– Что-то я давно его таким разъяренным не видел…

Ласса хихикнула:

– Наш менестрель пообещал, что доведет его до нервного срыва, вот и выполняет обещание.

Рамзи перевел на меня взгляд:

– Ты серьезно, Мирпуд?

Я закатил глаза:

– Ну да, ты ее побольше слушай!

Гиена продолжила хрипловато лаять со смеху, пока хорек пытался понять прикол ситуации. Так не решив для себя ничего, Рамзи произнес вслух:

– Мирпуд, у тебя же суар, верно?

Поклявшись усвоить, что моя электрогитара здесь называется суаром, я кивнул.

– Сыграешь что-нибудь? Петь необязательно.

Я мог сыграть. По крайней мере, желание у меня было. Но было две проблемы… Во-первых, у меня не было не то что комбика – даже простого усилителя. А без него играть на электрогитаре – дело неблагодарное. Во-вторых, даже если бы я мог каким-то образом заставить ее играть с нормальным звучанием без комбика, то звук бы шел… необычный, мягко говоря, для ушей средневекового жителя. Эх, если бы у меня была акустическая гитара, а не электричка.

Я достал гитару и попробовал сыграть на ней. Я ожидал, что звук будет очень тихим, как при отсутствии усилителя. Но не тут-то было! Как будто по волшебству раздавался чистый и четкий звук акустической гитары!

В голове возникла песня группы «Аквариум» про «город золотой». Когда-то я любил играть на старой дедушкиной советской гитаре именно эту вещь.

Буквально через несколько секунд я понял, насколько легко было играть на гитаре в теле фурря: коготки на мои лапах выполняли роль медиаторов.

Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой.

А в городе том сад:

Все травы да цветы.

Гуляют там животные

Невиданной красы.

Одно как желтый огнегривый лев

Другое волк, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

Не переставая играть, я следил за реакцией остальных. Молчаливый слегка встрепенулся, когда прозвучала строчка про «огнегривого льва». Пульса незаметно замедлил шаг своего коня и поравнялся с нашей телегой. Было видно, что он внимательно слушает, но при этом продолжает следить за дорогой.

А в небе голубом

Горит одна звезда.

Она твоя, о, ангел мой,

Она твоя всегда.

Кто любит – тот любим,

Кто светел – тот и свят.

Пускай ведет звезда тебя

Дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегривый лев

И синий волк, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

Сыграв последние аккорды, я убрал лапы от струн. Музыка стихла. Я увидел, что все, кроме Тарика, сидят, склонив головы. Первым очнулся Рамзи:

– Это было очень красиво, Мирпуд. В очередной раз убедился, что ты отменный менестрель. И пусть даже если не ты сочиняешь эти песни.

Я скромно улыбнулся:

– Спасибо за оценку.

Ласса погладила меня по лапе:

– Ты подбираешь такие песни, что они заставляют мою шерсть становиться дыбом от удовольствия. Как тебе только это удается?

Мне оставалось только отшутиться:

– Я просто догадываюсь, что могло бы вам понравиться.

Молчаливый разразился длинной фразой. Это было настолько великим событием, что на него обратил внимание каждый:

– Желтый огнегривый лев. Мне захотелось увидеть его. Даже не знаю, почему.

Я сострил:

– Ну, только если льву подожжешь гриву, тогда получится желтый и огнегривый. По-другому никак.

Молчаливый усмехнулся:

– Проверю на досуге.

После этого он снова замолчал, как ни в чем не бывало, и больше ничего не говорил вплоть до самой столицы.

Барсук тоже промолчал и вернулся обратно, на пару метров впереди едущего обоза. С чувством выполненного долга я убрал гитару в чехол и лег на дно телеги, закрыв глаза.

Проснулся я от шума рядом. Поднявшись в телеге, я увидел, что мы выехали на широкий тракт, где при желании могли разъехаться несколько телег, едущих бок о бок. Пульса ехал впереди и давал нашей телеге дорогу среди различных караванов, торговцев и прочих зверей, передвигающихся не пешком. Зрелище это было весьма забавным, ибо Пульса носился как угорелый, расталкивая всех, кто стоял на пути нашей телеги. Многие ворчали, но отъезжали в сторону, давая нам дорогу.

