Пятое дурное последствие отстранения – это конституционное запрещение стабильности в администрации. Необходимость смены на посту первого должностного лица нации тем самым ведет к необходимости изменения проводимых мер. Не следует в целом ожидать, что при смене людей меры останутся неизменными. Обычно происходит противоположное. И нам не следует опасаться избытка стабильности при наличии хоть надежды на изменения, и мы не должны стремиться запретить людям проявлять, на их взгляд, оправданное доверие и своим постоянством ликвидировать фатальные неудобства колебаний руководства и изменений в политике.

Таковы некоторые невыгоды, проистекающие от принципа отстранения. Они с самой большой силой проявляются в случае отстранения навсегда, но, если мы учтем, что даже частичное отстранение всегда превратит возвращение на должность в дело отдаленное и непрочное, наши замечания применимы в той же степени в обоих случаях.

Какие обещанные преимущества компенсируют эти невыгоды? Их изображают так: 1. Большая независимость должностного лица. 2. Большая безопасность для народа. Если отстранение происходит не навсегда, нет смысла говорить о первом преимуществе. Но даже в таком случае разве не может он иметь цель за пределами своей должности, ради которой пожертвует независимостью? Разве не будет у него связей, друзей, ради которых он принесет эту жертву? Может быть, он не испытывает особого желания своим твердым поведением наживать личных врагов, зная, что быстро приближается момент, когда он не только может, но должен оказаться объектом их недовольства, в равном, а быть может, худшем положении? Нелегко решить, будет ли такая мера способствовать или нанесет вред его независимости. [c.475]

Что касается второго предполагаемого преимущества, то в этом случае есть еще большие основания для сомнений. Если отстранение проводится навсегда, человек, преисполненный неукротимыми амбициями, а только его и опасаются, с бесконечным нежеланием уступит необходимости распрощаться со своим постом, на котором привык к власти и первенству. А если ему посчастливилось или он сумел снискать доброе расположение народа, то он может побудить считать в высшей степени отвратительным и неоправданным ограничение, рассчитанное на то, чтобы они не дали нового доказательства приверженности своему фавориту. Можно представить себе обстановку, когда это негодование народа, подпирая несбывшиеся амбиции фаворита, может представить большую угрозу свободе, чем с определенностью следует ожидать от увековечения на должности добровольным голосованием сообщества в рамках конституционных привилегий.

Уж слишком много изысканности в идее лишить народ права сохранять в должности человека, когда сам народ считает, что может доверять ему. Преимущества этой идеи в лучшем случае спекулятивны и сомнительны, их перевешивают невыгоды, куда более очевидные и решающие.

Публий [c.476]

КОММЕНТАРИИ

К позитивной стороне продолжительного пребывания в должности я отношу переизбрание. – Статья 72 – лишь видимая часть айсберга длительных обсуждений на конституционном конвенте вопроса о том, ограничить ли срок пребывания президента в должности или нет. Гамильтон в своей статье ничего нового не изобрел, но четко переложил на язык изысканной прозы эмоциональные речи некоторых делегатов конвента. На первом этапе обсуждения договорились – президент пребывает в должности семь лет и не подлежит переизбранию. На долю делегата Л. Мартина выпало растолковать, чем это грозит будущей республике. Связав в тугой клубок проблемы, вызывавшие разномыслие, Л. Мартин указал: для предотвращения узурпации легислатурой прерогатив других ведомств, что поставит под угрозу права и свободы народа, президент “должен быть гарантом народа, даже низших классов, против тирании легислатуры, против Великих и Богатых, которые самим ходом вещей по необходимости и составят законодательный орган”. Подчеркнутое Л. Мартином – “даже низших классов” перед лицом “Великих и Богатых” – мог осуществить только президент всего народа. Именно поэтому, настаивал Л. Мартин, нельзя ограничивать пребывание президента у власти определенным сроком, запретить его переизбрание означает “уничтожить величайший побудительный мотив заслужить почитание народа, ибо исчезает надежда на вознаграждение новым вступлением на пост. Это может опасным образом повернуть страсти, бушующие в груди человека. Любовь к славе дает сильнейший толчок к благородным и славным деяниям. Закройте дорогу к славе на гражданском поприще, и [честолюбивый президент] может быть вынужден прокладывать ее мечом”. Вполне в духе века Л. Мартин еще присовокупил: если президенту запретить переизбрание, он может соблазниться “использовать краткий срок, отведенный ему, для накопления богатств и обеспечения своих друзей”.

Конституционный конвент за закрытыми дверьми согласился с этой аргументацией, а в “Федералисте” Публий вынес ее на суд избирателей. Гамильтон, конечно, шире смотрел на вещи, Мартин же был убежденным противником предложенной конституции. Тем не менее Гамильтон без колебаний подхватил рациональное зерно в рассуждениях оппонента. [c.584]

К тексту

Федералист № 73 [72]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 476–482.

Марта 21, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Третья составная часть усиления исполнительной власти – потребное материальное обеспечение. Без должного внимания к этому отделение исполнительной власти от законодательной будет номинальным и бесцельным. Законодательное собрание, обладающее [c.476] дискреционной властью над жалованьем и вознаграждениями президента, может превратить его в раба своей воли настолько, насколько сочтет нужным. В большинстве случаев оно может либо обречь на голод, либо щедростью соблазнить отказаться от своих суждений в его пользу. Эти выражения в полном значении, несомненно, означают гораздо больше сказанного. Есть, конечно, люди, которых нельзя ни нажимом, ни подачками склонить к отказу от выполнения своего долга, но эта суровая добродетель – достояние очень немногих, а в основном справедливо, что власть над источником средств человека означает власть над его волеизъявлением. Если бы оказалось необходимым подкрепить столь простую истину фактами, даже в нашей стране нет нехватки примеров запугивания или соблазнения законодательными органами должностных лиц террором или посулами денежных сделок.

Поэтому трудно еще более восхвалить пристальное внимание к этой проблеме в предлагаемой конституции. В ней предусматривается: “Президент Соединенных Штатов в установленные сроки получает за свою службу вознаграждение, которое не может увеличиваться или уменьшаться в течение периода, на который он избран; в течение этого периода он не может получать какое-нибудь другое вознаграждение от Соединенных Штатов или от какого-либо из штатов”. Трудно вообразить более точное положение. С вступлением президента в должность законодательное собрание раз и навсегда объявляет о размерах вознаграждения за его службу на протяжении срока, на который он выбран. После этого законодательное собрание не имеет права изменять его увеличением или уменьшением до наступления нового периода службы после новых выборов. Законодательное собрание не может ни ослабить его твердость, лишив необходимого, ни подорвать его порядочность, разжигая в нем алчность. Ни Союз и ни один из его членов не сможет ни предоставить, ни получить любое другое вознаграждение, не предусмотренное в этом акте. Президент, конечно, может не проявить денежной заинтересованности, отвергнуть или оставить предусмотренную для него независимость.