Забыл сказать. Перед тем, как я вызвал Гимеона, я обсудил возможность исцеления с Пастелью. Сказать, что она обрадовалась – это ничего не сказать. Она была в таком восторге, что едва не придавила меня от избытка чувств. Гимеон заметил:

– Сейчас ты будешь моими ушами, глазами и лапами. Через тебя мне придется сканировать ее ртутный орган. Будь внимателен, иначе ничего не получится.

Я положил лапу на шею, где, как показала Пастель, и находился ее проблемный орган. Ради этого дракониха даже легла набок, чтобы мне было удобнее. В голове раздавалось размеренно-ленивое хмыканье рептилии. Моя лапа, прислоненная к шее Пастели, светилась голубым, хотя я точно знал, что не применяю никакой магии. В этот момент я поразился огромной силе, которая была заключена в мастере. Чтобы иметь возможность сканировать дракона через своего ученика, будучи на расстоянии в несколько десятков миль от места событий?

Через минуту Гимеон вынес вердикт:

– Так, я могу исправить ее орган. Все дело в том, что резервуар с ртутью плохо соединен с органом и ртуть просто не может в него попасть из-за врожденного дефекта канала. Сможем его заживить – она будет выдыхать огонь, как любой нормальный дракон. А теперь внимательно следуй моим инструкциям. Любая ошибка – и мы можем повредить ей.

Я глубже вдохнул. Голос начал инструктировать:

– Лапа в положении Ши’ирань, восьмая позиция. Положение прямо над указанным местом. Подпитка через канал Ма’и’сан на половину мощности. Отлично, энергия пошла. Теперь все зависит только от меня. Твоя задача – не убирать лапу и держать канал открытым ровно на половину мощности. Начали.

Сияние на моей лапе сменилось с синего на красноватый. Я усмехнулся про себя. Подумать только, какую ахинею я научился понимать под чутким руководством мастера Гимеона. Непосвященный фиг поймет, а у меня получается не только понимать, но и выполнять требуемое.

Прошло десять минут, а сияние не ослабевало и все продолжалось. Я спросил Гимеона, сколько еще осталось ждать до окончания процедуры, но голос оборвал меня:

– Еще одно слово – и ты собьешь меня с передачи энергии. Заткнись и держи лапы на прежнем месте.

Пришлось подчиняться. А что еще оставалось делать? Пастель начинала чувствовать изменения внутри себя. Правда, она пока выделяла клубы дыма, как и прежде, он дым теперь был не такой черный, как раньше.

Прошло еще пять минут, и Гимеон устало произнес:

– Я выжат как лимон. Придется упиваться эликсиром Рухти , чтобы восстановиться как следует в короткие сроки. Вроде получилось. Надеюсь, ты не будешь меня беспокоить ближайший день или два, пока я не восстановлюсь достаточно, чтобы быть способным отвечать на твои призывы. Мой намек понятен для тебя, ученик?

– Более чем, мастер.

– Конец связи.

Я поднял глаза:

– Проверьте все, ларесса.

Дракониха дыхнула, однако привычного дыма не пошло. Закрыв глаза, Пастель подняла голову вверх и выдала очень сильный столп пламени, который взмыл вверх метров на десять, а то и больше. Дракониха с восторгом взмахнула крыльями:

– Я могу выдыхать огонь! Я больше не считаюсь изгнанницей! Я могу выдыхать огонь!

После этого Пастель наклонилась и чмокнула меня в щеку. Вернее, попыталась это сделать. Не забываем, что ее голова была больше меня самого, и от ее усилий я попросту упал на землю. На меня смотрел черный взгляд, в котором буквально светилась благодарность:

– Огромное спасибо, волк, что помог мне. Ты вернул мне возможность снова стать членом родной стаи.

– Так вы не останетесь здесь?

Пастель выпустила колечко беловатого дыма:

– Зачем, если я теперь свободна? Меня больше ничего не держит здесь.

Пастель взмахнула крыльями, и поток воздуха снова сбил меня с лап. Задумавшись, дракониха сложила крылья и наклонила рогатую голову ко мне:

– Вот это спасибо я уже могу намазать на хлеб, как вы выражаетесь. Понадобиться моя помощь – позови, и я прилечу.

Я вытаращил глаза:

– Как вы меня услышите?

