Чувствуя, что во мне всё ещё кипит ярость на Блэков, на их не сдержанные языки, захотелось пустить её в дело - выплеснуть всё из себя. Что и проделала - вызвала чёрное пламя и с остервенением направила его в противоположную мне дюну.

Как рядом со мной оказался Миша, не знаю, не почувствовала, точнее, не обратила внимание. Просто спустя несколько минут поняла, что он стоит в паре десятков шагов позади меня и наблюдает, как по моей воле чёрное пламя превращает песок в раскалённое стеклянное озеро, а затем при помощи телекинеза зачем-то утаскивает раскалённые куски. Повернулась и с изумлением увидела, как он из расплава при помощи всё того же телекинеза лепит фигурки каких-то не то животных, не то просто абстракцию, после чего выставляет их рядком перед собой. Последняя фигурка была крупнее остальных, и в ней угадывалось что-то собачье, по крайней мере, хвост и четыре лапы уже присутствовали, на шелудивого точно чем-то похоже. А то, что нет головы, так и у оригинала её нет, ну фигурально выражаясь. Не дожидаясь того, когда он долепит, вырвала телекинезом поделку, резко охладила её разом во всем объёме, повыше подкинула и подобрав обыкновенную гальку, метнула в зависшее олицетворение придурошного пса. Классно взорвался! Жаль, что с оригиналом так не поступишь, скорее всего, он не со зла, он просто придурок по своей природе.

- А почему она так взорвалась? - Подойдя ко мне, поинтересовался Миша, провожая взглядом пылевую взвесь.

- Я её очень резко охладила, и внутреннее напряжения просто ждало любого толчка. Вот под их действием фигура и взорвалась в мелкую пыль... милый давай отойдем отсюда подальше, а то если это вдохнёшь... Продолжать фразу не стала, просто подхватила его под руку и потащила в сторону. Примерно в миле от стеклянной лужи, я остановилась, постояла спиной к Мише, и со вздохом развернувшись, глянула на него. В душе поднялся неприятный комок страха, хотелось хотя бы отвести взгляд, а лучше вновь развернуться спиной, но я стояла и ждала начала тяжёлого для меня разговора.

- Любимая, пошли в наши владения. - Нежно обняв меня, он сделал шаг на тропу и мгновение спустя мы стояли на высокой скале, об которую где-то внизу с шумом разбивались холодные волны Байкала. Погода соответствовало моему состоянию - на море был шторм, завывал сильный шквалистый холодный до ужаса ветер, а ливень со снегом напоминал нам о том, что это Сибирь.

- Герми, - продолжая разговор, сказал Миша, - если не хочешь, не нужно ничего говорить, давай будем считать, что ничего не было. У нас есть пара фиалов зелья забвения, давай я выпью глоток и вообще забуду события этого дня? - Он говорил это совершенно серьёзно, в тоже время, продолжая меня обнимать.

- Миш так не пойдёт, я давно, ещё осенью должна была всё тебе рассказать. - Почти шёпотом, уткнувшись в его грудь лицом, так смотреть в его глаза не было сил, произнесла я. - Но не смогла себя заставить это сделать.

Как же мне было сейчас больно и страшно, ведь пока не поздно можно... он же мне сам предложил, всего один глоток зелья. Нет, я должна рассказать! И зажмурившись, глотая вдруг набежавшие слёзы, прошептала:

- Миша, послушай, это, правда. Парвати давно любит тебя ещё с первого курса. Но считая себя не вправе вставать у меня на пути, это скрывала. Я узнала об этом только минувшей осенью, из-за того, что видя, как с тобой пыталась заигрывать Флёр, она сорвалась. Из-за нашей летней ошибке ты вообще для неё единственный парень, с которым она в состоянии быть вместе. Вот поэтому я сама согласилась взять её к нам после того, как я смогу быть с тобой, ведь получается так, что мы для неё единственный шанс на счастье, детей и семью. Пойми, она мне не просто стала подругой, она мне как сестра. И если ты хочешь знать, я не ревную, я уже проверяла это, когда ты с ней танцевал, мне даже нравилось на вас смотреть. Я только прошу тебя, подожди, не спеши. Я не смогу, не переживу, если ты будешь с ней пока я... я вот такая калека! И не могу сама быть с тобой. Если это случиться я ведь возненавижу её!!! - Последнюю фразу я произнесла с внутренним содроганием и осознанием того, что так оно и будет.

