Дольшер наверняка угадал мои мысли. Подвинул стул ближе, но так, чтобы со стороны мы не стали выглядеть влюбленной парочкой, перегнулся через стол и проникновенным голосом произнес:

– Знаешь, Киота, когда я влюблюсь, то мигом оставлю все эти шалости. Честное слово! Поверь, моя избранница будет самой счастливой женщиной во всех обитаемых мирах. Я умею быть верным!

– Правда? – спросила я, чуть поморщившись от неуместной патетичности. – Что-то сомневаюсь. Ты же никогда не пробовал. Откуда такая уверенность?

Дольшер вспыхнул от негодования, наверняка поддельного, что кто-то рискнул усомниться в его словах. Вскинулся было возразить, но не успел.

– Ваш заказ! – провозгласил официант, бесшумно материализовавшись около столика. Быстро сгрузил многочисленные тарелки перед нами. – Приятного аппетита!

– Спасибо, Фарн, – поблагодарил Дольшер. Ловко откупорил бутылку вина, среди прочего принесенную даританцем, разлил рубиновое содержимое по бокалам и любезно мне кивнул. – Твое здоровье!

– Взаимно, – пробурчала я.

С опаской пригубила напиток, памятуя, как опозорилась в варрийском кабаке, и тут же отставила бокал в сторону. После чего склонилась над тарелкой, гадая, что именно нам подали.

Запах, если честно, от кушаний исходил божественный, хотя вид у предложенных блюд был весьма сомнительным. На первое нам подали какую-то буро-зеленую густую жидкость, больше всего напоминающую болотную жижу. На второе, по всей видимости, жаркое, правда, мне даже представить было страшно, из кого именно оно было сделано. Помнится, на Даритане насекомые являются самым большим деликатесом. Неужели придется тараканьими лапками ужинать?

– Ешь, – подбодрил меня Дольшер, в свою очередь вооружившись столовыми приборами. – Поверь, это очень вкусно и почти безопасно для нас. По крайней мере, нет излюбленных даританских шуточек, когда на первое тебе подают похлебку из жутко ядовитых растений, а на десерт – противоядие. Хотя, говорят, многие в настоящем восторге от подобной практики. Мол, это очень тонизирует и придает пикантный привкус всем блюдам.

Еще немного сомневаясь, я все же последовала примеру Дольшера и тоже взяла в руки ложку. Осторожно попробовала суп – да не заметила, как в один присест опустошила всю тарелку. После чего с таким же аппетитом расправилась с жарким. Ничего удивительного, целый день не ела, а бегать и переживать сегодня пришлось о-го-го как.

Дольшер не отставал от меня, поэтому между нами повисла пауза, нарушаемая лишь чуть слышным звяканьем тарелок. А вот за соседним столиком веселье набирало обороты. Девушки потребовали еще вина, затем принялись громко рассказывать пошлые анекдоты, в которых основным действующим лицом всегда был некий мужчина, по описанию подозрительно напоминающий Дольшера. Особенно усердствовали конечно же Жулия и Лилиана. Остальные лишь нехотя поддакивали, не желая ссориться с начальником департамента. Когда анекдоты стали совсем уж неприличными и пошли сравнения Дольшера с самыми омерзительными созданиями животного мира, многие засобирались домой.

Я изредка поглядывала на Дольшера, наблюдая за его реакцией. Он, казалось, совершенно не замечал творившегося за соседним столиком, хотя Жулия и Лилиана почти кричали, чтобы он наверняка их услышал. Совсем скоро девушки остались вдвоем. Остальная компания быстро и незаметно рассосалась, сославшись на неотложные дела. Ну да, ну да. Вполне понимаю сбежавших. Иметь всесильного начальника магического департамента в личных врагах – непозволительная глупость.

– Еще вина! – пьяно выкрикнула Жулия, повелительно прищелкнув пальцами. Развязно захихикала, послав воздушный поцелуй хекстянам, все еще остававшимся в трактире.

Правда, они уже полностью потеряли интерес к девушкам, принявшись вполголоса обсуждать какие-то свои проблемы. Вполне их понимаю: изрядно перебравшие спиртного подружки выглядели как-то совсем уж помято, а еще честнее – более отвратительного зрелища я уже давно не видела.