Пастель закатила глаза и повторила фразу, сказанную ранее днем:

– И это говорят магическому существу…

Подумав, дракониха произнесла:

– И перестань называть меня на «вы». Я начинаю чувствовать себя слишком старой.

Пастель взмыла в вечернее небо и, сделав пару кругов, начала подниматься вверх. Уже вдалеке я увидел огонек пламени, на мгновение осветивший стройную фигуру летящей драконихи…

Все с нескрываемым восхищением следили за улетающей Пастелью. Рамзи только и смог, что пробормотать:

– Никогда не думал, что хоть раз в жизни увижу летящего дракона, да и дракона вообще.

Ласса застонала:

– Черт, как же мне хреново.

Вейлин подняла бровь:

– Тебя избавили от эцхеде, а ты еще жалуешься?

– Избавили, не спорю. Но теперь у меня внутри какая-то пустота, к которой я не могу привыкнуть. Она и радует, и пугает одновременно. Я жила с ним не так уж и мало лет, чтобы отвыкнуть от него в одночасье.

– Ну, теперь ты хотя бы не представляешь угрозы для окружающих, Ласса.

Гиена ничего не ответила, продолжая смотреть перед собой пустым взглядом, сидя на голой земле. Хотя в лесу было тепло, огневица сильно дрожала, как будто ей было очень холодно. Рамзи сел перед ней и начал растирать Лассе дрожащие плечи, нашептывая что-то успокаивающее.

На меня напал зверский голод. Я огляделся. Вейлин занималась с Лассой и не обращала на меня внимания. Вздохнув, я вскрыл ее мешок, где, как я знал, лежала вся еда. Внутри попались завернутые в холстину кусок рульки и вяленая рыба.

Взяв себе немного, я собрался было убрать все обратно, когда мне на глаза попался странный предмет. На вид он был похож на статуэтку фурря неопределенного вида, который опирался на меч, вертикально воткнутый в землю у лап. На постаменте были выгравированы какие-то слова, но они были написаны очень мелким шрифтом. Любопытство – страшная вещь, но я не решился разбирать, что там было написано. Боясь, что магесса спалит меня, я быстро убрал все обратно и начал поспешно пережевывать мясо с рыбой.

Успел я как раз вовремя. Вейлин посмотрела на меня как раз в тот момент, когда я закончил пережевывать свой скудный ужин. В полутьме мне показалось, что голубые глаза волчицы странно поблескивают:

– Не проголодался, Мирпуд?

Я выдавил из себя:

– Нет, пока еще нет.

Только сейчас я заметил, что взгляд Лассы стал более осмысленным и из него пропала та пустота, которая была в ее глазах сразу после изгнания эцхеде. Хорек поднял глаза на небо, где оставались только редкие проблески заката:

– А теперь вопрос на ночь… Где мы ночевать будем? До ближайшей деревни дофига и больше, как я подозреваю. Предложения?

Я задумался:

– А почему бы не прямо здесь? Поставим дежурство и будем спать по очереди. Надеюсь, дождя ночью не предвидится?

Вейлин присела перед своим мешком и начала в нем копаться. На мгновение она застыла, смотря внутрь, но через секунду продолжила там рыться. Наружу магесса извлекла плед:

– Дождя-то может и не будет, но спать я предпочту под чем-нибудь теплым.

Ласса легла прямо на землю:

– Кто будет первый дежурить?

Я пожал плечами:

– Ну, я буду. А следующим – Рамзи. А там уже сами решите, кто кого будет сменять.

Ни у кого возражений не возникло. Троица что-то поела из котомки Лассы, улеглась рядышком под одним большим пледом Вейлин и вскоре заснула.

На небо вышла луна. Довольно странно и непривычно было видеть местное светило золотого цвета. Впрочем, если облака здесь были кремовые, то почему не быть золотой луне?

Каждое дерево и каждая веточка в лесу были покрыты бледным золотистым сиянием, и мне не приходилось сильно напрягать зрение, чтобы разглядеть все вокруг.

Сон упорно не шел. Вперив взгляд вдаль, я всеми силами старался быть бдительным, но пока в этом не было особого смысла, так как тишину ночи нарушали только цикады и прочие насекомые, которые с наступлением ночи начинают свои негромкие концерты.