Обычно по выходным Кристофер любил отоспаться и вставал поздно, но в то утро пробудился неожиданно рано от ощущения какого-то смутного беспокойства. Всё то время, пока он маялся, пытаясь снова задремать, Филли, поняв, что хозяин проснулся, бродил около кровати и шумно вздыхал. Наконец, к неописуемому восторгу Фила, Кристофер встал, открыл дверь и выпустил пса на улицу. Погода стояла прекрасная. В такие, залитые солнцем, дни настроение у Криса всегда поднималось, но сегодня определённо что-то было не так. Он никак не мог взять в толк, что именно. "Может, я заболел? - подумал Крис. - Да нет, вроде чувствую себя совершенно нормально. Странно, в чём же дело?" В компании, где он трудился, пока никаких неприятностей не предвиделось. Минули первые две недели службы на новом месте, и он радовался, что сумел устроиться на интересную и хорошо оплачиваемую работу. Кристофер почистил зубы и принял душ. Тревога не покидала его.

- Филли! Иди есть! - крикнул он в окно.

Пёс бросил гонять по дорожке какого-то незадачливого жука и устремился в дом, к своей миске.

- Как ты считаешь, малыш, может нам развеяться и съездить за продуктами? - сказал Кристофер за завтраком. - Купим чего-нибудь вкусненького тебе и мне, а?

Филли ничего не имел против: он любил кататься на машине.

В городе Кристофер остановился у одного из супермаркетов. Недалеко от входа стоял большой рекламный щит. В связи с узостью тротуара, щит был укреплён на одной-единственной короткой ноге, поддерживающей его со стороны проезжей части. К этой ноге и пришлось привязать Фила. Вообще-то, пёс не нуждался в подобном ограничении свободы, он и так стоял бы послушно и ждал и уж точно никуда не ушёл бы без хозяина, но людям, посещавшим магазин, совсем не нравились собаки без намордников, без присмотра болтавшиеся на улице, пусть даже и очень культурные.

Кристофер уже продвигался к выходу, когда услышал визг тормозов и грохот. Здоровый джип, управляемый юнцом (как видно под кайфом) на большой скорости вылетел из переулка и, не вписавшись в поворот, со всего размаху врезался в опору, к которой был привязан Филли. Опора согнулась, и щит со скрипом стал медленно клониться к земле. Пёс испуганно задёргался. Громкий лай с жалобным поскуливанием заполнил пространство.

Кристофер, увидев произошедшее в окно, метнулся к дверям, забыв, что не может нормально бегать, трость вылетела из рук, и он упал, увлекая за собой груду металлических продуктовых корзинок, за которые схватился, пытаясь удержать равновесие. Безжалостно истекали драгоценные секунды. Всё-таки он сумел кое-как подняться и, крича, бросился вперёд. Он уже пересёк порог, когда под тяжестью накренившегося щита покалеченная опора оторвалась от нижнего крепления и вся конструкция обрушилась. Филли перебило позвоночник.

В тот вечер осиротевший Кристофер напился. Напился, что называется, до свинского состояния. Он лил и лил в себя спиртное в надежде затушить пожирающий его изнутри пожар отчаяния, но ничего не получалось: каждый выпитый стакан только добавлял масла в огонь. Облегчение не приходило, напротив, становилось всё хуже. Без конца Крис прокручивал в голове, как он, если бы был физически нормальным человеком, в три прыжка достигнув двери, следующим рывком оказался бы возле Филли, быстрым движением отстегнул карабин поводка от ошейника... и каждый раз, словно острая игла, в сознание впивалась невыносимая мысль, что он валялся, как последний идиот, на полу среди корзинок, когда его беспомощный друг доживал последние мгновения...

Крис с трудом дополз до ванной. Его тошнило, а слёзы текли и текли. Он так и уснул на полу, вернее, не уснул, а провалился в забытьё, полное кошмарных видений.

- Как ты мог не успеть? - говорил ему лежащий в луже собственной крови Филли. - У меня был только ты один, и ты позволил мне умереть...

Вдруг появилась Мария:

- Правильно я от тебя ушла, мне не нужен в мужья калека, который не может даже уследить за моим псом!

- Он давно уже не твой, ты бросила его точно так же, как и меня.

- Теперь он и не твой... - Мария отвернулась и стала топтаться на месте, приседая на одну ногу. Переваливаясь из стороны в сторону, она изображала походку Кристофера.

