Четвертое и еще более важное соображение. Почти каждый штат той или другой своей стороной граничит с иноплеменной территорией, и, следственно, забота о собственной безопасности побуждает его пойти на некоторые жертвы ради общей обороны. Так, штаты, расположенные в наибольшей удаленности от центра, естественно, получают меньшую долю в обычном распределении выгод, но, непосредственно сталкиваясь с иными народами и вследствие этого живя в особых обстоятельствах, они крайне нуждаются в опоре на силу и возможности Союза. Штату Джорджия или штатам, образующим наши западные и северные окраины, обременительно посылать своих представителей в резиденцию правительства, однако им будет еще обременительнее сражаться в одиночку против вторгшегося врага или в одиночку нести расходы на оборону, необходимую при соседстве с постоянной опасностью. Если, по сравнению с не столь отдаленными штатами, они извлекают из Союза меньше выгод в одном отношении, то в других – больше, и таким образом устанавливается равновесие.

Излагая вам, мои сограждане, эти соображения, я пребываю в полной уверенности, что здравый смысл, коим отмечены почти все ваши начинания, поможет им обрести должный вес и воздействие и что, сколь устрашающим на первый взгляд или, напротив, легковесным ни показалось вам, возможно, мнение, на котором они основаны, вы без труда представите себе тот мрачный и гибельный мир, куда поборники расчленения нашей страны тщатся нас завести. Не верьте театральному [c.107] голосу, убеждающему вас, будто американский народ, соединенный воедино сотнями уз взаимной любви и привязанности, утратил способность жить одной семьей, способность радеть о благе всех и каждого, быть братством сограждан единой достойной уважения, процветающей великой державы. Не слушайте этот злобный голос, убеждающий вас, будто форма правления, которую предлагают вам принять, – новшество, не известное политическому миру, будто даже самые немыслимые утописты не заикались ни о чем подобном, будто речь идет о безрассудной попытке сотворить нечто невыполнимое. Нет, нет и нет, мои соотечественники! Заткните уши, чтобы не проникло в них растленное слово. Замкните сердце, чтобы не просочился в него яд, им источаемый. Братская кровь, текущая в жилах граждан Америки, смешанная кровь, пролитая ими в защиту своих священных прав, освятит их союз, заставив содрогнуться от мысли, что они смогут стать сторонними друг другу, соперниками, врагами. А если новшеств надобно остерегаться, то, поверьте мне, самым пугающим новшеством, самой немыслимой утопией, самым опрометчивым из всех начинаний следует считать дробление страны на части с тем, чтобы якобы сохранить наши свободы и содействовать нашему счастью. И разве – оттого лишь, что это дело новое, – надобно отказаться от попытки создать большую республику? Разве не тем славен народ Америки, что, отдавая должное воззрениям прежних времен и других народов, не впадал в слепое благоговение ни перед древним миром, ни перед вековыми обычаями, ни перед прославленными именами, а руководствовался собственным здравым смыслом, знанием собственных дел и уроками, извлеченными из собственного опыта? Этой стойкости и мужеству грядущие поколения будут обязаны своим достоянием, а мир – многочисленными освоенными на американской земле новшествами ради частных прав и общественного блага. Если бы вожди революции сверяли каждый предпринимаемый ими шаг с наличием прецедента или искали образец в действиях уже учрежденных правительств, народ Соединенных Штатов числился бы, пожалуй, среди жертв заблудших народовластии и существовал бы, надо думать, в лучшем случае под гнетом одной из тех форм правления, которые сокрушили [c.108] свободы остального рода человеческого. По счастию для Америки, по счастию, без сомнения, и для всего человечества, американцы избрали новый и более благородный путь. Они совершили революцию, не имеющую равной в анналах человеческого общества. Они заложили основу власти, не имеющую образца ни в одной точке земного шара. Они образовали великую конфедерацию, задача усовершенствовать и увековечить которую ляжет на плечи их сыновей и внуков. Если в возведенном ими здании не обошлось без недостатков, можно лишь удивляться, что оных ничтожно мало. Если большая часть ошибок пришлась на структуру Союза, то потому, что это была самая трудная часть в сооружаемом ими здании. Это та часть, которая была наново создана конвентом, и именно ее вам теперь предстоит, обдумав, отвергнуть или принять.

Публий [c.109]

Федералист № 15

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 109–117.

Декабря 1, 1787 г.

