Заложил крутой вираж над обещанным мне, как посадочная площадка, прудом. Часть пруда еще ледком играет. Скорее всего, тонким - но на посадочной скорости в девяносто километров в час, даже такой лед для пластикового корпуса гидроплана как стальные лезвия. Опустился пониже, рассматривая пруд а заодно поднявшуюся суету в монастыре. Живые тут явно есть. И нежити хватает, суда по плотной толпе стоящей у каменной стены монастыря.

Садится некуда, между живыми и берегом пруда куча нежити бродит. И не лежит душа помогать культистам. Можно со спокойной совестью лететь обратно. Но все равно кружил над монастырем, собирая информацию. Душа не лежит, а "призвание Харона" требует. Плюнул, наметил единственный курс посадки, где мне почти хватит открытой воды. В конце пробега ткнемся в ледяной припай у берега, но уже практически без скорости. Рискну.

Заход на посадку делал на предельно малой высоте. Уже на подходе к пруду понял, что промахиваюсь и ушел на второй круг. Во второй раз вроде все хорошо шло, но почти притеревшись к воде ушел на третий круг. Теперь уж наверняка.

Сел, как ни странно, совершен без проблем и реверсом винтов сократил пробег так, что до льда ЭЛка не добежала. Переоценил я посадочные трудности. Но сверху пруд смотрелся как "стакан воды" - после просторов залива садиться тут было очень некомфортно.

Гидросамолет застыл у кромки тонкого, ноздреватого ледка, разворачиваясь кормой к берегу. Винты взвыли, толкнув машину к берегу, и затихли. Сбросил с головы гарнитуру, уже привычно повесив ее на рог штурвала, подхватил Дикаря и пробрался к люку, из которого уже торчал Михаил.

К берегу стягивалось много нежити, заинтересовавшейся новыми звуками. Прикинул дистанции. От берега до дороги метров двадцать по травянистому пологому берегу. После дороги метров сорок подъема к воротам монастыря. Причем, внизу, у дороги имелись еще одни ворота монастыря, решетчатые. Но в данный момент они были распахнуты, и весь склон, поднимающийся ко вторым воротам, устилала упокоенная нежить. Если это не реакция нежити на "освященную воду", то в монастыре нашлись и стволы и патроны.

От идеи быстренько пробежать до ворот пришлось отказаться. Слишком плотные толпы встречающих. Придется отстреливать, благо патронов к мелкашке много, дистанция тут смешная для оптики Дикаря, да и сидим мы хоть у берега пруда, но даже Зубастик не допрыгнет.

В три часа дня, субботы, пятого мая, мы все еще стреляли. У меня уже палец устал набивать магазинчики Дикаря. Работали посменно, то я отстреливал пока Михаил пополнял боезапас, то он стрелял, я заряжал. Но местная нежить, наконец, начала приобретать новый рефлекс - выстрелы сулят не еду, а упокоение. Еще час назад сюда ковыляли со всех сторон, а сейчас некоторые кегли уже уйти пытаются. Глядишь, еще часик и мы расчистим место для броска к монастырю

Самое обидное, что на роль гонца только моя кандидатура. Миша хорош с пулеметом, и ему самое место торчать из люка гидроплана, прикрывая мой прорыв. А мне тащить пятнадцати килограммовую рацию на пузе, и брезентовый мешок с пистолетами и патронами, которые вместе четверть центнера весят. С сорока кило уже не побегаешь.

Наконец этот неприятный момент настал. Подгребли к припаю, разбил лед у берега, померил веслом глубину и плотность дна. Тяжело вздохнул и соскользнул по хребту самолета в воду. Глубина чуть выше колена, но холодная вода обожгла, будто кипятком. Благо неопренка, препятствовала вымыванию тепла, и требовалось только перетерпеть первые секунды. Грузно заковылял к берегу, ломая ледок и разгоняя волну. Еще и вылезать в намеченном месте берега оказалось сложно. Как-то все сегодня через ...эээ... сложности. То ли дело, вечерок с микроконтроллерами поковыряться! И как Пану удается затянуть меня на эти галеры?!

Вот так шел, переваливаясь, матеря свою мягкотелость и поминая Димыча добрым словом. Чтоб ему икалось. Правой рукой придерживая "Парус" на пузе, левой крутя Макарыча. От ЭЛки щелкал Дикарь, остужая интерес нежити к ходячему "хот догу".

