Когда приборы пришли в норму, я сел на подвернувшийся астероид. Сюда же ухнулся и Чужой, как только сумел вырваться из пузыря.
О поломках мой киберпом докладывал как заправский психолог. Сперва хорошая новость: после небольшого ремонта "Олсо" сможет покинуть астероид и за восемь часов дойти до концевого маяка; и только потом, всё тем же бодрым голосом, новость плохая: "Система регенерации воздуха выведена из строя без возможности восстановления".
Разумеется, он был прав: с первого взгляда на повреждённые блоки стало ясно, что их место на кладбище хлама. А на что, собственно, я надеялся, когда полез проверять? Эти блоки оказались ближе всего к пузырю, но, не желая верить в такой жестокий расклад, я распотрошил их и возился, наверное, целый час, пока не заставил себя признать очевидное: починить систему здесь, на астероиде, не удастся.
Сочно обматерив пузырь, а заодно и Чужого за то, что у него тоже нет эффективной защиты от этой пакости, я вытер пот и без сил плюхнулся в кресло. Болела голова и подташнивало - чувствовалось отравление углекислым газом.
По ушам резанул неприятный сигнал, означавший, что если я не хочу потерять сознание, то самое время перебраться в скафандр. Воздуха там после долгого скитания по астероидам и планетоидам осталось всего часа на четыре, только на полпути и хватит, а дальше идти и ловить позывные концевого маяка будет уже труп...
Интересно, подумал я, надевая шлем, а как там у брата по разуму обстоят дела с воздухом? Что бы там ни случилось с кораблём, скафандр-то у астронавта должен быть!
Пузырь потрудился на славу: на чужом борту не работало вообще ничего. Мне даже не понадобился лазерный резак, входной затвор открылся от удара ногой. С бластером на изготовку я осторожно заглянул внутрь и на всякий случай тут же отпрянул назад и в сторону. Ничего не произошло, видно, инопланетянин был без сознания или вообще умер. Прижавшись к наружной обшивке корабля, я подождал секунд тридцать, затем нырнул в тёмную дыру неизвестности. Воздух на борту отсутствовал, искусственная гравитация (если таковая здесь предусматривалась) тоже не действовала. Нашлемный фонарь выхватывал из мрака серебристые, неправильной формы выступы на стенах и серые толстые жгуты на потолке - местами они отвалились и свисали до самого пола. Я осторожно прыгал-плыл по коридору, гадая, где разыскать запасы воздуха и как понять, что это они и есть.
Чужого я обнаружил в центральном отсеке. Он лежал под широким, резко скошенным выступом, покрытым замысловатыми знаками, - наверное, то была панель управления.
Ростом метра полтора, затянутый во что-то прозрачное, формой тела пришелец напоминал луковицу. Нижний край её толстого цилиндрического донца обрамляла прямая светло-коричневая в чёрных разводах юбка с неровными длинными лоскутами. Вверху (а верх ли это?) зеленовато-розовая "луковица" заканчивалась образованием, похожим на туго скрученный моток лохматой белой верёвки. Прозрачный костюм Чужого пронизывали тонкие серебристые нити. Они сходились к тёмной, размером с половину бильярдного шара выпуклости, расположенной над центром тела пришельца. Ещё одна такая же полусфера лежала рядом на полу.
Интересно, где у него голова?
Я нагнулся, рассматривая белый моток, и вдруг заметил, что лохмушки "верёвки" слегка подрагивают. Дыхание?! Я пригляделся: белые волокна чуть вытягивались и сокращались в одном слаженном ритме. Живой! Значит, его прозрачное одеяние - это скафандр! Повернув бедолагу на бок, я осмотрел другую сторону "луковицы". Там оказалась всё та же прозрачная гладкая плёнка без каких-либо выпуклостей или утолщений.
Я поднял лежавшую рядом с инопланетянином полусферу и стал быстро осматривать отсек в поисках таких же.
Спасибо малой силе тяжести на астероиде, нести пришельца было легко. Он по-прежнему оставался без сознания, только пару раз шевельнулись лоскуты юбки, когда я аккуратно положил его на пол в рубке своего "Олсо".
