- И тебе спокойной ночи, - проворчал Таллаг, продолжив подниматься по ступеням.
Коридор, открывшийся перед зверолюдом, когда тот закончил непродолжительный подъем, был настолько коротким и узким, что казался совершенно лишним в этом месте. В два шага достигнув лишенной ручки двери, Таллаг несильно толкнул ее, явно опасаясь сломать.
Протяжный скрип, с которым открывалась дверь, показался Кисаре довольно зловещим и чрезвычайно долгим, словно кто-то вел длинными когтями по стеклу, с явным намерением подействовать всем на нервы. Ухватившись за эту мысль, девушка резко обернулась и увидела Миаджи, занятую вождением удлинившимися ногтями по мутному стеклу узкого окошечка, расположенного над лестницей.
- Прекрати! - ухватив хихикающую девочку за руку, южанка потащила ее за собой.
Девушки последними вошли в просторную, освященную свечами комнату. В глаза сразу же бросилось весьма небогатое убранство, о чем незамедлительно и сообщила всем Миаджи: - Натуральный свинарник, - заявила девочка. - Понимаю, эти занудные монахи, но нам-то все это за что?
- Не привередничай, - неожиданно весело отозвался Таллаг, и Кисара почти сразу же увидела причину его радости, которую зверолюд уже ласково прижал к груди и, откупорив деревянную пробку, жадно вдыхал приятный аромат.
- Кто про что, - Исель села на одну из двухъярусных кроватей, чьи ровные ряды тянулись вдоль стен, а ее брат подошел к Таллагу, оценивающе глядя на бочонок, что зверолюд держал в руках. Стол, с которого Таллаг и позаимствовал бочонок, оказался довольно широким и буквально заваленным едой. Он стоял прямо напротив камина, в котором весело потрескивало пламя, добавляя явно недружественному помещению капельку уюта.
Откуда-то снизу донесся тихий лязг доспехов и шум - видимо гиритцы, так же, устраивались на ночлег. Миаджи вдруг вздрогнула и что-то недовольно заворчала себе под нос. Прислушавшись, Кисара уловила слова молитвы, читаемой Алектисом.
- Они без литаний и гимнов даже в уборную сходить, что ли не могут? - озлобившаяся девочка прошла к ближайшей кровати, нарочито громко топая каблучками, словно хотела пробить пол.
- Не утрируй, пожалуйста, - попросила демоницу Кисара, получив в ответ неразборчивое бормотание, чем-то напоминающее неуклюжее извинение. Миаджи пересекла комнату, сев прямо на пол, напротив камина и, поджав под себя ноги, принялась смотреть на пламя.
- Кстати, о молитвах, - Калеос, аккуратно нарезающий краюху хлеба на части острым кинжалом, посмотрел на Таллага. - Шаманы зверолюдов, как эльфийские сестры дракона, наши чародеи или же рунные жрицы дворфов, не говоря уже о местных целителях и священниках, могут снимать следы Скверны с вещей, я прав?
- Могут, - буркнул Таллаг, разливая вино по глиняным кружкам.
- А ты, как шаман, умеешь такое?
- Типа того, - снова согласился зверолюд, чем вызвал недоуменные и удивленные взгляды. - Что? Думали я бездарь?
- Ну, ты никогда не говорил о своих способностях, а в бою от тебя кроме молний ничего не дождешься. - Эльф смахнул с лезвия кинжала крошки и указал им на рукоять Громовержца, выглядывающую из-за плеча своего хозяина.
- Так мы раньше особо с демонами и не дрались, - Таллаг передернул широкими плечами.
- Но дрались недавно. - Возразила Исель, подавшись вперед, и пламя свечей осветило ее овальное лицо с острыми чертами. - Почему ты не сказал гиритцам о своих способностях?
- А толку-то? - хмыкнул зверолюд, усаживаясь на шаткий стул и глядя, как насторожилась Миаджи, уставившись на жалкое подобие двери, прикрывающее вход в комнату. Кисара, так же, выглядела обеспокоенной, будто прислушиваясь к самой себе, но Таллаг не стал заострять на этом внимания, продолжив: - Гиритцы уверены, что лучше остальных и если считаются, то только со жрицами Лигеи и ее паладинами. Думаешь, они поверили бы шаману моего племени и подставили бы под угрозу, путь и выдуманную, жителей Ариарда? Им проще самим уничтожить все следы Скверны и, заодно, лишний раз доказать зевакам, что они их защищают. - Я прав? - резко развернувшись, Таллаг встретился взглядом с Фалконом, появившимся в дверном проеме.