Постепенно вдалеке показались стены города. Это и был Ландар, цель нашего путешествия.

Что я мог сказать? Моим глазам предстала стандартная картина: крепостная стена, тянущаяся влево и вправо, сторожевые башни через одинаковые промежутки, ров, располагавшийся под стенами, опущенный подвесной мост, на котором уже выстроилась очередь их желающих въехать.

Параллельно я осмотрел местность. К сожалению, оценить было достаточно тяжело, но, похоже, Ландар стоял мало того, что на холме, так еще и на берегу какой-то реки, то есть был одновременно и портом.

Кроме тех, кто желал въехать, из ворот изредка выходили или выезжали одиночные звери и целые караваны. Пульса, недолго думая, обогнал всю эту вереницу по импровизированной «встречке» и повел за собой телегу. Многие из «очереди» поначалу возмущались, но потом, когда видели, что едет патруль, сразу же замолкали.

Нас заметили издалека. К нам навстречу выехала пару конников в латах. Они придирчиво осмотрели телегу и остановились взглядом на мне. Левый конный фурри, пожилой опоссум, грубовато спросил, глядя на меня сверху вниз:

– А это еще кто?

Пульса замялся:

– Пленный из деревни Ларродаг, лар Масалис.

– Я вижу, что не государь император Паруссии. А какого хрена он не в кандалах, если пленный?

Барсук сжался:

– Кандалы были потеряны в деревне Маррада.

Опоссум побагровел:

– Трое суток гарнизонной тюрьмы, лар Пульса! Сектор Б! Чтобы впредь было неповадно терять казенное имущество и нарушать устав!

Барсук едва не рухнул с коня. Я тихо спросил Рамзи:

– А что такое гарнизонная тюрьма? Да еще и сектор Б?

Хорек со вздохом произнес:

– Тебя запирают на оговоренное количество дней в одиночную камеру без еды и воды.

– А сектор А?

– Обычная тюрьма.

Масалис протянул лапу:

– Ваше оружие и значок руководителя сюда. После сектора Б, если сможете передвигать лапами, вы будете разжалованы в рядовые.

Неожиданно я понял, что буду вынужден рассказать, в чем дело – Пульса не заслуживал наказания, ибо все произошло не по его вине. Вслух я произнес:

– Лар Масалис, подождите!

Барсук перестал снимать свои ножны и посмотрел на меня… с надеждой? Опоссум медленно перевел взгляд на меня:

– Я слушаю.

– Не наказывайте лара Пульсу. Он невиновен в потере кандалов.

Масалис посмотрел на барсука, а потом снова на меня:

– Да ну? Тогда объяснись.

Я вздохнул, готовясь к худшему:

– Я случайно заставил кандалы исчезнуть, пока они были приторочены к поясу лара Пульсы во время завтрака в таверне. Согласно его приказу, я был освобожден от кандалов только в деревне Моррада и должен был надеть их обратно, как только мы выезжали из нее, и не снимать вплоть до столицы. Но из-за того, что я дел их неизвестно куда, приказ не мог быть выполнен, и лар Пульса был вынужден вести меня без них, хотя он сам до сих пор был уверен, что потерял их в таверне.

Масалис посмотрел на барсука:

– Это верно?

Пульса начал говорить увереннее:

– Да, почтенный лар.

Масалис повернулся ко второму коннику, который все еще не произнес ни слова. Похоже, тот был подчиненным опоссума:

– Наказание отменяется. Пленного проводить на допрос к мастеру Гимеону. Вернись в караулку и подготовь сопровождающего.

Конник, молодой ягуар, кивнул и ускакал обратно в город. Опоссум повернулся:

– Намир Пульса, проводите свой отряд в казармы тринадцать. После явитесь ко мне с отчетом по проведению патрулирования. Разговор окончен. Выполнять.

Так я узнал имя барсука. После того, как Масалис исчез, Пульса посмотрел на меня и протянул лапу так, как вчера со мной пытался поздороваться Рамзи: