Стас внимательно осмотрел решётку и перевёл взгляд на деда:

- У тебя что, старый синтопень, совсем извилины слиплись? Сверзишься - костей не соберёшь.

- Нет-нет, что вы! Я всего лишь хотел немного размяться, - проблеял, к моему удивлению, дед, мелко тряся седой бородкой. И куда только делся его сильный голос и горящий взгляд, когда он спрашивал про десятого?

- Ну, так попросись у своего медлога на какой-нибудь тренажёр! - буркнул Стас, убирая пистолет.

Старик закивал, повернулся к нам спиной и побрёл к своим.

Интересно, подумал я, а откуда, вообще, этот синтезнутый дед знает, сколько именно у меня субличностей? Хотя десять - совсем не редкое количество, так что, наверное, он просто догадался... но что значит "десятый", у нас нет порядковой нумерации, что за бред? От напряжения в голове зашумело, и я постарался пока ни о чём больше не думать.

- Руки можешь опустить! - бросил Стас вдогонку старику и повернулся ко мне.

- Кораблёв Сергей смену сдал, - отрапортовал я.

- Барков Стас смену принял.

2

- Ни один тест не выявил никаких отклонений, - улыбнулась докторша Марина, отсоединяя меня от аппарата.

- И что теперь? - спросил я. - Как узнать, откуда взялось это адское эхо?

- Ну, можно ещё проверить соматические заболевания.

- А это что такое?

- Это когда нарушение переключений между суб-личностями вызвано поражениями внутренних органов и их систем.

- У меня ничего не болит, но давайте... на всякий случай.

- Хорошо, прошу! - Она открыла крышку автодиагноста.

Внутри было душно, я вспотел и захотел пить.

- Можно воды? - попросил я, вылезая из разомкнувшегося белого кокона, как цыплёнок из яйца.

- Конечно.

- Немного странный вкус, - отметил я, осушив поданный Мариной стакан.

- Я добавила туда витамины. Это всем полезно.

- А-а... Что дальше?

- Ничего. Вы абсолютно здоровы, Кораблёв Сергей.

- Но у меня постоянно шумит в голове, я чувствую всех своих субов. А эмпат, вообще, конкретно мешал мне работать.

- Бойцу.

- Что бойцу? - не понял я.

- Эмпат мешал работать бойцу.

- Ну да, а я что сказал?

Марина молча улыбнулась. Мне вдруг ни с того ни с сего подумалось, что она весьма так ничего себе, красивая, но я отогнал эту мысль: не для того сюда пришёл, чтобы пялиться на ножки и прочие достоинства докторши! Я посмотрел ей в глаза: что-то часто она улыбается... может, скрывает что?

- Проверьте ещё раз мой п-ключ.

- Ваш подсознательный ключ в порядке.

- Но ведь он сработал, когда моя смена ещё не кончилась. При этом не было ничего такого, чтобы посчитать опасным для жизни оставаться бойцом и, вопреки программе, переключиться на эмпата!

- Понимаю, - кротко произнесла Марина, глядя на меня нежно и грустно, как на несчастного, попавшего в беду психа. - И всё-таки не разделяю вашего мнения. Вы не говорили, что боец ушёл, уступив место другому "Я". Из вашего рассказа понятно, что вы, боец Сергей, отлично помните присутствие эмпата Владика, а значит, две ваших субличности существовали в сознании одновременно - п-ключ не мог такого сделать!

Я молчал, пытаясь придумать достойный ответ на рассуждения психолога, но в голове, мешая сосредоточиться, по-прежнему шумело "море" из нечётких мыслей всех субов.

- Не знаю, что и сказать, - честно ответил я на застывший в ласковых глазах Марины вопрос. - Может это и не п-ключ, а какая-нибудь зараза... Знаете, этот дед синтезнутый, он стоял слишком уж близко к загородке и пялился на меня. Я крикнул "Отойди!" и подошёл, чтобы его отогнать... А потом в сознании появился Влад. Слушайте, доктор, а вдруг я от старика чем заразился? Надо бы его проверить, как думаете?

- Он выглядел больным? - без энтузиазма поинтересовалась Марина.

- Скорее, сумасшедшим. Скороговорки какие-то дикие бормотал, вопрос задавал, причём очень громко.

- Какой вопрос?

- Да про суба моего несуществующего... Да какая разница!

Докторша начала меня утомлять. Сейчас начнётся: "Кто, да что, да как сказал?", "Давайте поговорим об этом", "Постарайтесь вспомнить", "Что вы при этом чувствуете?", тьфу!.. единственное, что я сейчас чувствовал, так это то, что не хочу просидеть здесь ещё час, слушая какую-то мозгоправскую хренотень.

