Но и мне от них досталось. Заодно - всю спальню разнесли. Доломали то, что уцелело после драки со Шлемовым. Вот ещё дума: опечатанная квартира в таком виде стоять будет, пока меня не выпустят.
- Вы раскаиваетесь в содеянном? - вопрос уже не для проформы, для протокола.
Шармат едва заметно кивает головой: раскаивайся. Утопить в пепельнице последний бычок. Индикатор измельчителя мигает красным - переполнен.
Нет, не раскаиваюсь. Даже перед парнями. Это их работа. Знали, на что шли. Клим со Шлемовым тоже не раскаиваются. Пусть это мне на суде в минус будет, но врать не хочу.
Невидимая Грань под ногами вполне надёжна. Да и я почти смирился с этим странным и полезным глюком.
- Нет.
Ловлю на себе два взгляда - "ну и дурак" Шармата и удивленный Гомзякова. И повторяю:
- Не раскаиваюсь. Я не считаю себя виновным.
Гомзяков останавливает запись, протягивает мне распечатку и ручку. Быстро пробегаю глазами текст - двадцать листов вопросов и ответов. Всё верно. На каждом листе пишу "ознакомлен", дату и роспись. Отдаю следаку.
- Я считаю ваше дело закрытым, - тот вкладывает протокол в папку. - И завтра передам дело судье. С вашим ходатайством можете обратиться к нему.
- Обратимся, - Шармат встаёт, собирает свои вещи. - Обязательно.
- Удачи, - Гомзяков изображает вежливую улыбку. - Охрана. Уведите обвиняемого.
- До свидания, Алексей Витальевич, - Шармат наблюдает, как меня заковывают обратно в наручники. - До скорой встречи.
- До свидания, - я прощальным взглядом смотрю на пустую пачку "Звезды", а затем на адвоката. - До суда.
Глава 5. ИИНВС
На суд меня повели через день.
Конвоем до бронированного автозака, внутри в отдельную клетку, в общей - двое. Косятся в мою сторону, но один из конвоя прикрикнул - отвернулись. Мне нет до них дела. Судя по скорости и плавности хода - мы на третьем уровне, спецполоса. По соседней, свободной скоростной, я несколько дней назад гонял на гравицикле. Смотрю на руки: мелко вздрагивают. Вторые сутки без курева.
Но ломка лучше, чем отупление от блокиратора.
За эти же сутки я привык к тому, что часть сознания упорно отказывалась расставаться с неожиданным глюком. Впрочем, невидимое путешествие по золотистой грани не только не мешало, но и служило своеобразным зеркалом ситуации. Потому я успокоился и позволил этому выверту психики существовать в сознании.
От Визо, временного изолятора, до здания суда по спецполосе - полчаса. Здание суда стоит отдельно от общего исполнительного. Как и Визо. Традиция и безопасность.
Автозак тормозит. Мягко, чтобы арестанты не пострадали: прутья под напряжением. Сначала выводят из общей. Меня - через несколько минут.
Здание Федерального суда системы Н-42/48.
Я часто проезжал мимо: высокое, облицовка из белого мрамора, вставки из пирита, над вишневой крышей шпиль с флагом Федерации. Перед зданием аллея, вокруг парк и кованая ограда с электронной системой безопасности и слежения. Всё стандартно: после образования Федерации здания силовых структур, вошедшие в систему ЧК, на любой планете выглядят одинаково. Но нельзя не признать - в этой функциональной строгости есть определённая красота.
Задний двор не такой.
Глухой забор, по нему - вечная, как мир, "егоза". Над нами пуленепробиваемый купол. Пока конвой сдает меня местной охране - смотрю на небо. В тучах. Тяжёлых, дождевых, клубящихся. Кажется, даже запах надвигающейся грозы чую. Постоять бы сейчас под дождем, босиком на траве, как на Рапистре... Робу эту вонючую с себя снять...
- Пошёл!
Это уже мне.
Короткий коридор, решетка, поворот, просторное помещение. Справа - стол охраны с документами и внутренней связью. Слева - клетки камер. Наручники натерли запястья, но их не снимут, пока не вернусь обратно в Визо.
