А л л а в е р д и. Уж где только не были. Того умоляй, этого проси...
И м а м в е р д и. Эйваз, тоже, нашел себе работу! Я, дескать, рабочим стал. Был бы начальником каким, хоть в нужде бы помог.
Э й в а з (вынося из дому вещи). Ну, будь я начальником, первым делом поставил бы вас к стенке и всех бы расстрелял.
И м а м в е р д и. Вот тебе и на. Как это так, к стенке? За что же это?
Э й в а з. А за то, что вы о своих правах не думаете. Ведь вас, крестьян, сотни и сотни тысяч, взяли бы вы по топору, так не только старшину, самого Николая бы выгнали.
И м а м в е р д и. Николая! Да с ним шах иранский и японский не справились. Николай по всему миру дань собирает. Не с дубинкой же нам драться. Правда, и дубинкой я двадцать солдат один бы избил, а с ружьем, так я и ста солдат не побоюсь. Но у него-то артиллерия! Попробуй его выгнать. Это тебе не суп варить. Выгоняй сам, если так легко.
Э й в а з. И выгоним. Потерпи чуточку. Сам увидишь.
А л л а в е р д и. Ну, если и тогда не будешь начальником, то лучше на глаза не показывайся. Ты - начальник, а я - старшина.
Э й в а з. Прости, пожалуйста, тогда ни я начальником, ни ты старшиной не будем. Тогда и старшины-то не будет.
И м а м в е р д и. А кто же старшиной-то будет?
Э й в а з. А без старшины дело не пойдет? Кто будет? Сами крестьяне.
А л л а в е р д и. Ну, от них ничего путного не жди... Вот сын Агамяна из Баку гулять приехал. Смотришь, вся фигура трех копеек не стоит, а сам начальник ему под козырек. Мундир офицерский, а золотые пуговицы, как жар, блестят.
И м а м в е р д и. А шашка-то, шашка! Прямо по земле тащится, как у иранского хана. А наши-то сыновья!.. Возьми хоть моего. Ни в косари, ни в дровосеки не годен. Эх, Эйваз, и скажешь же! Кое-чему ты учился, а толк-то какой. Ни пряжи на чулок, ни латка на штаны. Даже в собачьей книге имя твое не зарегистрировано. Хоть бы писарем каким был...
Г ю л ь с у н. Ай, Набат-баджи, а где же девушка?
Н а б а т. Она с утра прицепилась к Бахши, не знаю, куда пропали. Как Бахши приехал, ее дома не найдешь.
Э й в а з. Ничего, мамаша, не тужи, Бахши - парень хороший, добрый парень.
Г ю л ь с у н (мужу). Да ты что это расположился тут? А ну-ка вставай, поколи дров, хлеб испечь надо.
И м а м в е р д и. Нет уж, жена, оставь эти шутки. Клянусь всеми святыми и несвятыми, хоть повесь, и рукой не шевельну, с утра заморился по начальствам ходить, С меня хватит. Набад-баджи, у тебя иногда чай получается хороший.
Г ю л ь с у н. Да ты вставай, я тебе говорю. Эйваз уезжает, хлеб испечь надо.
А л л а в е р д и. Гюльсун-баджи, я тебе наколю, а то с этим лентяем ты ничего не сделаешь.
И м а м в е р д и. Эйваз сейчас едет. А ты говорила, что цыплят для него зарежешь.
Г ю л ь с у н. Да ты вставай, я уже зарезала. Набат-баджи, ребенка я там уложила, если проснется, накорми, пожалуйста. (Мужу). Ну, проваливай.
И м а м в е р д и. Что же, раз так, валяй.
Имамверди и Аллаверди встают. Громко споря, входят С о н а и Бахши.
С о н а. Я тебе говорю, что никакой разницы нет. Ну, скажи, какая же разница?
Б а х ш и . Да ты пойми, армянская папаха бывает острее, а тюркская плоская.
С о н а. Ничего подобного.
Н а б а т. Куда ты с раннего утра пропала. Сбегай, приготовь чаю дяде Имамверди.
С о н а (не слушая). Ну вот папаха моего отца, а вот - твоего. Какая между ними разница?
Э й в а з. Эй ты, шалунья, что опять разошлась?
С о н а. Знаешь, Эйваз, мы ходили за грибами. Нашли большой гриб. Где он? Вот. Бахши говорит, что он на армянскую папаху похож. Вот папаха моего отца, а вот папаха дяди Имамверди. (Снимает с них и меняет папахи). Ну, смотри, какая между ними разница? Вот его борода, вот - этого, вот его лицо, а вот - его. И правда, я даже не замечала, как отец и дядя Имамверди похожи друг на друга. Вот тебе, и вот тебе. (Целует обоих).
Б а х ш и . Хорошо, Сона, я сдаюсь.
Э й в а з. А я?
С о н а. Ты? Вот и ты! (Целует Эйваза). Вот и ты, вот и ты! (Целует Набат и Гюльсун). Вот и ... (Машинально подходит к Бахши, но вдруг останавливается).
