Как-то я заметил, что одетый в альпинистский костюм и широкополую шляпу призрак входит вслед за мной в двери моего клуба (замечу — одного из самых престижных в городе), я невольно вздрогнул, но, увы, был не в силах прогнать его. Вскоре клубные завсегдатаи намекнули, что мне здесь больше не место: ведь я злоупотребляю привилегиями членства, приводя сомнительных личностей дискредитирующей наружности.
Вплоть до того момента я работал адвокатом — и, к слову, очень неплохо зарабатывал, — но теперь ни одна уважающая себя фирма не собиралась нанимать юриста со столь непрофессиональным атрибутом, как спутник призрачного характера. Мне пришлось бросить практику, а вскоре лишиться последнего соверена в уплату штрафа за хранение нелицензионного привидения!
Без сомнения, многие на моем месте сдались и погрузились в бездну отчаяния. Однако меня так просто не сломить; кроме того, появилась идея, как извлечь выгоду из потустороннего преследователя.
Призрак Барнджума разрушил мою жизнь, так почему бы не заработать на нем? Ведь привидение вполне реально — мне ли не знать?.. Оно, в некотором смысле, большой оригинал. Оно определенно может производить впечатление. Из него можно извлечь и нехитрую мораль… Словом, все сопутствующие успеху факторы были налицо, и я не видел причин, почему призрак не должен завоевать популярность — если не в столице, то за ее пределами.
Заняв денег, я сделал все необходимые приготовления для турне призрака по провинциям. Начать решил с Южного Уэльса — городка Тенби.
Я принял всевозможные меры предосторожности (в частности, отправился в путь ночью, всю дорогу проведя в отдельном вагоне), дабы призрак (начисто лишенный чувства собственного достоинства, как ни печально) не вылез и не продемонстрировал себя зевакам раньше времени бесплатно. Мои усилия увенчались успехом: когда он впервые возник перед тенбийской публикой в огромном зале для приемов, его встретили оглушительные аплодисменты, какие не снились ни одному призраку, а я — в первый и в последний раз! — даже гордился им.
Однако овации вскоре затихли, сменившись неловкой тишиной. Только тут я осознал, что для успеха мало продемонстрировать зрителям привидение — надо что-то говорить, что-то делать и, конечно, убедить почтенную публику, что это не иллюзия, не какая-то хитроумная машина, не обман. Я стоял на сцене, машинально отвешивая поклоны, пораженный ужасной мыслью: они наверняка ожидали комическое шоу, с музыкой, танцами и прочим, прочим, прочим.
Об этом, конечно, не могло быть и речи — даже если бы призрак добровольно вызвался помогать мне (в чем я сильно сомневался). Он просто стоял неподвижно, выставляя себя и меня круглыми дураками. «Шоу» быстро наскучило зрителям. Думаю, даже обыкновенный волшебный фонарь произвел бы на них гораздо более глубокое впечатление.
Наверное, когда я на мгновение отвлекся, привидение совершило нечто оскорбившее национальную гордость жителей Уэльса — чувствительных и вспыльчивых валлийцев. Не знаю. Так или иначе, зрители дружно встали как один, схватились за стулья, которые тут же полетели сквозь призрака в меня, и, удовольствовавшись воцарившимся на сцене хаосом, ушли.
Все. Конец. Слабая надежда на то, что привидение, проведя столько времени в культурном и благопристойном обществе, усвоит хоть что-то полезное, не оправдалась.
Я расплатился за учиненный погром выручкой с кассовых сборов и вернулся в Лондон третьим классом. Все, абсолютно все складывалось против меня.
* * *
Наступило Рождество. Я сидел с мрачным видом в своей новой крошечной квартирке в Блумсбери[8] и безразлично наблюдал, как призрак Барнджума — в римской тоге, высоких сапогах и тюрбане — летает по комнате.
Я задумался, примут ли меня в работный дом с призраком или нет. Я пребывал в ужаснейшем расположении духа и впервые начал действительно раскаиваться в том, что столь грубо расстался с Барнджумом тем ярким июньским утром.
С тех пор я о нем не слышал. Я знал, что он долетел до воды, поскольку раздался всплеск, однако в газетах не появилось ни одной заметки о найденном теле. Озеро хорошо хранит свои тайны.
