- Ты их жалеешь? После всего, что они натворили?
Алиса поколебалась.
- Каждый человек имеет право на жизнь. Убивая преступника, мы становимся не лучше его. А убитых не вернешь казнью убийцы. И потом: а если ошибка?
- Какая может быть ошибка в бою? Если человек принял метку, надел плащ и маску…
Подруга крутила бахрому сумочки.
- Ты ведь присутствовала на допросах Летиции и её отца? Это же ужасно.
- Их отпустили.
- Да, но через что им пришлось пройти?
Лили поежилась. Она это себе представляла куда лучше, чем Алиса, но когда прошел первый шок и омерзение, обнаружила, что в её отношении к Эммелине ничто не изменилась, а Карадок Дирборн безразличен, как прежде.
- Знаешь, мне иногда кажется, ты слишком любишь усложнять. Не надо так часто задумываться о том, что правильно, а что нет. Можно всю жизнь продумать и ничего не успеть сделать. Ты же примерно знаешь, что правильно - вот так и поступай.
- В том и дело, что я не знаю! - всплеснула руками Алиса. - Я почему-то сомневаюсь сейчас во всем. Да и всегда было ощущение, что мы понимаем людей и жизнь не в полной мере - есть какая-то сторона, скрытая от глаз. Мы все полумерой живем и поэтому грешим, но это ведь не станет нам оправданием.
Лили сжала зубы. Она, если честно, философские разговоры терпеть не могла. Ей еще в детстве родители и мисс Дэск объяснили, как устроен мир, что хорошо, что плохо, и в дальнейшем это лишь подтверждалось. Поводов для колебаний Лили не видела и раздражалась, когда колебались другие. Доркас Медоуз о политике или мироустройстве с ученицами не говорила, но Лили с каждым занятием чувствовала, как крепнут её принципы. Пару недоразумений в прошлом можно смело вычеркнуть из памяти.
Между тем Алиса остановилась.
- Каждый раз забываю сказать. Лили, у нас с Фрэнком свадьба за неделю до Хэллоуина. Можно тебя попросить быть моей подружкой?
Лили радостно застыла, потом потянулась к подруге и обняла.
- Здорово! Конечно, буду. А другие девочки? Им ты не предлагала?
- Мери написала утром, а Марлин… Постеснялась говорить. Но обязательно еще скажу.
С Сириусом и Джеймсом виделись регулярно: в любой свободный день они шатались с Лили и Марлин по Лондону или забирали девушек в Годрикову Впадину. Так устраивали посиделки в пабе или, набрав вкусностей, тащили домой, угощались, пили, танцевали под патефон, а к ночи расходились по комнатам. И там начинался праздник: Лили таяла в руках Джеймса, вся отдаваясь ему, или бешено хохотала, превратившись в лихую наездницу. После они не засыпали, бывало, до рассвета, шепчась и целуясь. Тогда-то, после таких ночей, Лили и оценила коктейль из кофе и бодрящего зелья.
Вообще, никогда она не чувствовала такого умиротворения, как когда, выбегая в утренней полутьме на кухню в накинутой поверх белья кофте, заставала там Марлин, в рубашке Сириуса сидящую на подоконнике с чашкой крепкого горького кофе в руке. Подруге тоже приходилось рано покидать дом в Годриковой Впадине - в школе авроров за прогулы по головке не гладили. Марлин принципиально не готовила, так что приготовление завтрака было на Лили, а пока она хлопотала у плиты, Маккиннон угощала её сплетнями.
- Джуди пишет, что Регулус вдруг помирился со Стеллой. Представь, извинился перед ней и заявил, что у него с Гэмп больше нет ничего общего. Правда, после этого переспал с Аделиной Макс - помнишь её, подруга Гестер Хорнби, такая высокая и бледная? Стелла их и застала, но он поклялся, что это лишь способ окончательно выкинуть свою прежнюю подстилку из головы.
- Странно, - Лили смешивала яйца и муку для омлета. - На Блэков это не похоже.
- Вот и Сириус считает так же. Думаю, Стелла сто раз пожалеет, что вообще повстречалась малышу Регулусу. Он усыпит её бдительность, женится, а там потихоньку уморит ядом. Все подумают на неизвестную мучительную болезнь…
Лили выливала омлет в форму и всыпала кусочки бекона или томата. Слабо усмехалась ,чувствуя, как шевелится внутри тень жалости к Стелле. В самом деле, чем она отличается от других слизеринок? Ну да, некрасива, несдержанна… Но неужели только поэтому ей можно предпочитать кого угодно и так её возненавидеть, что захотеть убить?
