Немного придя в себя АлеКрей полез с расспросами к Петрухе.

– Что здесь вообще происходит?

– Да кто ж его знает. Думаешь поболе твоего знаю? Неа, браток, сам в непонятках – кто я, что я, где мы оказались и чего тут вообще происходит. Я как очнулся сначала в лесу отсиживался, ягод нашел, грибов, не голодал в общем. Потом чёрт меня дернул отправиться людей искать, встретил эту толстуху Джинну, которая вон лежит. Дурная баба оказалась. Молодая и дурная. Кричала что нас найти должны, помочь, что всё это какая-то ошибка и что так не бывает. Вот нас и нашли. Даже убежать не вышло, как выскочили из-за холма на своих страхолюдинах, так и взяли нас тепленькими. Что дальше будет только это Беспределье, наверное, и знает. А нам только надеяться, что явит оно нам какое-нибудь своё чудо.

– А что они тут делают?

– Я сам до конца не понял. Но краем уха услыхал, что вроде нашли большой людской лагерь и теперь думают, что им делать. Я так понял, что это у них "разъезд" какой-то – разведку проводят, ну и людишек типа нас ловят, народу или "сабель" как сами говорят мало – штук восемь, а лагерь-то немаленький. Видит око да зуб неймет. Так что эти нападать не будут, позырят-позырят, да отвезут нас туда где у них основные силы. Там может пожрать дадут. Ээхма. – Петруха завздыхал.

Попав в условия несвободы люди ведут себя по-разному. Кто-то впадает в шок от резкого разрыва между реальностью и той шизой в голове, которая мешает её восприятию. Таких сразу "вдевают", ведь нет лучшего объекта для манипулирования чем объект, потерявший ориентацию в ситуации. Кто-то начинает истерить, некритично перенося привычную в обыденной жизни стратегию на новые обстоятельства. Такие ломаются и ломаются довольно быстро, "вдеваясь" после этого ещё глубже чем первые. А есть те, кто в меру сил и умений пытается адаптироваться в новой ситуации и извлечь из неё максимум пользы. Петруха производил впечатление именно такого человека. Трезво оценив сложившиеся обстоятельства, он не ныл, не дёргался, а спокойно сидел, вернее лежал, и ждал в какую сторону будет меняться то, что от него сейчас нихрена не зависит.

Тем временем к командующему "разъездом" урук-хаю с оранжевыми галунами подошли двое других "урок". Говорили они достаточно громко для того, чтобы АлеКрей и Петруха могли их слышать. Из их доклада главному следовало, что в лагере людей много, сотни полторы или того больше, часть из них ходят в стальных шлемах необычной конструкции, но другой брони ни на ком нет, шашек и пик тоже не наблюдается, носят какие-то палки с широким деревянным расширением, видимо это и есть их оружие, хотя у некоторых видели ножи. Видели также несколько лошадей, но без сёдел. Рядом с лагерем стоят какие-то уродливые стальные коробки, похожие на телеги, впрочем обычные повозки там тоже стоят, несколько штук. Над лагерем поднят странный флаг – красное полотнище с белым кругом в центре, в котором нарисован чёрный крест с изломанными концами, такого они ни у кого из людей раньше не видели.

Сам лагерь окружен небольшими рвами, который любой уважающий себя "урка" даже не перепрыгнет, а просто перешагнет. Рвы не глубокие, видно как по ним люди ходят туда обратно, а некоторые стоят и просто смотрят вдаль. Ещё в лагере есть пленные из других людей – докладчики видели сооружение, напоминающее загон, обтянутое странной проволокой и сидящих на земле полуголых людей, похожих, кстати, на тех, кого удалось захватить "разъезду".

Наличие пленных в лагере заинтересовало главного урук-хая больше всего: сколько пленников, во что одеты, какого пола, возраста, насколько изможденными выглядят. Так матёрый барыга интересуется бизнесом конкурента, сравнивает, завидует, алчно желает отбить долю рынка. Тот факт что у них объявились соперники урук-хаю не понравился из чего Петруха сделал вывод, что промышляют "урки" работорговлей и что это не самый плохой расклад, могли же и жаркое из пленников сделать. На что АлеКрей заметил, что ни рабом, ни тем более обедом у урук-хаев желания у него быть нет.

