Машина мягко остановилась, и Дэйв отстранился, как ни в чём не бывало.

– Приехали, – известил он. – Сиди, жди здесь, я долго не задержусь, – наказал мужчина и… вышел.

Татьяна осталась одна в салоне, растерянная и немного обиженная. Она так надеялась, что ей самой позволят выбрать, ну или хотя бы померить покупки! А этот… просто взял и ушёл, бросив её тут. Самое же поганое, что выйти из машины она не могла, даже если бы приказа оставаться на месте не было. Ну куда она пойдёт, голая, без денег, без понятия, где вообще находится и как вернуться обратно?! «А хочешь ли обратно? – вдруг отозвался вкрадчиво внутренний голос. – Что тебя ждёт дома, дорогуша? Пустая однушка, кошка, да опостылевшая школа? Оно того стоит ли?..»

– А здесь я – постельная игрушка! – пробормотала она, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.

«Но тебе же нравится, признай! Иначе бы ты не стонала так сладко и не выгибалась, когда тебя трахали сначала Джонас с Крисом, а потом Дэйв!» Татьяна прерывисто вздохнула, поморщившись и чувствуя, как к щекам прилила кровь. Да, нравилось. Чёрт возьми, это кошмарно, но ей нравилось! Все эти извращения, о которых она украдкой читала, не смея никому признаться, что горячие сценки заставляют потом по полночи вертеться в постели, изнывая от возбуждения. Ну, точнее, то, что в её понимании было извращением. А вот поди ж ты, это, оказывается, на самом деле так сладко, как писали все эти авторши… Джипси погрузилась в оцепенение, в голове беспорядочным калейдоскопом мелькали картинки этого длинного вечера. Сначала – той спальни, с Джонасом и Крисом, потом – салон машины… Она прикусила губу, невесело усмехнувшись. Да уж, влипла, милочка. Вернуться домой к серым будням и доставшим до печёнок ученикам, к скромной зарплате и одиноким вечерам в компании компа и книжек. Или остаться здесь, на правах бесправной постельной игрушки, послушной и молчаливой. И Татьяна со сладким ужасом понимала, что – да, да, она готова остаться здесь, даже если её дальнейшая жизнь будет состоять из ублажения мужчин и удовлетворения любых их желаний.

Прерывисто вздохнув, Джипси пошевелилась, чувствуя, как по телу ещё бродят отголоски недавно пережитого оргазма, да и картинки то и дело возвращались, заставляя мышцы сокращаться в желании большего. «Я – нимфоманка» , – с тоской вынесла она себе диагноз. Очень хотелось рассмеяться, но это больше походило бы на истерику, и Татьяна сдержалась. Ладно, нечего сейчас гадать, пока, судя по всему, никто никуда её возвращать не собирается, если, конечно, происходящее – реальность, а не сон. В последнем случае, не просыпаться бы подольше…

Сумбурные размышления Татьяны прервались появлением Дэйва с пакетом, который он небрежно положил на соседнее сиденье, сам снова устроился рядом с Джипси. Тут же властно обнял, прижав к себе, и ухватил пальцами за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

– Как, готова продолжить, крошка? – вкрадчиво спросил он и медленно обвёл контур её губ, тут же приоткрывшихся от такой простой ласки.

Татьяна задышала чаще, заворожённая чёрной глубиной взгляда Дэйва, изнутри поднялась жаркая волна, и коленки предательски задрожали. Улыбка мужчины вышла порочной, вызывающей и сулящей Татьяне новые горизонты в играх на грани.

– Вижу, готова. Ты так быстро возбуждаешься, прямо… подарок, – со смешком и выразительной паузой добавил Дэйв. – Куда бы ты хотела сначала, в ротик? – его палец на мгновение скользнул между её губ, потом вынырнул обратно. – Или в попку, м-м? Разрешаю ответить, – милостиво произнёс он.

В голове Джипси за несколько мгновений пронёсся целый табун мыслей, беспорядочных, заполошных, и нахлынуло сильнейшее замешательство. Она?.. Сказать?! Боже… А между тем, из её горла вырвался хриплый ответ:

– Рот!..

«Я это сказала?» – в панике подумала Татьяна, в очередной раз вспомнив, как её губы скользили вдоль члена Джонаса, и от воспоминания между ног заныло от прилившего желания.

– Какая умная девочка, – ухмылка Дэйва стала шире, палец вновь обрисовал контур губ. – Что ж, я тоже думаю, что сначала будет твой восхитительный жаркий ротик, потом – упругая попка, а потом… Потом – решим.