- Прекрати! - Он схватил её за плечо, развернул лицом к себе и увидел, что это уже не Мария, а его мать.

- Мама? - Он отступил назад, руки его безвольно повисли вдоль тела. - Мама... зачем ты меня такого родила?

Она не ответила, а только тихо заплакала. Слёзы капали на землю, образуя ручеёк, который стал расширяться и постепенно превратился в полноводную реку. Она захлестнула Криса с головой и закрутила, утягивая в мучительно ледяной омут. Кристофер очнулся - кафельный пол и правда был очень холодным.

Утром он подошёл к месту, где всегда спал Филли, и тоска навалилась с новой силой. Захотелось быстрее скатать в рулон пустующий собачий коврик и убрать куда-нибудь подальше. Кристофер наклонился, и тут что-то мягко стукнуло его по спине и упало на пол. Это был индейский амулет, с давних времён висевший на стене в качестве украшения интерьера. Подумав, что выпал гвоздь, Кристофер не стал его искать, а просто поднял амулет и прошёл на кухню. Там он позавтракал, механически пережёвывая и почти не ощущая вкуса еды, а потом весь день просидел в отупелом оцепенении, глядя на амулет и думая о собственной никчёмности.

Ближе к вечеру Кристофер вышел на свежий воздух и побрёл куда глаза глядят. От вчерашнего ушиба в колене проснулась противная ноющая боль. "Ну и пусть! - Крис с остервенением продолжал шагать, не сбавляя темп. - Так мне и надо, уроду проклятому. Вот буду идти, пока не отвалится эта дурацкая нога!"

В конце концов он приковылял к горам. Нога онемела и почти не слушалась, так что при каждом шаге он усилием воли перекидывал её всю от бедра, как чужеродное тело. Кристофер рухнул на землю, привалившись спиной к одной из скал. "Как же я дойду обратно?" - вяло подумал он и отчего-то рассмеялся.

И вдруг услышал, что вместе с ним смеётся кто-то ещё. Кристофер быстро огляделся и справа, в метре от себя, увидел птицу чуть меньше голубя, с голубыми крыльями, чёрным хвостом и рыжей спинкой. Птица сидела на обломке скалы и, похоже, нисколько не боялась человека. Нежные перья на её горлышке трепетали, и до слуха, словно издалека, доносилось негромкое курлыканье, напоминавшее человеческий смех. Заметив, что Кристофер на неё смотрит, птица замолчала и принялась чистить перья. С минуту она спокойно занималась собственным туалетом, потом встряхнулась, и невесть откуда взявшийся резкий порыв ветра взрыхлил птичьи крылья, пронёсся над человеком и исчез, оставив кружиться в воздухе голубое пёрышко.

Кристофер подставил руку и, когда лоскуток птичьего наряда тихо опустился ему на ладонь, вдруг с изумлением обнаружил у себя на груди индейский амулет. "Когда же это я мог его надеть?.. и зачем?!" - поразился Кристофер и тут увидел, что перо на его ладони выглядит точно так же, как те, что вшиты в край кожаного круга. Кроме голубых перьев, там были ещё чёрные и рыжие, очевидно, взятые с хвоста и спинки такой же птицы, как сидела сейчас рядом и хитро поблёскивала удивительно смышлёным светло-карим глазом.

Какое-то время человек и птица смотрели друг на друга, потом Кристофер перевёл взгляд на амулет и заметил, что перья чередуются в строгом порядке. За голубыми идут рыжие, за рыжими - чёрные, затем снова голубые и так далее по всему краю круга - всего шесть пучочков по три пёрышка каждого цвета. И только в одном месте вместо трёх было два. Кристофер взял подаренное ветром голубое перо и аккуратно воткнул, восстанавливая точную последовательность.

На миг ему почудилось, что картинка в центре круга пришла в движение, но он едва успел это осознать, тут же захваченный новым ощущением, что скала за спиной исчезла и он, лишившись опоры, падает назад. Кристофер оторвал взгляд от амулета и увидел, как земля медленно отодвигается вниз, а камни и кусты становятся всё меньше, словно он поднимается вверх, но при этом казалось, что он летит в бездонную пропасть. Этому острому чувству невесомости совершенно не соответствовало то, что он видел, и Кристофер закрыл глаза, стараясь побороть накатившую дурноту. Справа, возле самого уха, курлыкала птица.