– Довольно, – кинула я с едва заметным раздражением, изрядно утомившись торопливым монологом Хадиши. Та захлебнулась в словах и замолчала, захлопав ресницами. – Довольно, – уже мягче повторила я. Сощурила глаза, сосредотачиваясь.

Это все замечательно, Киота, но что дальше? Ментальные воздействия запрещены. Они немедленно отслеживаются по необратимым изменениям ауры. Ты можешь заставить Хадишу забыть увиденное, но как ты скроешь свое вмешательство?

Ответ пришел сам собой, будто подсказанный кем-то извне. Никто не заподозрит неладное, если одно воспоминание заменить другим, очень похожим, но не идентичным. Аура не пострадает, небольшие изменения всегда можно списать на стресс, который секретарша пережила, обнаружив начальника в нестандартной ситуации. Значит, сделаем так, чтобы она поверила, будто увидела Дольшера, обнимающегося с девушкой. Нет, недостаточно сильная сцена, чтобы прикрыть мои манипуляции. Наверняка Хадиша уже не раз становилась свидетельницей подобного.

Я порозовела от смущения, когда осознала, что придется воссоздавать в ее памяти откровенную постельную сцену. Ну да ладно, все мы взрослые люди. Но лучше спросить у Дольшера разрешение на это. Так, на всякий случай.

– Я могу стереть из ее памяти наш поцелуй, – проговорила я, ни на миг не отрывая взгляда от несчастной секретарши.

– Как? – горестно вздохнул Дольшер. – Даже не смей, Киота! Ты наверняка наследишь при этом, как стадо упырей. Твое вмешательство обязательно заметят, а значит, придется начать расследование. Не самая лучшая идея, учитывая, сколько у нас сейчас проблем.

– Я замещу в памяти одну сцену другой, – пояснила я. – Почти такой же, изменю лишь действующие лица. Ты, понятное дело, останешься в любом случае. И дадим тебе в партнерши девушку, чтобы не расстраивать общественность. Идет?

Дольшер замолчал, видимо оценивая возможные последствия моего решения. Затем нерешительно кашлянул и негромко спросил:

– А ты сможешь?

– Да, – коротко кинула я. Помолчала немного, но все же добавила: – Есть одна мелочь. Аура Хадиши не пострадает, но в ней останутся некоторые изменения. Если специально не искать – то никто этого не заметит. Однако лучше обезопасить себя. Если замещенная сцена окажется весьма эмоциональной и шокирующей для нее, то это будет достаточным объяснением для любых вопросов.

– Шокирующая сцена? – Дольшер негромко хмыкнул. – И что ты подразумеваешь под этим?

– Ну… – Я замялась. – Что-нибудь такое… Неприличное…

– Например? – Дольшер, по-моему, наслаждался моим замешательством и стеснением. – Разве между двумя людьми может быть что-нибудь неприличное, если это приносит удовольствие обоим?

– Ах так? – Я внезапно разозлилась. – Приносит удовольствие обоим? Ну будет тебе спасение репутации!

– Киота! – воскликнул Дольшер, видимо осознав, что довел меня, – Подожди, я же пошутил!

Но было уже поздно. Не отвлекаясь более ни на что постороннее, я творила свое колдовство. Закрыв глаза, я осторожно выплетала воспоминание о моем поцелуе с Дольшером из памяти женщины и тут же замещала его другим, пока аура не успела измениться. От сосредоточенности я на время даже забыла о необходимости дышать. Так, Киота, не торопись. Одно неловкое движение – и твое вмешательство станет слишком очевидным, а это неприемлемо.

Дольшер, поняв, что мешать мне сейчас нельзя, замолчал. Но то и дело встревоженно хмыкал, видимо гадая, что именно я сейчас вкладывала в память его секретарши.

– Готово, – наконец довольно проговорила я. Глубоко вздохнула, пережидая приступ слабости, и щелкнула пальцами, выводя Хадишу из транса.

Женщина вздрогнула. Ее взгляд медленно прояснился, сфокусировался на Дольшере, после чего она глупо хихикнула и моментально залилась краской смущения.

– Ой, – прощебетала она, кокетливо поправляя строгую прическу. – Ой-ой-ой.

После чего вспыхнула еще сильнее, хотя это казалось невозможным, и вылетела из кабинета. Удивительное дело, но даже цокот ее каблучков прозвучал с известной долей жеманства и нотками флирта.

