Про переход в гавань Merisatama буду теперь вспоминать в кошмарах. Разорваться на два борта я не мог и пошел один на Мангусте. Вояку вел Пан, как единственный из оставшихся бойцов понимающий, как работает гальюн. Мангуст шел впереди, и я следил за глубиной по приборам катера. Ракетный катер должен был идти строго в кильватер, сохраняя дистанцию. На самом деле мне приходилось то убегать вперед от наваливающейся на меня сзади "дуры" то сбрасывать обороты ее дожидаясь. И "строго в кильватер" у Димыча выходило плюс минус метров двести. А напороться тут на камни можно легко. Посему я охрип орать в рацию, а Пан устал отбрехиваться.
В итоге в гавань тащить за собой "Ракетоносец" не рискнул. Оставили его дрейфовать мористее острова Сирпалесаари и мы с Кимом отправились проверять глубины. Что интересно, у заправочного пирса глубина оказалась четыре метра. Прошелся по пирсам рядом со складами, нашел пятиметровую глубину. Прикинул ориентиры для заходов в обе точки. Моя жаба упала в обморок от предвкушения. Все же водоизмещение Мангуста раза в четыре больше, чем у Катаны, а водоизмещение вояки раз в десять больше чем у Мангуста. Задачка - если Маша взяла одно яблоко, Митя четыре, а Вася сорок, то сколько яблок они принесут домой? А сколько это будет в тоннах? Вооо!
День двадцать девятое марта так и прошел в погрузочных трудах. Вояку я заводил в гавань сам, никому не доверив маневрирование винтами враздрай. Тут иначе не развернуть было эту пятидесятиметровую дуру. К терминалу встали удачно, правда, потом долго искали удлинители шлангов но не нашли и сделали из складских подручных средств. Заправили Мангуста. А затем заправку выжали досуха. Теоретически нам на все запланированное теперь топлива должно хватить, но некоторые сомнения оставались - если корабли перегрузим, они кушать топливо начнут как не в себя. На вторую точку перебазировались долго, все боялся стукнуть корабль - вдруг у него в бульбе на носу гидростанция или еще какое хрупкое оборудование.
Наконец встали под загрузку у складов и после того как открыли все три хранилища, да Пан еще по бесконечно большой зимней стоянке лодок прошелся, мы постановили задержаться тут "чуть-чуть" подольше. Порадовал лично себя - нашел мелкую сетку из нержавейки, буду делать корзину для гильз Рогатке.
Всю ночь я резал железо со складов и варил шлюпбалки. Точнее, делал одноразовые кронштейны для подвески четырех восьмиметровых финских катеров Nord Star Patrol. По два с каждого борта. Пан хотел вообще корабль завесить понравившимися ему катерами как новогоднюю елку игрушками, но мне удалось немного унять его жабу, разгоревшуюся при виде таких богатств, да еще на почти безопасных островах. На очередные его стенания о несметных сокровищах задал вопрос.
- Димыч, вот скажи мне, как коренной ленинградец. Ты в нашем морском порту был? Нет? Тогда поделюсь с тобой великой тайной. Приличная часть порта, с огромными складами и стоящими судами, является островом. Если точнее, "Вольным островом" отделенным от города довольно широкой рекой Екатеринингофкой. Соединяет остров с городом два моста. Если по беспредельному, то рвануть два моста взрывчаткой, после чего спокойно чистить и вывозить порт. Если культурно, то строить стены на мостах и опять же чистить и вывозить порт. А там, на складах, заверяю, запасов найдется тысячекратно больше чем тут.
Пан сосредоточенно вытащил блокнотик и сказал - А теперь поподробнее!
Языком трепать - не железо варить. Тут хоть полночи мог бы рассказывать - но меня Катюха среди козлов ждет и негоже испытывать ее верность. Пришлось говорильню сворачивать, а работы ускорять, так как прибежали бойцы от дальнего склада с криками "Шеф, все пропало! Там столько вкусного, что мы все утонем!". Утрирую, но Пан убрал блокнотик, обещая вытрясти из меня стратегические сведения позже, и рысцой убежал смотреть. А мне оставалось опустить обратно маску и продолжить приваривать торчащую как "журавль" по бортам корабля стыдобищу, выдаваемую мной за шлюпбалки.
