Сформулировать в должной форме первое – значит его же опровергнуть. Сводится оно к следующему: президент будет иметь излишнее влияние на сенат, ибо сенат имеет право сдерживать президента. Терминологический абсурд. Нет сомнения в том, что право назначения в совокупности даст возможность президенту значительно эффективнее установить опасное имперское правление над этим органом, чем простое право выдвижения под его контролем.

Рассмотрим противоположную ситуацию: сенат будет оказывать влияние на президента. Как я уже отметил в ряде случаев2, расплывчатость возражения не дает возможности дать точный ответ. Каким образом осуществлять это влияние? В отношении какого объекта? Власть оказывать влияние на человека в используемом здесь смысле должна влечь за собой власть даровать ему блага. Как же сенат дарует благо президенту, используя свое вето на его выдвижения? Говорят, что сенат иногда вознаградит его уступкой в отношении выбранного им фаворита, в то время как интересы общества требуют иного решения. На это отвечаю: случаи личной заинтересованности президента в исходе будут очень редки, чтобы его существенно затронула угодливость сената. Больше привлекает власть, от которой исходит распределение почестей и вознаграждений, чем власть, способная лишь помешать [c.497] этому. Если под оказанием влияния на президента подразумевается сдерживание его, то именно это и имелось в виду. Было продемонстрировано, что сдерживание благотворно и не уничтожит никаких преимуществ, которых можно ожидать от неконтролируемых действий президента. Право выдвижения на должности обеспечивает все выгоды от права назначений и предотвращает в значительной степени его дурные стороны.

При сравнении плана назначений должностных лиц, предлагаемых правительством, с процедурой, установленной конституцией нашего штата, следует отдать решительное предпочтение первому. По этому плану право выдвижения, безусловно, принадлежит президенту. А поскольку каждое выдвижение представляется на суждение целой ветви законодательной власти, обстоятельства назначения, судя по проведению его, естественно, станут широко известны и публика без труда определит, какие именно роли сыграли различные действующие лица. Вина за выдвижение негодного человека падет только и полностью на президента. Осуждению за отклонение хорошей кандидатуры подлежит лишь сенат, причем его усилит соображение, что сенат противодействовал добрым намерениям президента. Если же будет назначен негодный человек, то посрамлению и позору, хотя и в различной степени, подвергнутся и президент – за выдвижение, и сенат – за его утверждение.

В нашем штате назначение происходит противоположным образом. Совет по назначениям состоит из трех – пяти лиц, среди них обязательно губернатор. Этот небольшой орган, запершись в частном помещении, недоступном для глаз общественности, приступает к выполнению оказанного ему доверия. Известно, что на право назначения претендует губернатор на основании некоторых двусмысленных положений в конституции, однако неизвестно, в какой степени или как именно он осуществляет его или в каких случаях ему противоречат или оказывают сопротивление. Осуждение назначения дурного кандидата ввиду того, что неясно, кто именно выдвинул его, и по причине отсутствия определенного объекта бьет мимо цели и долго не продержится. Открываются неограниченные [c.498] возможности для сговора и интриг, а само представление об ответственности утрачивается. Самое большее, что может узнать публика, – что губернатор претендует на право выдвижения; что с двумя из значительного состава совета четыре человека могут, как правило, управиться без большого труда; а если иные члены совета окажутся неуступчивыми, часто отнюдь не невозможно избавиться от их оппозиции, назначая неудобное для них время проведения совещаний. Наконец, независимо ни от чего, время от времени производится очень много невыгодных назначений. Пожелает ли наш губернатор воспользоваться выскочкой, очень нужным в деликатных и важных делах администрации, отдав ему предпочтение по сравнению с людьми, более подходящими для должности; использует ли это преимущество ради выдвижения лиц, главное достоинство которых – безоговорочное следование его воле и поддержка презренной и опасной системы личного влияния, – все это, к сожалению, для сообщества сфера предположений и догадок.

Любой самый простой совет по назначениям, как бы ни был он составлен, окажется конклавом, в котором со всей силой дадут о себе знать сговор и интрига. Число членов такого совета, даже если отбросить неоправданный рост расходов на него, не может быть столь большим, чтобы затруднить разного рода комбинации. А поскольку у каждого члена совета есть друзья и связи, о которых нужно заботиться, желание взаимного обогащения приведет к скандальным сделкам в погоне за голосами и торговле местами. Личные привязанности одного человека удовлетворить легко, но удовлетворение личных привязанностей дюжины или двадцати человек приведет к монополии нескольких семей на все важнейшие должности в системе правительства, и это куда более прямой путь к образованию аристократии или олигархии, чем любые другие меры. Если же, дабы избежать торговли местами, часто менять состав совета, то это повлечет за собой все беды, сопутствующие неустойчивой администрации. Такой совет еще в большей степени подвержен влиянию со стороны исполнительной власти, чем сенат, ибо в нем меньше членов и они будут работать не под непосредственным общественным наблюдением. Наконец, [c.499] такой совет, отменив план конвента, приведет к увеличению расходов, умножению бед, проистекающих от фаворитизма и интриг при распределении общественных почестей, падению стабильности правления, увеличению опасности незаконного влияния президента. Тем не менее учреждение такого совета было горячо поддержано как важная поправка к предложенной конституции.

Не могу завершить рассмотрение вопроса о назначениях, не обратив внимания на план, в пользу которого выступили некоторые, хотя и немногочисленные, сторонники, а именно: предоставить и палате представителей право на это. Ограничусь только упоминанием этого плана, ибо не могу представить, чтобы он получил одобрение значительной части сообщества. Такой неустойчивый и многочисленный орган не подходит для осуществления необходимых полномочий. Непригодность палаты представителей станет очевидной всем, если припомнить: лет так через пятьдесят она будет состоять из трехсот, четырехсот человек. Все преимущества стабильности как президентства, так и сената уничтожатся подключением к делу назначений палаты, ибо последуют бесконечные оттяжки и затруднения. Пример большинства штатов и их местных конституций побуждает осудить эту идею.

Остающиеся полномочия исполнительной власти заключаются в предоставлении конгрессу информации о положении страны; в рекомендации принятия таких мер, которые он сочтет уместными; в экстренном созыве конгресса или любой из его палат; в роспуске его, когда конгресс не сможет принять решение о времени своего роспуска; в приеме послов и других общественных представителей; в верном исполнении законов и назначении всех должностных лиц Соединенных Штатов.

За исключением нескольких придирок в отношении права созыва любой палаты законодательного собрания и приема послов, против перечисленных полномочий не было выдвинуто никаких возражений, да их и не могло быть. Потребовалось бы ненасытное желание изобретать исключения к тем положениям, которые сами по себе являются исключениями. Что касается права созыва любой палаты законодательного [c.500] собрания, то замечу разве, что в отношении по крайней мере сената легко обнаружить серьезные доводы в пользу этого. Поскольку этот орган имеет такое же право, как и президент, в отношении договоров, может понадобиться часто созывать его, в то время как нет необходимости и даже неуместно созывать палату представителей. Что касается приема послов, то сказанное мною в предшествующей статье дает достаточный ответ3.