Было не то чтобы страшно, но как-то очень сильно неудобно. С одной стороны, что-то в мозгу сильно противилось принимать реальность, буквально вопя, что урук-хаи в черкесках, папах и шароварах, с шашками и нагайками в когтистых, узловатых лапах это всё "не по-настоящему", что это модное голо-кино с полным погружением и что надо проснуться и понять, что достаточно одного клика чтобы всё это осталось в прошлом как странный и неудачный сон. Но нечто в глубине, совсем маленькое, едва ощущаемое, но бесконечно мудрое грустно улыбалось как бы намекая, что сколько голову в песок не суй жопа от этого целей не станет. Эта простая мысль как-то вдруг успокоила АлеКрей, после неё грубые урук-хаи стали ещё более реальными и при этом какими-то понятными что ли.

Толкнулся Петруха. Пододвинувшись к АлеКрею ещё ближе, он возбужденно зашептал на ухо

– Вон, смотри, начали собираться, свёртывают стоянку. Значит наше лежание здесь закончилось. Один хрен как бревна тут валяемся, ни поесть, ни попить, хорошо хоть ни срать, ни ссать не хочется. Тоже странно, однако, за всё время ни единого позыва не было, хотя и пил и жрал. Кругом непонятки.

– Слушай, а эти люди, которые в лагере, может они нам помогут?

– Это каким таким макаром?

– Ну не знаю, может у них тоже по округе "разъезды" ходят, если мы сейчас дружно закричим, то есть шанс что услышат нас и найдут.

– А нахрена тебе чтобы они тебя нашли?

– Ну как.. люди же..

– Я тебе вот что скажу, Алек, я хоть весь от себя в полных непонятках и мир этот, Беспределье, для меня полнейшая загадка, но одно я знаю точно, как то, что у меня 2 ноги и 2 руки, самое худшее с чем мы тут можем столкнуться – это люди. Не спрашивай меня, откуда я это знаю, знаю просто и всё. И знанию этому я верю, поэтому менять этих урок в папахах на людей не буду. И ещё знаешь что..

– Что?

– Вещь я заметил интересную. Мы тут вроде очнулись как в полном от себя беспамятстве: ни кто мы, ни кем были, чем занимались, люди без прошлого в общем. Но при этом знания-то у нас о мире вообще сохранились. Я, когда в лесу сидел, знал, что ягоды – это ягоды и их можно есть. Откуда? А оттуда что такие знания я в своей жизни, до того, как попал сюда, получил. Значит эти знания у меня в каком-то виде сохранились. И когда этот урка рассказывал про людей в лагере и про флаг этот, я его представил и знаешь что?

– И что?

– Вспомнил я, может плохо вспомнил, но точно. Это флаг нацистов.

– Нацисты? Знакомое что-то.

– Вот-вот, ты сфокусируйся на слове и всё что ты о нём знал у тебя в голове начнет всплывать потихоньку.

– А ведь правда. Но я про нацистов видно мало что знал, в голову приходит что они негров били. Но мы ведь не негры.

– Не негры. Но били нацисты не только негров, я-то побольше твоего вспомнил. Была война когда-то и те, которые под нацистским флагом, стали воевать против всех, но не просто воевать, а решили уничтожить всех, кто не нацисты, под корень. Лагеря специальные строили и там регулярно мочили, а то и просто, заставят котлован вырыть, да в него же и расстреляют. Вот я и думаю, что коли ты не нацист, то единственное что тебе светит – это получить от них пулю в лоб. Они там, по словам урок, поймали уже кого-то – значит под нож пустят. Нас бы поймали – тоже замочили бы. Это уркам мы мертвые не нужны, а нацисты с нами цацкаться не станут.

– Так может нам в нацисты попасть как-то можно? Веру их принять, примеру.

– С чего им нас к себе принимать? Ты кто? Ты – никто, человек без памяти, я тоже, т.е. вроде как неполноценный. А неполноценных нацисты и среди своих мочили – руки, ноги нет, всё, в лагерь и кончают. Так что губу не раскатывай, нацисты для нас не вариант.

– А что вариант?

– Не знаю, сейчас урки нас повезут в основной лагерь, там, глядишь, с другими людьми пересечемся, может чего интересного узнаем, там видно будет.