Дольшер перевел на меня мрачный взгляд. Прежде, наверное, я бы перепугалась до потери пульса от столь явного выражения его неудовольствия. Но теперь лишь с вызовом улыбнулась, чувствуя не раскаяние, а торжество победительницы. А что такого, спрашивается? В произошедшем была целиком и полностью его вина: нечего в рабочее время целоваться с подчиненной, забыв о том, в каком виде в данный момент она находится. Я загладила его промашку, а остальное – мелочи, не заслуживающие упоминания.

– Ну и что ты вложила в мозги Хадиши? – холодно процедил Дольшер, продолжая буравить пристальным взглядом мою переносицу, словно желая вызвать у меня приступ головной боли.

– Не беспокойся, в ее воспоминании ты был с женщиной, – ответила я, лучась от удовольствия.

Лицо Дольшера слегка разгладилось от секундного облегчения, но потом он вновь нахмурился.

– А подробнее? – вкрадчиво спросил он.

Встал и скользнул ко мне неуловимым движением. Одна размытая тень – и он уже стоит рядом. Как Раянир тогда в кабаке. Пожалуй, я несколько недооценила начальника департамента. Наверняка свободное от кабинетной работы время он проводит не лежа на диване, а тренируясь. Иначе где бы научился таким фокусам?

Я отшатнулась, пытаясь загородиться от Дольшера креслом, но было поздно. Он поймал меня за руку, дернул на себя и тут же схватил за плечи, привлекая ближе.

– Не шути со мной, Киота, – прошипел он, – Ты не в том положении. Не забывай, что в данный момент ты являешься беглой преступницей, и я помогаю тебе, рискуя карьерой и жизнью собственной сестры. Ну?

Я невольно поежилась, видя, как на дне зрачков Дольшера тлеет бешенство. Кажется, я действительно слегка погорячилась. Не стоит выводить из себя последнего оставшегося у меня защитника.

– Не злись, – мягко попросила я. – Я не сделала ничего дурного. В воспоминаниях Хадиши ты в самом деле целовался с женщиной. Ну… И не только целовался.

– С какой именно женщиной? – Дольшер чуть сильнее сжал мои плечи. – Говори, Киота!

– С ней самой, – чуть слышно призналась я. Виновато сощурилась, уже не в силах выносить пристальный, немигающий взгляд Дольшера. – Понимаешь, это было самое логичное решение. Твои подвиги гремят по всему департаменту, поэтому никто не удивится, узнав, что ты даже свою секретаршу осчастливил. Напротив, сочтут это само собой разумеющимся. Секретарша и начальник – что может быть более банальным и ожидаемым?

– Да она мне в матери годится! – взревел Дольшер. – Киота, ты смеешься, что ли? Скажи, что пошутила!

– Для своих лет она выглядит вполне неплохо, – попыталась я оправдаться. – И потом, до самого главного у вас не дошло. Честное слово! Просто очень страстный и долгий поцелуй и кое-какие шалости. Что в этом такого?

– Страстный и долгий поцелуй? – Глаза Дольшера потемнели от гнева, приобретя цвет равнин Хекса. – Показать, к чему это обычно приводит?

Не дожидаясь ответа, он резко привлек меня к себе. Одновременно стены кабинета засеребрились, надежно отсекая нас от внешнего мира. Дольшеру хватило одного раза, чтобы уяснить урок, и повторения произошедшего он явно не желал. Но и я на этот раз была более подготовленной. Поэтому в следующий миг Дольшера буквально отбросило от меня, когда я торопливо кинула между нами щит.

– Не смей! – предупредила я, чувствуя, как кончики пальцев начало покалывать от магической энергии, так и просящейся наружу. – Дольшер, при всем моем уважении к тебе я не собираюсь пополнять своей скромной персоной толпы твоих любовниц на один раз.

– А жаль, – пробормотал он. Укоризненно покачал головой, – Киота, если бы ты только дала мне шанс, то узнала бы, каким может быть этот раз. Знаешь, многие продали бы душу, лишь бы повторить его.

Это прозвучало более чем спесиво, но я ему верила. Однако прагматичность всегда была основополагающей чертой моего характера. Никакое наслаждение не стоит трехсот хардиев – моей доли в споре с Марьяном. И уж тем более оно не стоит уважения, которое я наверняка потеряю сама к себе. Нет, не стоит уподобляться животным. Лишь у них инстинкты стоят впереди разума.