Э й в а з. Ну, а Бахши? Чего же ты испугалась. А ну, поцелуй! А-а-а!.. Видно ты его больше всех нас любишь.
С о н а . Я вам сейчас чаю приготовлю.
И м а м в е р д и. Эй, мошенница, зачем ты бросила палку и выбила глаз у теленка Айканеуш? Приходила скандалить к Аллаверди, едва мне удалось выпроводить ее.
С о н а . Ну, ее к черту! Пусть не выпускает своего теленка. Перед нашим домом я гвоздики для Бахши насадила, а ее теленок все сожрал.
А л л а в е р д и. Ничего не поделаешь. На то и жена старшины, и ест, и пьет, и молчать велит, а не то, говорит, зубы выбью.
С о н а . Мало ли что жена старшины, пускай за своим теленком смотрит.
Г ю л ь с у н (Мужу). Да ты что стоишь? Пошевеливайся! Живее!
И м а м в е р д и. Ну, валяй, валяй. Раз дело дошло до женщины, так читай молитву и готовься к смерти.
А л л а в е р д и. Да идем, не болтай глупости.
Аллаверди, Имамверди и Гюльсун уходят.
Э й в а з. Ну, и я готов.
Б а х ш и. Эйваз, зачем ты уезжаешь так скоро?
Э й в а з. Слушай, Бахши, меня здесь преследуют. Если не уеду, могут задержать. Им попались наши прокламации.
Б а х ш и. Откуда ты знаешь?
Э й в а з. Я знаю из верного источника... Ну, как, записать тебя в нашу группу?
Б а х ш и. Нет, Эйваз. Я все же крови не выношу. Драться! Из-за чего? Из-за кого?
Э й в а з. А эти разоренные, доведенные до нищеты крестьяне? А рабочие, работающие до седьмого пота и живущие вечно голодно? Про безработных я уже не говорю. Это - борьба.
Б а х ш и. Нет, Эйваз. Я все же крови не люблю. Правда, что крестьян грабят. Правда, что, к примеру, отец мой работает, как буйвол, а покупка какой-нибудь чохи превратилась для него в жизненный идеал. Правда и то, что рабочим тяжело, а богачам привольно. Но я не знаю идеала, во имя которого можно было бы проливать кровь.
С о н а (входя). Бахши, не забудь, завтра идем на свадьбу.
Э й в а з. Сона, у нас небольшой разговор с Бахши, ты пока оставь нас.
С о н а. Хорошо, хорошо, ухожу. Только не забудь о завтра.
Э й в а з. Бахши, свою сестру я поручаю тебе, если со мной случится что, так ты ей помоги. Сона, Бахши хороший парень, ты это имей в виду.
Б а х ш и. Я Сону люблю не меньше, чем ты.
А р а м (вбегая). Э-э... бегите, бегите. Эйваз, беги скорее. Идут.
Б а х ш и. Кто идет?
А р а м. Ну, я почем знаю, кто. Говорят, дом обыскивать будут.
Э й в а з. На, Бахши. (Передает ему бумаги). Спрячь это.
Сцена меняется. Обстановка начала картины.
С т а р ы й Б а х ш и (продолжает свой рассказ). Они были соседями. Две семьи. Одна тюркская, другая армянская. Но у них была общая жизнь, общие дела, общая радость, общее горе, общие стремления и общий труд. Даже внешность у них была одинаковая. Дети росли вместе, скотина паслась рядом, и куры неслись в общем курятнике.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Кабинет генерал-губернатора в Баку.
Генерал-губернатор и градоначальник. В стороне - машинистка.
Губернатор (нервно). Как это случилось, что шесть промыслов поднялись сразу, объявили забастовку, а вы про все это заранее ничего не знали, господин градоначальник?
Градоначальник. У них требования чисто экономические, ваше превосходительство.
Губернатор. Ваше представление слишком поверхностно, полковник. Политику порождает экономика, а требования - это только ширма. Они готовят мятеж против трона российского.
Градоначальник. Они на это не осмелятся, ваше превосходительство.
Губернатор (иронически). Ну, конечно. Если вы прикажете, не осмелятся. Для вас недостаточно таких доказательств, как мятежи по всем городам империи. Страна только что вышла из неудачной войны, армия расстроена. Если все промысла бросят работу и начнут волнения, кто их сумеет приостановить? Сейчас же мобилизовать всю полицию, разогнать все сборища, не допускать ни одного забастовщика на другие промысла. (Звонит телефон). Алло! Кто? Полицеймейстер? Слушаю. Как? Хотят проникнуть на Шибаевские промысла? Немедленно приостановить поток. Ни шагу вперед. Как красные флаги? Сейчас же остановить. (Градоначальнику). Вы слышите, господин полковник? Я вас не задерживаю. Можете идти... (В телефон). Алло! Слушаю. Шибаевцы примкнули к забастовщикам? Сказал же, приостановить немедленно. Невозможно остановить?Как? Полковник вовремя не распорядился? (Градоначальнику). Слышите, полковник?