- Знаете, Марина, мне просто надо быть на сменах в форме, чтобы ничего не мешало работать. Пропишите мне что-нибудь, да я пойду.

- Обязательно, но сначала, - мягко, но настойчиво проговорила нейропсихолог, - давайте всё же вспомним, о чём именно спрашивал старик.

Я взял себя в руки и, вздохнув, ответил:

- Спрашивал, где мой десятый... - "Море" в голове заволновалось, шум стал усиливаться - похоже, начинался шторм.

- Что с вами? - Марина достала из кармана маленький фонарик и посветила мне в глаза.

- Мне трудно... - Собственный голос вдруг показался чужим. - Вы думаете, переключение произошло из-за слов старика? - спросил я бодрым, более высоким, чем у бойца, голосом, чеканя каждое слово.

Это был уже не Сергей, а Пётр Иванович - учитель. Я снова переключился! Причём прямо в кабинете врача и опять неправильно, потому что отчётливо помнил обо всём, что думал и говорил здесь боец Серёга. Это было ненормально, это был бред! Однако Пётр Иванович, в отличие от бойца, не собирался выкладывать Марине всё подряд. Шум в голове продолжал усиливаться. Мне захотелось уйти, остаться одному и прилечь.

Доктор смотрела на меня с любопытством. Заметила? Наверняка, она же психолог! Чёрт.

- Извините, - я пытался говорить отрывисто и более низким голосом, как делал боец, но из-за "моря" это было непросто, - я устал, неважно себя чувствую. Можно я пойду прилягу? А то у меня остался, - я взглянул на запястье, - всего час... Закончим в другой раз, ладно?

Марина молчала, а я сидел, опустив глаза в пол - боялся выдать себя мимикой и взглядом, - поэтому не видел её лица. А она, конечно, смотрела на меня. Смотрела и раздумывала.

- Хорошо, идите, - сказала она спустя пару минут. - Закончим в другой раз, но он должен быть ДО вашей следующей смены, Кораблёв... - она запнулась (и я тут же вспотел), - ...Сергей.

- Спасибо, - я старался говорить как Серёга. Получалось, по-моему, не очень, но я так и не решился поднять голову и посмотреть на реакцию Марины. - Смена через четыре дня, в четверг вечером.

- Значит, жду вас в четверг, в любое время до двух часов.

- Двенадцать тридцать? - Я вскочил и устремился к двери.

- Договорились.

Когда я вышел из кабинета, уши у меня горели, как у нашкодившего мальчишки. И что ещё хуже, сам мальчишка уже тоже был здесь. Коленька - смышлёный пацан одиннадцати лет. Зачем он тогда проснулся, ни он, ни Пётр Иванович, ни Серёга не знали. Но одно все трое понимали чётко: впаялись мы глубоко, по самые гималуши...

По коридору я поковылял, дёргаясь и с трудом переставляя ноги. В сознании уже присутствовали три суба одновременно, и каждый пытался самостоятельно управлять телом: Коленьке хотелось бежать и подпрыгивать, Серёге - идти быстрым шагом, Пётр Иванович в тот момент предпочитал прогулочный шаг. Шум "моря" не прекращался ни на секунду, и временами я различал там мысли и воспоминания всех остальных субов. Ничего подобного я никогда раньше не испытывал и не впал в панику, наверное, только потому, что не знал, как это сделать всем троим одновременно.

К удивлению активных субов, моё сознание сумело обуздать троящееся "Я", причём быстро: уже к концу коридора тело было доверено бойцу, размышления - учителю, а наблюдение за людьми и обстановкой вокруг - Коленьке. Кто-то, вероятно, удивится, что столь ответственное дело доверили ребёнку, но я уверяю: несмотря на возраст, он был необычным мальчиком, внимательным и совсем не простофилей.

Все знают, что детские субличности у взрослого человека - редкость, думал я, шагая к своей комнате. Они мало у кого сохраняются, а если и сохраняются, то почти не активны, потому что большинство взрослых ничего не готовы доверить детям и даже в общении с ними предпочитают быть строгими дядями и тётями. Дело в том, что люди смотрят на детей как на дефективных взрослых, а это совсем не так, - весь мой учительский опыт отвергает такой подход. Дети не глупее нас, просто пока ещё меньше знают, но зато активнее познают мир и фокусируются сразу на всём, из-за чего кажется, что они не способны сосредоточиться...