Если бы только это коварное чудовище, низвергшее меня в нищету, сочло все произошедшее достаточным наказанием и наконец исчезло, оставило меня в покое!.. Однако я понимал, что призрак, увы, никуда не денется — он останется и будет наблюдать за плачевным финалом моей жизни.
Вдруг раздался громкий стук. Через мгновение дверь распахнулась, и в комнату торжественно вступил еще один незваный гость. Он также походил на Барнджума, только был гораздо более материален и наделен даром речи, который незамедлительно продемонстрировал, разразившись потоком оскорблений, самым мягким из которых было «трусливый злодей».
Я вскочил, отшатнулся и спрятался за креслом. Мой затравленный взгляд метался от новоприбывшего к привидению и от привидения к новоприбывшему. К горлу подступил комок отчаяния.
— Послушайте, вы оба, — начал я. — Я в состоянии выносить присутствие одного привидения. Я не наслаждаюсь этим, но как-то терплю. Однако призрачная свора — это, право же, чересчур; такая ноша не по силам ни одному человеку. Я не потерплю такого обращения. Клянусь, я сбегу от вас. Я покину этот бренный мир! Не только Барнджум может превращаться в призраков. Если вы не уйдете, я застрелюсь!
По правде говоря, в доме не имелось огнестрельного оружия, однако я был слишком взволнован, чтобы помнить о таких мелочах.
— Стреляйся сколько тебе угодно, — ответил более материальный призрак. — Не понимаю, что за чепуху ты несешь. Насколько мне известно, я никакое не привидение; я жив и здоров — вопреки твоим стараниям! Но вернемся к делу — ты негодяй!
— Барнджум! Ты жив! — воскликнул я с облегчением. — Но если так, — добавил я, ощущая, что со мной сыграли очень злую и совершенно неджентльменскую шутку, — то, скажи мне на милость, что делает здесь эта дурацкая копия?
Похоже, только сейчас он заметил призрака.
— Ого! Эй, привет! Как зовут эту штуку? — спросил он с любопытством.
— Я назвал его мерзкой помехой! — ответил я. — С того дня — с тех пор, как мы виделись в последний раз, — он всюду следует за мной, ведя себя самым раздражающим и непристойным образом!
Бесчувственная скотина Барнджум лишь хихикнул (что неудивительно):
— Хоть я и вижу это впервые, вы, уверен, отлично друг другу подходите. Надеюсь, он и дальше будет раздражать тебя.
— Это совершенно невеликодушно с твоей стороны, — я попытался воззвать к его лучшим чувствам (если таковые, конечно, имелись). — Быть может, мы расстались и не лучшими друзьями, но…
— Не «быть может», а точно, — сухо прервал он. — Ты сбросил меня с утеса, как только я отвернулся.
— Как бы то ни было, — заспорил я, — глупо вспоминать старые обиды, ты же понимаешь, что это нелепо.
— Нет, не понимаю.
Я предпринял последнюю попытку:
— Сегодня сочельник, Барнджум. Только подумай: в этот час тысячи человеческих сердец наполняются радостью при виде простенькой, но искренней открытки с поздравлениями. В ответ они, наверное, устроят целый пир с непременной индейкой в главной роли. В этот час лоточник раздает последние товары по символической цене, а довольный трактирщик отводит домой последнего из засидевшихся гостей — туда, где его ждут вино, угощения и родные. Пожалуйста, услышь мой зов! Я уже наказан за свою опрометчивость. Лежащее на коврике отвратительное чудовище сокрушило мою жизнь, вызвав невыносимые страдания. Ты не можешь не иметь к нему отношения. Прошу тебя как человека — прогони его! У тебя получится, вот увидишь!
Однако Барнджум даже не пошевелился. Он с мрачным удовлетворением смотрел на собственную призрачную копию, которая подпрыгивала на коврике.
— Пожалуйста, — умолял я. — Я бы сделал это ради тебя, Барнджум. Оно преследует меня уже полгода, и я сыт им по горло.
Барнджум заколебался. За окном кто-то заиграл одну из дурацких американских песенок (то ли «Серебряные нити среди золота», то ли что-то еще — уже не помню). Так или иначе, она, похоже, вызвала живой отклик в зачерствевшем сердце Барнджума: он внезапно разрыдался.
