Это утверждение отнюдь не основывается лишь на предположениях или догадках. Среди других иллюстраций того, что оно соответствует действительности, можно указать на убедительный пример – Шотландию. Клановый дух, очень давно внесенный в это королевство, объединив знать и зависимых от нее узами, эквивалентными кровному родству, превратил аристократию в постоянный противовес монарху, и это продолжалось до включения страны в состав Англии, когда буйный и неуправляемый шотландский дух был подчинен более рациональной и действенной системе гражданского управления, уже созданного в Английском королевстве.

Сепаратные правительства в конфедерации уместно сравнить с феодальными баронами, по причинам, уже объясненным, они обычно получают доверие и добрую волю народа, а при этой важной поддержке сумеют эффективно противостоять всем посягательствам национального правительства. Будет прекрасно, если они не смогут противостоять его законной и необходимой власти. Сходство состоит в соперничестве за власть, что характерно для обоих, и в сосредоточении значительной части мощи общества в особых хранилищах, находящихся в одном случае в распоряжении индивидуумов, а в другом – политических сообществ.

Сжатый обзор событий, связанных с конфедеративными правительствами, лучше освещает эту важную доктрину, невнимание к которой было серьезной причиной наших политических ошибок и направило наши подозрения не в ту сторону. Такой обзор – предмет некоторых из последующих статей.

Публий [c.127]

КОММЕНТАРИИ

В свое время Т. Джефферсон ошибочно приписал авторство этой статьи Мэдисону. Заблуждение продержалось даже в серьезных трудах вплоть до XIX века. Более внимательное исследование, включая экземпляр “Федералиста”, принадлежавший Дж. Вашингтону, рассеяло все сомнения. Статья 17 принадлежит перу Гамильтона, что, как выяснилось, признавал и сам Мэдисон. [c.574]

К тексту

Федералист № 18*

Джеймс Мэдисон

(с помощью Александра Гамильтона)

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 128–134.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 574–575.

Декабря 7, 1787 г.

К народу штата Нью-Йорк

Среди конфедераций древнего мира наиболее значительной было объединение греческих республик под эгидой Совета Амфиктионии. Судя по лучшим сочинениям, посвященным этому знаменитому установлению, оно имело сходство – и весьма поучительное – с нынешней конфедерацией Соединенных Штатов.

Члены этого союза сохраняли характер независимых и суверенных государств и имели равные голоса в федеральном совете. В полномочия Совета входило: ставить и разрешать любые вопросы, какие его члены полагали необходимыми для блага всей Греции; объявлять и вести войну: выносить окончательное решение по спорам между членами конфедерации; налагать штраф на зачинщика; применять всю наличную силу конфедерации против ослушника; принимать новых членов. Совет Амфиктионии был создан для защиты религии и несметных богатств, принадлежащих Храму Аполлона, где он обладал юрисдикцией по всем спорным делам между местными жителями и прибывшими туда за советом оракула. В целях обеспечения действенности федеральной власти члены Совета давали друг другу клятву совместно защищать и стоять на страже интересов объединенных союзом полисов, подвергать наказанию нарушителей клятвы и святотатцев, осквернивших святыни храма.

Теоретически и на бумаге этот механизм власти полностью отвечал всем общим целям. В отдельных случаях даже превышались полномочия, перечисленные в Статьях конфедерации. В руках общин Амфиктионии был один из главных по тем временам рычаг – предрассудки, с помощью которых тогда осуществлялось правление. К тому же члены конфедерации имели право [c.128] применять физическую силу против непокорных городов и были связаны общей клятвой прибегать к этому праву в случае необходимости.

Действительное положение вещей, однако, весьма отличалось от задуманного в теории. Как и в сегодняшнем конгрессе, власть принадлежала полномочным лицам, назначаемым городами согласно их политическим правам, и осуществлялась над ними так же согласно их политическим правам. Отсюда слабость, шаткость и в итоге распад конфедерации. Вместо того чтобы держать более сильные полисы в страхе и повиновении, им позволили поочередно властвовать над остальными. Афины, как мы знаем от Демосфена, повелевали Грецией семьдесят три года. Вслед за ними двадцать девять лет свою волю Греции диктовали лакедемоняне, которых после битвы у города Левктры сменили Фивы.

Согласно Плутарху, стало почти обычным, что посланцы сильнейших городов запугивали и подкупали посланцев более слабых и решения принимались к выгоде сильнейшей стороны.

Даже в разгар оборонительных, грозивших поражением и разорением войн с Персией и Македонией члены конфедерации действовали несогласно и между ними всегда, когда в большем, когда в меньшем числе, было достаточно либо одураченных, либо подкупленных общим врагом. Промежутки между внешними войнами заполняли внутренние раздоры, смута и резня.

По окончании войны с Ксерксом лакедемоняне, по всей видимости, потребовали исключить из союза ряд городов, повинных в предательстве. Афиняне, считая, что благодаря этой мере потеряют больше сторонников, чем лакедемоняне, которые, таким образом, при любом гласном обсуждении окажутся хозяевами положения, решительно против этого возражали и одержали верх. Этот эпизод в истории конфедерации как нельзя лучше показывает неэффективность союза, в котором соперничество честолюбии и вражда сильнейших его членов соседствуют с зависимым и униженным положением остальных. Собратья меньшие, теоретически имевшие все основания с такой же гордостью и величием вращаться по своим орбитам вокруг общего центра, на самом деле становились сателлитами этих звезд первой величины. [c.129]

Если бы греки, как говорит аббат Милло**, были столь же мудры, как храбры, они вняли бы опыту, предостерегавшему о необходимости более тесного союза, и воспользовались бы миром, последовавшим за победой над персидским оружием, чтобы преобразовать конфедерацию. Вместо этой очевидной политики Афины и Спарта, воодушевленные одержанными победами и принесенной ими славой, стали сначала соперниками, а затем врагами, причинив друг другу бесконечно больше вреда, нежели нанес им Ксеркс. И взаимная зависть, страх, ненависть и чинимый друг другу ущерб привели к знаменитой Пелопоннесской войне, которая для Афин, ее затеявших, кончилась опустошением и порабощением.

Мало того, что слабое правительство в отсутствие войны всегда раздираемо внутренними неурядицами, им всегда в обилии сопутствуют все новые и новые беды, чинимые со стороны. Когда фокиденам вздумалось распахать священные поля, принадлежавшие Храму Аполлона – а это было святотатством в те времена, – Совет Амфиктионии наложил на них как осквернителей святыни соответственный штраф. Однако подстрекаемые Афинами и Спартой, они отказались подчиниться постановлению Совета. Тогда Фивы вместе с другими городами решили употребить данную Совету власть и отомстить за поруганного бога. А поскольку они были слабой стороной, то пригласили на помощь Филиппа Македонского, который тайно разжигал соседскую распрю. Филипп был только рад случаю привести в исполнение давно пестуемый им замысел покончить со свободами Греции. Интригами и подкупом он заручился поддержкой пользовавшихся народной любовью вождей из нескольких городов и, опираясь на их влияние и голоса в Совете, был туда принят и вскоре хитростью и оружием подчинил себе конфедерацию, став полным ее господином.