К народу штата Нью-Йорк

В предшествовавших статьях я попытался, мои сограждане, представить вам ясно и убедительно важность Союза для вашего политического благополучия и счастья. Я раскрыл вам накопление опасностей, которым вы подвергнетесь, если допустите, чтобы ревность или извращения разрезали или развязали священный узел, связывающий воедино народ Америки. Я предлагаю сопровождать вас в последующем исследовании, в ходе которого истины, подлежащие усвоению, получат новые подтверждения до сих пор не замеченными фактами и аргументами. Если дорога, которую вам еще предстоит пройти, в некоторых местах покажется скучной или утомительной, помните, что вы заняты поиском данных по наиважнейшему вопросу, который может [c.109] только привлечь внимание свободного народа, а поле, через которое вам предстоит проехать, само по себе обширно, трудности путешествия еще более увеличивают лабиринты софистики, изобилующие на вашем пути. Моя цель заключается в том, чтобы устранять препятствия наиболее рациональным образом, не жертвуя целесообразностью в угоду поспешности.

В рамках плана, составленного мною для рассмотрения этого вопроса, следующим пунктом значится “недостаточность нынешней конфедерации для сохранения Союза”. Вероятно, можно спросить, зачем нужно обоснование или доказательство для иллюстрации позиции, которая не оспаривается и не ставится под сомнение и которую умом и сердцем разделяют все классы, а с существом ее согласны как противники, так и друзья новой конституции? По правде говоря, следует признать, что как бы эти люди ни расходились по другим вопросам, они по крайней мере едины в том, что наша национальная система страдает существенными недостатками и нужно что-то сделать для спасения от надвигающейся анархии. Факты, подкрепляющие это мнение, больше не предмет для праздных обсуждений. Их прочувствовал народ в целом, и под их давлением проводившие ошибочную политику и несущие главную ответственность за тяжкое положение, в котором мы оказались, наконец неохотно признали, что в системе нашего федерального правительства действительно существуют дефекты, на которые давно указывали и сожалели о них просвещенные друзья Союза.

Больше того, мы можем обоснованно указать, что дошли почти до последней стадии национального унижения. Едва ли есть что-нибудь еще, способное ранить гордость или оскорбить достоинство независимой нации, чего бы мы не испытали. Есть ли обязательства, к выполнению которых мы не привязаны узами, уважаемыми среди людей? Но они постоянно и бесстыдно нарушаются. Задолжали ли мы иностранцам и собственным гражданам во времена непосредственной опасности в стремлении сохранить наше политическое существование? Обязательства остаются без должного или удовлетворительного обеспечения выплаты долгов. Имеем ли мы ценные территории или важные посты во владении иностранной державы, которые по категорическим [c.110] условиям давным-давно должны быть возвращены?1 Их все еще удерживают в ущерб нашим интересам в не меньшей степени, чем нашим правам. В состоянии ли мы негодовать или пресечь агрессию? У нас нет ни войск, ни денег, ни правительства2. В состоянии ли мы хотя бы увещевать с достоинством? Прежде всего следует устранить поводы для справедливых обвинений, пятнающих нашу честь в отношении того же договора. Предусмотрели ли природа и договор свободное участие в навигации по Миссисипи? Из нее нас исключила Испания. Разве общественные кредиты не необходимые ресурсы во времена опасности для общества? Мы, по-видимому, отказались от этого как от безнадежного и непоправимого. Важна ли коммерция для создания национального богатства? Наша упала до нуля. Разве респектабельность в глазах иностранных держав не предохраняет от покушений извне? Глупость нашего правительства даже не дает им возможности вести с нами дела. Наши послы за рубежом не более чем ряженые подделки под суверенитет. Разве резкое и неестественное падение цены на землю не симптом национального заболевания? Цена обрабатываемой земли в большей части страны значительно ниже, чем это можно объяснить количеством невозделанных земель, предлагающихся к продаже на рынке, и что может быть полностью объяснено нехваткой частной и общественной уверенности во всех классах, а это возбуждает тревогу и прямо вызывает обесценивание всех видов собственности. Разве частный кредит не является другом и патроном предпринимательства? Эта самая полезная [c.111] форма получения и дачи взаймы невероятно сужена в большей степени из-за отсутствия чувства безопасности, чем недостатка денег. Чтобы сократить детальный перечень, что не принесет ни удовольствия, ни поучения, следует задать общий вопрос – есть ли еще какие-нибудь признаки национальной разрухи, бедности и ничтожества, выпавшие на долю общества, так щедро наделенного естественными преимуществами, как наше, которые не входят в мрачный каталог наших общественных бед?