По всей видимости, хекстяне разделяли мое мнение. Они о чем-то еще пошушукались, после чего встали, щедро сыпанули на стол мелочь и покинули трактир.

Дольшер медленно смаковал десерт – перемолотые со льдом ягоды и фруктовую мякоть, будто происходящее его никак не касалось. Мне в свою очередь ничего уже не лезло в горло.

– Может, пойдем отсюда? – тихо предложила я.

– С радостью бы, но я жду тут человека, который обещал помочь мне в поисках Дайры, – негромко ответил Дольшер, – Иначе почему, по твоему мнению, сижу и выслушиваю все эти гадости про меня?

– Передал бы по мыслевизору, что встреча в другой трактир переносится, – продолжала настаивать я.

– К сожалению, он не носит мыслевизор. – Дольшер раздосадовано цокнул языком, Ладно, будем надеяться, все обойдется.

Я с сомнением хмыкнула. А вот мне кажется, что дело завершится грандиозным скандалом.

Девушка как раз замолчала, получив заказанную вожделенную бутылку вина. Фарн, не торопясь ставить ее на стол, обвел подруг испытующим взглядом.

– Дамы, – мелодично начал он, рассеянно почесав бритый затылок, – вы уверены, что потом сумеете добраться до дома? По-моему, вам уже достаточно.

– Заткнись, мерзкий жукоед! – визгливо воскликнула Жулия. Потянулась за бутылкой, не удержала равновесия и едва не ткнулась носом в салат, однако в последний момент Лилиана резко дернула ее на себя, спасая от позорного падения. – Заткнись! – повторила Жулия. – Вали на свой вонючий Даритан и там раздавай советы. А тут тебя никто не спрашивает.

Со своего места я видела, как побледнел от гнева Фарн, хотя это казалось невозможным. Его глаза, напротив, потемнели из-за неестественно расширенных зрачков, став почти черными. Ого, а это плохой знак. Насколько я помню, это является у них одним из симптомов грядущей неконтролируемой вспышки ярости, когда даританец превращается в безумное существо, крушащее и убивающее все вокруг.

– Фарн, – негромко произнес Дольшер, ощутимо напрягаясь. – Не стоит.

Официант закрыл глаза, беря себя в руки. И уже через миг с прежней доброжелательной рассеянностью улыбнулся хамкам.

– Как знаете, – проговорил он, ставя на стол вино. – Приятного вечера, дамы.

Ни намека на угрозу не прозвучало в его ровном, приятном голосе, однако почему-то меня продрала холодная дрожь. Большая, очень большая глупость, граничащая с попыткой самоубийства, – оскорблять истинного даританца. Все равно что щекотать дракона. Их гнев давно стал притчей во языцех. Не приведи небо попасть под горячую руку даританцу. Конечно, потом он сам же будет горевать и жестоко переживать из-за своей невоздержанности, но только тебе вряд ли станет от этого легче. Мертвым как-то плевать на раскаяние своих убийц.

– Вали, вали отсюда, жукоед! – пьяно прикрикнула Лилиана. Глупо захихикала, глядя, как ее подруга пытается поддеть пробку длинными ухоженными ногтями.

Фарн презрительно усмехнулся и отошел к нашему столику.

– Желаете еще что-нибудь? – спокойно осведомился он у Дольшера.

– Счет, пожалуйста, – попросил тот. Недовольно глянул на соседний столик, где девицы пили вино уже прямо из горлышка, не утруждая себя разлитием по бокалам. – И побыстрее.

– Конечно. – Фарн почтительно кивнул и отошел.

– Фарн, – сказал ему в спину Дольшер, – ты молодец.

Даританец не стал оборачиваться, но я была уверена, что он услышал слова начальника департамента. Услышал – и они доставили ему удовольствие.

Медленно текли секунды вынужденного ожидания. Я едва ли не подпрыгивала от нетерпения, всей кожей ощущая, как воздух вокруг нас начал сгущаться от напряжения. Девушки о чем-то зашептались у себя за столиком, то и дело кидая кровожадные взгляды на Дольшера. Тот вновь ушел в прострацию, размеренно постукивая подушечками пальцев по своему колену. Я нервно забарабанила носком ботинка по полу. Ну где же этот таинственный знакомый Дольшера, из-за которого мы вынуждены тут торчать? Пусть приходит поскорее. Иначе, боюсь, крупного скандала точно не избежать.