- Прав, - кивнул гиритец, без приглашения войдя внутрь.
Даже без доспехов, монах, почти касающийся головой потолка, выглядел величественно, пусть и одет он было довольно просто - серые штаны и просторная рубаха, едва сходящаяся на широкой груди. Подойдя к столу, ветеран опустился на стул, развернув его так, чтобы видеть Миаджи. - Присаживайся, - состроив кислую мину, произнес Таллаг. - Заодно расскажи нам, почему мы отправились в Бродерио. Или вы с братьями настолько выжили из ума, что решили двигаться к цели через все Потерянные земли и исходить их вдоль и поперек?
- Я уже говорил, что вы все узнаете, в свое время. Мы ничего не таим от вас, просто вынужденная мера предосторожности, не более. - По виду монаха было ясно, что он ничего никому не скажет, пока не получит на это разрешения от, скорее всего, Алектиса. - А за приглашение, спасибо, - невозмутимо продолжил Фалкон, поправив висевшие на поясе ножны с широким кинжалом, годившимся обычному человеку в качестве короткого меча.
- Если я порчу тебе аппетит, гиритец, можешь сваливать к своим дружкам, потому что мне нравится здесь, - сказала Миаджи, глядя в огонь.
Фалкон оставил речь демоницы без внимания, так же, как и молчаливый вопрос окружающих о том, почему он пришел сюда, а не остался внизу с братьями. Монах лишь подвинул к Таллагу пустую кружку и зверолюд наполнил ее.
- Вы разве пьете? - недоверчиво поинтересовался он, закончив разливать вино и поставив бочонок под стол.
- Сок виноградной лозы не запрещен, - ухмыльнулся в седые усы ветеран - гиритец, поднеся кружку к носу и глубоко вдохнув насыщенный аромат.
- Тогда почему бы тебе не выпить со своими братьями? - прямо спросил зверолюд, глядя в глаза седому воину.
- Должен же кто-то за вами приглядывать, - Фалкон покосился на фыркнувшую Миаджи. - Вас нанял Алектис и ему диктовать правила. Это не обсуждается.
- Значит, у нас нет иного выбора, кроме как терпеть твое присутствие?
- Именно, - просто ответил гиритец Таллагу.
- Видимо я чем-то прогневал Урсулу, - скорбно произнес зверолюд, залпом осушив свою кружку и звякнув ею о стол. - Досадно.
Трапеза проходила в молчании. Быстро поевшие эльфы перебрались поближе к камину, а Кисаре кусок не лез в горло
Мысли заклинательницы о назначении Фалкона лишь утвердились с его приходом - гиритец наблюдает за ней и за Миаджи, чтобы, в случае чего, защитить или убить, в зависимости от обстоятельств. Подобные размышления не принесли южанке никакой радости, включая аппетит и хорошее настроение. Отодвинув от себя тарелку с почти не тронутой едой, девушка подошла к камину, сев рядом с Миаджи. Девочка сразу же воспользовалась этим и устроилась поудобнее - положив голову Кисаре на колени.
Слушая стук дождевых капель по крыше и окнам, южанка уставилась на извивающееся в танце пламя, впав в меланхолию.
А вот Таллаг и Фалкон на отсутствие расположения духа не жаловались. Мужчины уплетали за обе щеки. Причем Таллаг, уступавший гиритцу в размерах, почти не отставал от монаха, жадно проглатывая куски жареного мяса и хлеба, да еще и запивая это все солидными порциями вина.
После недолгих колебаний Калеос вернулся за стол и бочонок с вином начал еще стремительнее терять в весе, постепенно своим содержимым поднимая настроение мужчин.
Неожиданно Фалкон встал с места и под изумленными взглядами собравшихся, покинул комнату.
- Чего это он? - Изрядно захмелевший темный эльф, повернул голову к Таллагу, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд красных глаз на лице зверолюда.
- Да кто его знает? - Таллаг, который, так же, поддался пьянящим чарам вина, нахмурился, и уже начал было вставать, чтобы узнать, что заставило гиритца так стремительно покинуть их компанию.
Но, не успел зверолюд сделать и шага, как Фалкон вернулся обратно, неся под мышкой еще один бочонок.