Он крепче прижал меня к себе, и подняв моё лицо за подбородок, заставил посмотреть ему прямо в глаза, после чего нежно с еле обозначившейся на концах губ улыбкой, произнёс - Какая ты всё же у меня умная, но иногда невозможная дура. - Наклонился и нежными поцелуями осушил мои слёзы. - А ты не подумала - зачем мне она, если у меня есть ты?!

- И вовсе я не дура! - буркнула я в ответ, и невольно робко улыбнулась. Да - робко, и да - невольно, ведь он такой милый, и сейчас даже понимающий, мне кажется, он понял и, может быть, даже согласился со мной. Вон лицо, какое спокойное, на нём даже нет и следа удивления, разве что немного нежности в глазах видно.

- Конечно не дура, - он помолчал секунду, - ты умная дура. - И скупо улыбнулся, что учитывая его малую эмоциональность, можно приравнять к широкой улыбке. Какой же он всё-таки милый, когда улыбается, в такие моменты у него самое красивое - это глаза.

- Вот подумай сама ты - умная, раз знаешь о мужских инстинктах, но - дура, раз считаешь, что я пойду у них на поводу и предам тебя. А на счёт Парвати... вообще, зачем она мне если есть ты?! Ты что считаешь, она тебя в состоянии заменить?!! Любимая пойми - ты для меня сама жизнь, тебя нельзя заменить, без тебя я сам исчезну, а в мир войдёт то, что останется - чистая ярость и смерть. - В его глазах, когда он мне это говорил, стояла одна безысходная боль. Какая же я вчера была дура, чуть его одного умирать не оставила, он же и вправду не собирается без меня жить.

- Милый не заменить меня, - я вывернулась из его объятий и отступила на шаг, - а лишь подарить подруге, нет, сестре счастье иногда быть с любимым. Она же красивая девушка, ты ведь не отвергнешь её, и вообще по кодексу рода в этом ты мне должен подчиняться! А я хочу, чтоб было именно так. - Сказала я, с облегчением, и даже глядя на него с некоторым вызовом, а что мне ещё оставалось делать? Пусть на душе скребут кошки, и мой не поддающийся анализу, глупый со всех сторон страх оказаться минимум на год ему ненужной, загнан всего лишь "под коврик", но он по прежнему жив, и пусть недоверие к Парвати будоражит мне душу, но он ничего этого не должен увидеть! Хватит с него и вчерашних потрясений.

- Ладно, - хмыкнул Миша, - раз по кодексу рода это прерогатива твоя, то я соглашусь с твоим выбором, но клянусь Мораной, до этого ты после всех положенных по кодексу рода обрядов станешь моей!

- Раз князь так желает, то я ему не буду перечить. И вообще, будет весело заставить Маккошку официально ко мне обращаться, используя титул... - Представив эту картину, я искренне рассмеялась, постепенно страх отпускал. Внезапно у Миши изменилось лицо, на нём проявилось недоумение и даже испуг.

- Гермиона, я тут вдруг подумал, а ты мне насчет Луны ничего не хочешь сказать? - с испугом спросил он, глядя мне в глаза.

Блин только расслабилась как новая напасть, даже появилась досада на не в меру проницательного. Ну да "семь бед один ответ", так кажется, в России говорят.

- Луна очень хорошая девочка, - скосила я взгляд в сторону бушующего озера, - и обидеть её чувства я тебе, да и себе не позволю, вообще она пока почти что ребёнок и о ней говорить в подобном ключе рано. Но если она попросит меня, то я приму её тоже. Мне всегда нравилось число три...

М-да, оказывается, и мой Мишенька способен впасть в ступор, сел на скальный выступ, упер лицо в ладони и уже с минуту молча так сидит.

- Ладно, - наконец то он очнулся, и посмотрел на меня, - с Парвати мне понятно, но Луна то тебе зачем? - Миша почти простонал вопрос со страдальческой миной на лице, и обречённо опустил руки на колени.

- Она будет полезным приобретением для рода. - Я подошла, присела рядом, и, опёршись спиной на Мишу, нащупала его безвольную руку, чуть сжала её. Всё ещё не смея взглянуть на него, продолжила смотреть на озеро. Чуть помолчав, продолжила - Подумай сам, маг боевик первозданного света, пророк, артефактор, а только представь какие у вас будут интересные дети!