Без проблем вышел на дорогу, перешагивая через упокоенных. На асфальте огляделся, вздохнул еще раз и, пройдя через упавшие решетки, полез опять наверх по склону. И где тут комитет по встрече? Могли бы хоть ворота открыть!

Ворота мне так и не открыли. Они завалены оказались, и разгребать баррикады долго. Вот мне веревку и спустили. Угу. Нашли спецназера, по веревкам лазить, будучи мешками увешанным. По одному подняли мешки, а меня не успели.

От озера длинной очередью ударил пулемет, резко меняя привычные уже негромкие щелчки мелкашки на грохот очереди ПК. Повернулся в сторону, поднимая Макарыч, и этот маневр уберег меня от прямого удара лапой. Удар пришелся вскользь, срывая плечевую пластину вместе с куском неопрена. Плечо сразу захолодило. Да меня всего, если честно, захолодило до мокрых, зато потеплевших, штанов. Знакомая акулья морда прошла буквально в сантиметрах перед глазами, пока наши тела разлетались. Мое от удара, нежить гасила инерцию рывка. Но могу собой гордиться - высадил всю обойму так и не выроненного Макарова и всеми пулями попал. Только плевать оно хотело на Макарова, несмотря на все награды, включая звезду Героя Социалистического Труда и сталинскую премию, полученную Николаем Федоровичем за пистолет. Как собственно наплевало оно и на длинную очередь, ударившую в левый бок твари, выбивая фонтанчики плоти с противоположной стороны. Две звезды Героя Труда Михаила Тимофеевича тварь так же не впечатлили. У кого у нас там три звезды было? У Хрущева? Вот пусть он своим знаменитым, хоть и фейковым, ботинком эту тварь охаживает. У Курчатова еще три звезды были. Но применять его поделки - уже перебор. И о чем только не подумаешь, пока последний аргумент вытягиваешь!

Выстрелить "мясорубкой" так и не успел. Только мы с тварью замерли в героических позах - она, напружинившись и взрыхлив землю когтями, я, приподнявшись на руке, почти как на картине Рембрандта, и вытянув в сторону нежити ракетницу. Тут со стороны трехэтажного жилого дома на территории монастыря бахнула винтовка. Солидно грохнула, раскатисто. Тварь разом обмякла, будто все кости из нее выдернули.

Сел, тряся головой и шаря вокруг в поисках выпущенного, по израсходованию обоймы, из рук Макарыча. Нашел, перезарядил, поднялся. Над стеной монастыря торчало несколько голов смотрящих округлившимися глазами не на тварь, а почему-то на меня. Что окончательно испортило настроение. Еще и плечо мерзнет. Пнул тварь по морде от души.

- Сволочь! Мне теперь историю для супруги придумывать, за какой такой гвоздь в женском монастыре я зацепился, что неопренку порвал! А порвал бы не на плече, а ниже, вообще бы отбрехаться не смог! Тварь!!! - и пнул еще раз, успокаиваясь.

Адреналиновый шторм все еще ходил по организму, руки подрагивали, но запал куда-то бежать и что-то делать постепенно проходил. Вернулся к забору так и не найдя вырванный клок защитного костюма. Сожрал он его, что ли?

Дальше было почти не интересно. Перелез через стену, поручкался, поговорил. Еще поговорил. Послал монашек к их богу - я из другого пантеона и абсолютно ничем им не обязан. Нашел более адекватных собеседников. И тут заметил дедка, вышедшего из дверей жилого корпуса со здоровенной винтовкой за спиной. Дедок закурил, окутавшись клубом дыма первой, самой вкусной затяжки. Потом глянул на меня, уже подходящего к крыльцу.

- Благодарю отец - склонил голову в благодарности - выручил карамультуком своим.

Дед сквозь дым фыркнул и проявил неожиданные познания.

- Не, эт не он. Карамультук фитильный был. Эт старый, добрый Бердан - и дед вытащил из кармана латунный патрон, побольше винтовочного и с толстой, около сантиметра, свинцовой пулей, по центру которой просматривался стальной стержень.

- Видишь, сам снаряжаю - продолжил дед, хотя я не понял, как должен был это увидеть - и дед мой Бердана пользовал, теперь и мне довелось. Преемственность!

- Ну а к нам в альянс поедете? - спросил исключительно для продолжения разговора.