Взятая с чужого борта полусфера никак не хотела активироваться. Я поместил её в герметичную исследовательскую камеру, и, повинуясь моим командам, внутренние манипуляторы долго крутили загадочное устройство так и эдак, нажимая на разные места, но приборы камеры не зафиксировали выделение газа. Полусфера была всего одна, больше найти не удалось, оставалось лишь уповать на её долгосрочный ресурс, ведь Чужой в своём скафандре продолжал жить, а у меня в запасе было чуть больше двух часов.
Время шло, киберштурман вёл "Олсо", точно повторяя в обратном направлении маршрут от концевого репера, инопланетянин мерно "посапывал" в своём прозрачном коконе, а я громко ругался, давя гадкую мыслишку, шустрым червячком пробравшуюся в голову. Вскрыть чужой скафандр, чтобы сунуть туда карманный анализатор - это было уже слишком, даже для меня, человека далеко не идеального! "Да и что мне это даст? - наступал я "червячку" на хвост. - Ну, узнаю я, что там кислород, а дальше? Как это поможет мне активировать вторую полусферу?" "Так ведь можно взять первую, - упрямо извивался "червячок", - ту, которая на чужом скафандре, она уже работает, и её ресурс неизвестен! Возможно, она способна производить воздух ещё очень долго..." - "Хватит! Убийство не мой профиль!" - "Убийство, это когда лишают жизни человека, а перед тобой луковица с мотком верёвки вместо головы". - "Разумная луковица, чёрт побери, и живая верёвка!"
Пока голова моя была занята борьбой с "червячком", руки продолжали управлять манипуляторами. Я машинально тискал инопланетное устройство, едва ли следя за своими движениями, так что, когда гладкая сторона полусферы вдруг плеснула зелёным светом, моя челюсть не отвисла до пола только благодаря гермошлему. Я не знал, что, когда и как нажал, ковырнул или тряхнул, и поэтому замер, боясь шевельнуться. Дисплей встроенного в камеру анализатора мигнул и выдал сообщение.
Сердце бухнуло, а потом в груди стал медленно расползаться смертельный холод. Я сидел, не в силах отвести взгляд от дисплея, где сухими казёнными словами и цифрами был написан мой приговор.
Зелёный свет полусферы сменился на жёлтый, а через некоторое время и вовсе погас, но это уже не имело значения. Инопланетный прибор снова не работал, но и одного короткого выброса газа хватило, чтобы определить его состав. И этот состав не оставлял мне никаких шансов: помимо азотного балласта, незначительных примесей других газов и, что удивительно, водяного пара, в воздушной смеси было обнаружено всего семь процентов кислорода, зато углекислого газа - целых тринадцать.
Я схватил выплюнутую камерой полусферу и вскочил, готовый разорвать прозрачный скафандр и со всей силы приложить Чужого чем-нибудь увесистым.
Как глупо! Я устало опустился на пол рядом с инопланетянином. У меня осталось полтора часа жизни, а я трачу их на ярость из-за того, что этот юбочник дышит углекислым газом.
Подумать бы о душе, но в голову вдруг полезла какая-то муть про Вальку Курта (теперь он может не отдавать мне пятьсот галактов), про Ленку (как долго она будет плакать, а будет ли вообще?) и что так я и не успел слетать на знаменитые пляжи Туроскана...
Отмахнувшись от всей этой ерунды, я поднялся и прошёл к панели управления. "Олсо" на максимальной скорости шёл всё тем же правильным курсом, автоматика исправно посылала SOS, да что толку! Сигнал примут только через несколько часов, когда мой борт свяжется с концевым маяком.
Вернувшись к Чужому, я сел подле него на пол и стал рассматривать переплетение верёвок. Не знаю зачем. Наверное, старался отвлечься от отчаяния, а может, просто хотелось последние двадцать минут провести рядом с живым существом, а не среди приборов.
Интересно, ждёт ли тебя кто-нибудь дома? - подумал я, глядя на пришельца. Жена? Дети? Такие, знаешь, маленькие луковички в коротких юбочках... Или у вас нет понятия семьи? У нас-то вот есть... Я, правда, своей пока не завёл, хоть и перевалило за тридцать. Почему? Да хотел сперва встать на ноги, заработать на безбедную жизнь. Мама всё старалась меня женить... Теперь уж нет её, умерла год назад. Возможно, я скоро с ней встречусь. Ну, а что? Многие верят... Вот ты, Чужой, веришь в загробную жизнь?