В три ночи пятницы тридцатого марта я продолжал варить. Пошли вторые сутки, как мы в Хельсинки. Никакой туристической программы! Одни сплошные будни гастарбайтеров. Я за эти дни сварил больше железа, чем за последние лет пять своей жизни. По кораблю теперь было не пройти снаружи - сплошные кронштейны. Все проходы в корабле завалены барахлом, даже поперек кормы сложены все ручные краны, которые нашли. Димыч очень серьезно отнесся к моему заявлению, что нужно будет строить свой маленький порт, которому потребно оборудование. Тем более, что в Сосновом бору есть пирс, который принимал грузовые суда во время постройки АЭС. Ныне пирс наверняка в руинах, но глубины вокруг него никуда не делись, да и любой пирс для начала лучше, чем никакого.
За работой даже некогда было следить, что эти биндюжники тащат. То один то другой подбегали с просьбами тут опору приварить, там сетку вместо лееров. Я представляю, какой будет аврал, когда придется приводить в порядок корабль после нашей варварской погрузки.
Один раз прибежал Кир, с криками, что подарок мне принес и сунул початый ящик желтых цилиндриков. Первое что удивило - надписи на английском и русском. Совершенно неожиданный привет от "родных осин". Дальше посетовал, что ящик не отыскался раньше - мог бы на вылазку в Хельсинки не тащить сварку, обошелся бы такими "карандашиками". Это термитные электроды! Они чем-то похожи на сверхмощные бенгальские огни. Такие режут все, температурой около трех тысяч градусов. Правда, сгорают секунд за двадцать без возможности их затушить и повторно использовать. Но находку приберу в закрома. Мне пока стационарной сварки вполне хватает, а термитные электроды хороши для автономных вылазок.
Между тем дело явно двигалось к концу. Не потому, что забрали все, что хотели. Просто грузоподхемности корабля всегда мало, особенно когда тащат дизели всех мастей, генераторы и прочие судовые машины. Гидрокостюмы с защитой, кстати, Пан забрал все. Забрали несколько аквабайков, удачно вставших рядочком около носовой башни. Комплекты аквалангов с компрессорами и без, сварочные посты и просто газовые баллоны, которых набралось изрядно. Кухонное оборудование намародеренное по лодкам и вообще имущество финских яхт заметно пострадало. Дошли даже до надувных тузиков, сваливаемых спущенной стопкой между рубкой и ныне несуществующей Рогаткой. Под лодочные моторы пришлось приваривать три кронштейна прямо к рубке и прикручивать к ним толстую доску, на которую эти моторы и вешали. Потом пришлось добавить еще доску.
Я понял, что мы зашли за предел добра и зла, когда мне приволокли на тележках и подняли кранами снятые стальные двери склада. Мол, прихвати по быстрому, а мы еще ограждение привезем. Ворота прихватил, после чего снял маску и веско сказал - Баста!
И так у нас валкость повысилась и на волне неизвестно как себя корабль поведет. А тут еще такое! Баста!
Пан пытался загрузить еще чуть-чуть. Ограждение все же впихнули, мотивировав, что будущий порт надо будет всячески укреплять. Свалили секции на правый борт - заодно и крен выровняли, который у нас образовался после суматошной погрузки.
Довольные бойцы теснились на маленьком свободном пространстве перед люками в рубку - остальные места были заняты. Да все было занято! Даже в арсенале лежали тюки палаток. Народ ждал похвалы, причем почему-то от меня. Логичнее было по этим вопросам ждать поощрения от непосредственного начальства, то есть от Пана. Но могу и я похвалить.
- Молодцы! - ребята заулыбались - Орлы! - улыбки стали шире. - А теперь берем бухты веревок и начинаем закреплять все это, чтоб отодрать нельзя было! Если волной что-то смоет я, может, и не расстроюсь. А вот если после смыва груза крен появится да еще в неудачный момент. Я! Буду! Очень! Зол! Бегом все привязывать!
Похвала всем понравилась, судя по скорости исчезновения команды. А теперь "...попробуем со всем этим взлететь".
