом будут разрабатывать программу для процедуры расщепления, тянуть инфу, и только после готовить к НП-процедурам. Время есть, поверь мне. - Она отошла от парапета, я развернулся к ней лицом. Саша прищурилась и склонила голову на бок. - Ускорь производство АС-2, и он будет готов раньше, чем расщепят Орлову.

- Хорошо. - Я верил ей, верил, как всегда. - Техническую часть я уже обеспечил, теперь дело за людьми. Надо, чтобы они снова загорелись! Воодушевились и безоговорочно поверили в успех. Тогда они станут работать вдесятеро интенсивней. В тот раз мы с тобой выпустили пульс нашего движения из рук, и тем я подвёл всех синтезатов. Я вынужден был отойти, мне пришлось... Мы должны всё объяснить своим людям, нужно снова их поднять, обратиться к каждому разуму, зажечь каждую душу! - Я сжал Сашины плечи и рывком приблизил её к себе. - Ты готова?

- Да, - выдохнула она, почти касаясь моих губ.

Я поцеловал её, и всё вокруг нас разом рухнуло, оседая бесплотной пылью и превращаясь в ничто.

Спустя мгновение в центре этого ничто возникло новое существо, и вокруг стал вновь появляться мир, приобретая иные краски.

Через минуту человек с миллионом лиц вышел в эфир.

9

- Икс вернулся!!!

- Ура! Он снова в эфире!

- Не Икс, а Феникс!!

- Мы победим!!!

Прошло всего минут двадцать после первой речи Икса, а излюбленные инфоплацы синтезатов буквально взорвались ликованием. Люди снова верили в успех, словно и не было провала акции, арестов и жертв вторичного расщепления с обрезанным сознанием...

Три дня пролетели как один. Я почти не спал, круглосуточно занимаясь подготовкой акции распыления.

- Гаврюхин попался, - где-то в середине этой сумасшедшей гонки сообщила Саша. - Идёт его сканирование в субатории.

- Вот же старый дуралей! "Я всё сделаю сам!" Тоже мне, агент разведки, фрики его разукрась! - огорчился я. - Одно радует: с ним точно ничего не успеют сделать, раз Орлову до сих пор не расщепили.

Производство АС-2 шло ускоренными темпами, я следил за процессом, решая то и дело возникавшие проблемы то от лица Фёдора, то от Макса, то сливаясь с Сашей, чтобы обрести возможности Икса.

Объединение с Сашей отличалось от синтеза субов. Я не получал в своё распоряжение её сознание, но мои способности многократно усиливались. Увеличенная до невероятных размеров память, многократно возросшая скорость восприятия и обработки информации, мгновенная генерация идей и ещё сто преимуществ перед обычным человеком, но самое прекрасное было не в этом.

Тот, кому случалось изучать какую-либо глобальную проблему, слишком комплексную и сложную, чтобы прийти к однозначному выводу, поймёт то чувство, когда после бесконечных раздумий и изучения материала с разных сторон, кажется, что ещё немного, и будет озарение, когда ты, наконец, поймёшь центральный, ключевой момент, который объяснит сразу всё. Это чувство упорно преследует во время дальнейшей работы, когда находятся нужные решения для конкретных моментов, когда многое удаётся осмыслить и решения применить на практике, но тот момент глобальной ясности, который вроде бы вот-вот должен случиться, остаётся неуловимым, ускользая снова и снова.