Спускался вниз Сириус с сигаретами и зажигалкой, небрежно целовал Марлин, вкладывал одну из сигарет ей в зубы в подносил огонек. Курил в форточку. Марлин продолжала:
- А Нюнчик, говорят, нашел работу. Твоя кузина, Сириус, никак не может подарить Малфоям наследника: все выкидыши были, последний раз, ты знаешь - мертвая девочка и тоже раньше срока…
Блэк давился смехом:
- Неужто Малфои решили, что семя Нюнчика окажется крепче? А волосы ребенку они потом будут красить?
- Да, а цвет глаз изменят заклинанием, - хмыкала подруга. - Нет, Абракас слишком жалеет невестку и любит сына, чтобы подкладывать к ним в постель такое чудище. Но говорят, они наняли Снейпа кем-то вроде домашнего аптекаря. Будет готовить специальные составы, которые, знаешь, укрепляют женский организм. Видимо, довольно редкие, а принимать их надо регулярно, только тогда будет какой-то толк.
- Но опытные зельевары знают, как любят Малфои обсчитываться с платой, - фыркал Сириус. - А вот Нюнчику это еще неизвестно. Что ж, может, хоть на шампунь бедняжке хватит - а если повезет, еще и на новые трусы останется.
Лили вспоминала вечно высокомерную и ограниченную Нарциссу, вспоминала рассказ Эммелины о том, кто изнасиловал её сестру - и не могла заставить себя принять, что Северус, пусть за деньги, согласился помогать этим людям. Но о нем не хотелось думать: спускался вниз полусонный Джеймс, надо было усадить его и подать тарелку, вилку, нож, тосты - он бы взял, но у него же еще глаза слипались, а Лили нравилось заботиться.
Ремус и Питер в Годриковой Впадине не появлялись. Питера Лили пару раз встречала в Министерстве, он работал, кажется, в отделе по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. Непрестижная должность, платят мало, но бедняга, всегда скромно себя оценивавший, был рад и тому.
- Зато я приношу пользу, правда же? - улыбался он, обнажая крупноватые передние зубы.
О Ремусе ему тоже ничего не было известно.
- Я последний раз видел его в начале сентября. Он говорил, что отправляется в путешествие по Йоркширу. Странно, он почему-то не пишет…
Лили было тем более тревожно, что теперь, после нескольких месяцев работы в аврорате, она стала понимать, что значит в волшебном мире быть оборотнем. Однажды Грюм передал ей целую тележку папок с делами и приказал отвезти в департамент, занимавшийся магическими тварями.
- Амбридж на глаза лучше не попадайся: вредная баба, любому настроение испортит, а красивых девчонок вообще не переваривает. Лучше отыщи кабинет Кейджа, это её заместитель, он мужик что надо. Если начнет вопросы задавать, запиши, я через камин с ним свяжусь.
- А разве этот департамент с нами сотрудничает?
- Ну конечно, тем более теперь. Оборотней тех же как-то контролировать надо. А то ведь Безносый их на свою сторону норовит переманить. А они, понимаешь, твари крайне опасные.
Лили вспомнилось, как в замок принесли тело Кристины Олливандер. Но ведь Ремус тогда так переживал. Стало быть, не все оборотни - ненавидящие людей чудовища?
-Здесь отчет о преступлениях, совершенных оборотнями, за последний квартал.
Кабинет Максимуса Кейджа оказался заперт, а возвращаться не хотелось. Лили решила подождать и покатила тележку в сторону, к тому месту, где стояла скамья для посетителей. Рядом, у открытой форточки, курили два молодых человека.
В одном она без труда узнала очень мало изменившегося Джона Грина, а вот другой - невысокий, крепко сшитый, с аккуратной щеткой усов “а-ля Барти Крауч” - был ей незнаком. Он казался несколькими годами старше собеседника, и в голосе его звучали интонации наставника, поучающего огорченного ученика.
- Ты слишком строптив. Люди этого не любят, им не нужен твой характер. Им нужно, чтобы ты угождал, но угождал ненавязчиво, чтобы они не чувствовали неловкости.