И мужчина прижался к ней в требовательном, властном поцелуе, лишая дыхания и настойчиво раздвигая послушные губы. У Татьяны закружилась голова, она покорно обмякла, отвечая, подаваясь вперёд и обречённо смирившись с собственной порочностью и тягой к запретным наслаждениям. Наверное, в самом деле где-то очень глубоко в душе она – развратная и ненасытная, и этот очень натуральный сон вытащил всё наружу. Поцелуй закончился внезапно – машина остановилась.

– Приехали, – весело заявил Дэйв, оторвавшись от неё и окинув предвкушающим взглядом.

Татьяна вышла вслед за ним – мужчина прихватил пакет одной рукой, а другой держал цепь от её ошейника, мельком глянула на очередной особняк, тёмный и тихий, и переступила порог дома. В холле их никто не встречал, только горела пара светильников, от которых Дэйв зажёг свечу и вручил ей.

– Неси, – коротко приказал хозяин дома, и они пошли вглубь.

Коридоры, несколько тёмных гостиных, ещё коридор – Татьяна совершенно потерялась, а внутри нарастало нервное волнение пополам с возбуждением и ожиданием. Интересно, здесь тоже будет такая же специально оборудованная спальня? С такими же… приспособлениями? Поймав себя на пикантных мыслях, Джипси коротко вздохнула, облизнув губы. Может, у неё наконец появится возможность принять душ, или хотя бы сполоснуться? Очень хотелось… Между тем, Дэйв остановился около очередной двери, толкнул её, и они оказались на узкой винтовой лестнице… вниз.

– Аккуратнее, – счёл нужным предупредить хозяин дома.

У Татьяны тревожно забилось сердце, зашевелилось беспокойство. Куда её ведут? Может, забавы у этого мужчины куда серьёзнее, чем у Джонаса и Криса? Теперь Джипси секс втроём казался безобидной забавой, в голову полезли почерпнутые из интернета обрывочные сведения о маньяках, любящих в процессе причинять боль… Как там, садо-мазо, плётки и хлысты?! Она чуть не споткнулась на этой мысли, и оставаться здесь резко расхотелось. «М-мамочки!..» Спускались они недолго, прошли ещё одним коридором, в конце которого оказалась очередная дверь. Дэйв открыл её и толкнул, обернувшись к Татьяне.

– Будешь жить здесь, – небрежно сообщил он и прошёл внутрь.

Татьяна опасливо шагнула за ним, озираясь, и застыла в оцепенении. Большая просторная комната без окон, с каменными стенами и потухшим камином. Огромная кровать с кованым изголовьем, за которое так удобно привязывать или пристёгивать… Взгляд женщины суматошно заметался по нескольким странным конструкциям, явно предназначенным для тех самых игр на грани, но разглядеть толком она их не смогла – свеча горела только одна, в её руках. Дэйв между тем бросил пакет на кровать и обернулся к ней, в полутьме его лицо приобрело жёсткое выражение.

– Ванна в углу, освежись, – отрывисто приказал он, махнув рукой. – Я вернусь через полчаса. Достань и надень, что я купил, и жди на кровати. К моему приходу ты должна быть уже готова, крошка, так что, приласкай себя как следует, – Дэйв раздвинул губы в улыбке, не коснувшейся глаз. – И да, когда приду, покажешь мне, как ты это делаешь, – его голос стал вкрадчивым, бархатным, и Татьяна вздрогнула, осознав смысл услышанного и чуть не выронив свечу. – Будешь умницей – награжу, – добавил мужчина и вышел, закрыв дверь.

В замке громко повернулся ключ, оставляя Джипси наедине с темнотой, медленно поднимавшемся изнутри страхом и… Приказ был отдан. Противиться она не могла. На дрожащих ногах Татьяна направилась к неприметной двери в дальнем углу, кусая губы и стараясь не думать о том, что ей приказал этот мужчина. Приласкать себя, да ещё и так, чтобы он видел. Казалось, после той гостиной с односторонним стеклом её уже ничего не может унизить больше, даже участие в качестве приза в игре в карты. Но это… Боже, да она наедине с собой крайне редко позволяла себе такие вольности, и то, ночью, в темноте, крепко зажмурившись и умирая от стыда и пряного удовольствия! Уж лучше тогда вернуться к Джонасу и Крису, по крайней мере, они не запирали её в подвале, как узницу, у которой крайне зыбкое и неопределённое будущее! «Проснуться бы…» – мелькнуло где-то на границе сознания, но отчего-то Татьяна знала, что такой роскоши ей не дадут.