Снова одиночка. Всё просматривается. Через две пустые камеры от меня - общая, народу человек двадцать. Сидят тихо и молча: охрана бдит. Покурить бы...
Мелодичный перелив местной связи бьёт по нервам. Вздрогнул: "Меня!" - и одернул сам себя: с чего бы так быстро? Но не ошибся. Двое подходят.
- Донников? Алексей Витальевич?
Киваю.
Писк электронного замка - и снова путь по коридорам. Лифт.
- Лицом к стене.
В спину упирается короткий ствол автомата. Работа у парней - не позавидуешь. Хотел бы я уйти - ушёл бы легко. С оружием и без наручников.
"Нет. Не нужно", - откликается золотистая грань под ногами невидимого меня.
Да я и сам знаю, что не нужно.
Некуда мне бежать.
Десятый этаж.
- Выходи.
Зал суда традиционен и внушителен. Но мне давно не внушали трепет ни флаг Федерации, ни её герб. А всяких чиновников и начальников я повидал достаточно, чтобы не испытывать дрожь в коленках при виде судьи и обвинителя. Вот и Шармат подоспел.
- Ваша честь, я могу поговорить с моим подзащитным до начала процесса?
- Говорите.
Адвокат змеёй скользнул к решётке.
- Алексей Витальевич, добрый де..ээ... Здравствуйте.
- Добрый, - его смущение меня веселит и пробуждает иронию. Нервное. Не курил давно.
Шармат коротко зыркает на меня, но пропускает иронию мимо ушей.
- Вы не отказываетесь от вашего решения? Я заявляю ходатайство? - В чёрных глазах неподдельное беспокойство. Странно, что он так волнуется. С такими доказательствами не посадить меня просто невозможно. И его репутация не пострадает.
- У вас есть отзывы? - смотрю прямо на него. Шармат довольно скалит зубы и кивает.
- Покажите.
- Они в деле у судьи, он их огласит в начале слушания.
Вот шельма. Но невидимая грань под моими ногами тверда и надёжна. И я вдруг понимаю, что адвокат не лжёт. Только о моих догадках ему знать не следует.
- Вот когда я их услышу, тогда и соглашусь.
- Шармат Иванович, время, - судья постукивает пальцами по столу. Тоже всё по графику. Сколько он ещё сегодня дел рассмотреть должен...
Система.
Адвокат возвращается на место, и судья начинает процесс.
Пока он называет всех участников и зачитывает мне права - стою. Обвинение прокурора слушаю уже сидя. Просит пожизненное.
Шармат с невозмутимым видом просит огласить заявления потерпевших Веселовой и Шлемова. Судья листает дело и зачитывает. С каждым словом выражение лица прокурора всё кислее, а Шармата - довольнее.
Ещё бы. Ни Маринка, ни Шлемов не имеют ко мне ни моральных, ни материальных претензий и просят прекратить возбужденные дела, по которым они признаны потерпевшими. Шармат торжествующе смотрит на меня. Прячу ухмылку в кулаке и киваю.
Дело не только в договоре.
Золотистая грань под ногами даёт твёрдое убеждение, что даже с риском для жизни я должен пройти через это сканирование. И я ей верю.
Судья заканчивает читать.
- Ещё ходатайства у сторон есть?
Шармат смотрит на прокурора с таким видом, словно уже выиграл дело.
- Да, ваша честь. Сторона защиты ходатайствует о проведении сканирования памяти подсудимого по обстоятельствам, где потерпевшим признан Ворошилов.
Теперь на Шармата смотрят два изумленных лица. Видимо, не часто подсудимые заявляют такие ходатайства.
Судья справляется с удивлением быстро. Прокурор хмурится и утыкается взглядом в стол.
- Подсудимый, вы согласны на сканирование памяти?
Встаю.
- Да, ваша честь.
- Сторона обвинения.
- Не возражаю, - встал, буркнул. Прокурору это невыгодно: дело разваливается прямо на глазах. Но законных оснований для отказа нет. Все это понимают.