Астре оставалось только с ужасом взирать на фигуру Мертвеца. Ее бывшая хозяйка… теперь является этим страшным существом, которое еще и желает смерти своему любимому самцу? Бедняжка-лошадь могла лишь жевать траву, хотя делать ей это было неимоверно трудно. Порой она начинала жалеть, что была слишком умной для простого непарнокопытного.
====== Воскрешение из мертвых ======
Прошло еще какое-то количество времени после того, как мы встретили Себастьяна. Кенсан остался позади. Поначалу мы всерьез рассматривали мысль о том, чтобы остановиться в городе ненадолго у Астора, но в итоге Джесс решила, что это будет подозрительно. И поэтому, как и прежде до этого, ночевали мы лишь под открытым небом.
За последнюю неделю перед прибытием в Ландар погода очень часто портилась. Практически каждый день шли дожди, и становилось холоднее. Чтобы не промокнуть насквозь, мы уже давно свернули в Ларотийский лес и старались перемещаться только под кронами деревьев, чтобы капли воды не досаждали нам так сильно, как если бы мы ехали по открытой местности. Витиеватых елей здесь росло очень мало, по сравнению с пограничными областями, и каждый вечер поиск пристанища на ближайшую ночь превращался в мини-приключение. Порой приходилось забиваться под любое дерево с более-менее густой кроной. В таком случае дежурство по ночам приобретало особенное значение. Тот, кто не спал, следил даже не за безопасностью своих соратников, как раньше, а за тем, чтобы горящий костер ненароком не подпалил дерево и мы не погибли в огне от пожара.
В такие моменты я с грустью и ностальгией вспоминал любимый теплый плед Вейлин, который ранее прекрасно согревал даже в самые холодные ночи. Теперь же его нечем было заменить – он остался в меровийском лесу в закопанной могиле, и теперь до него было несколько сотен миль.
После того страшного предсказания про Вейлин Себастьян по большей части молчал, думая о чем-то своем. Множество раз я пытался с ним заговорить, но каждый раз натыкался на взгляд крыса, в котором застыло какое-то чувство грусти и печали. Джесс же с каждой новой милей становилась все более собранной. Если раньше я с радостью отмечал, что волчица являет собой прекрасный пример соратницы, когда шутит, смеется, улыбается, то теперь же Кон-Сай была очень серьезной, говорила мало и лишь по делу.
Конечно же, после того, как мы осознали, что у нас есть Монолит, я попытался связаться с мастером Гимеоном, чтобы он дал хоть какую-нибудь информацию по поводу того, что можно сделать с артефактом. Варан был бы рад помочь... если бы знал, что можно было осуществить. С некоторым огорчением наставник признал, что он абсолютно не представляет, что делать с Монолитом и оставил все на моей совести.
И вот, в очередную ночь, когда мы все-таки сумели найти в лесу витиеватую ель, и Джес с Себастьяном мило спали, свернувшись клубочками возле костра, я достал из мешка артефакт и начал его изучать. Для начала мне стоило бы вернуть ему исходный вид, потому что Монолит Силы все еще имел вид серебряный награды Фестиваля.
Дождь прекратился, и от мокрой почвы поднимался своеобразный запах, который я даже не мог описать, был ли он приятным или же наоборот, отвратительным. Повертев в лапах Монолит, я задумчиво обвел коготком все изгибы серебряного лиса. Учил ли меня мастер снимать фальшивые образы с предметов? Вроде бы да.
С трудом припомнив необходимый жест, я попытался рывком как будто смахнуть окружающий статуэтку воздух. Ничего не произошло. Взяв посох в лапы, я положил Монолит на землю возле горящего костра и сделал то же движение, но уже навершием. Пламя огня заколыхалось, и я увидел, как статуэтка наполовину лишилась своего прежнего облика. Мордочка лиса осталась прежней, улыбающейся, но теперь он уже не держал гитару, а опирался на меч. Еще движение – и теперь я видел Монолит во всей красе: зверь неопределенного вида, опирающийся на воткнутый в меч постамент. На основании статуэтки проявилась небольшая надпись, которую я видел еще в граальстанском лесу, но не решился прочесть. Теперь же мне ничего не мешало видеть надпись: «Основа – самое главное». Я поднес навершие к статуэтке – и внутри шара началось зарождаться алое сияние. Оглянувшись и убедившись, что мои спутники спят, я вернулся к изучению статуэтки. Если мастер говорил, что я должен сам овладеть Монолитом – значит, он был уверен в том, что мне это под силу. Осталось понять природу той магии, что была заключена в артефакте.
Медленно обводя шаром статуэтку, я пытался понять, как будет меняться свечение в навершии. Возле фигуры оно было спокойным, красноватым. Ближе к основанию краснота становилась более яркой и насыщенной, а при указании на постамент цвет шара становился более темным, почти багровым.
Моей задней лапы коснулось что-то пушистое, и от неожиданности я вздрогнул. На меня смотрели голубые глазки Эйнара. Я глубоко вдохнул:
– Ну ты меня и напугал!
За прошедшие пару недель с того момента, как Кон-Сай напали на нас с Вейлин в Меровии, я видел котенка крайне редко. Возникало ощущение, что Эйнар путешествовал отдельно от нас, и всегда каким-то образом настигал группу, хотя всегда пропадал так капитально, что я уже давно бросил попытки искать котенка.
Эйнар с интересом запрыгнул ко мне на колени и начал принюхиваться к основанию статуэтки. Я проследил за его движениями. Еще немного поизучав постамент, котенок тронул лапкой надпись и посмотрел на меня вопросительным взглядом. Я пожал плечами:
– Эйнар, это надпись на постаменте. Что ты мне хочешь сказать?
Котенок снова тронул надпись и для убедительности ткнулся в нее носом, после чего снова посмотрел на меня, на этот раз не с вопросом, а как будто желая что-то сказать. Я поднес надпись ближе к глазам:
– «Основа – самое главное». Хм… Ты мне хочешь сказать, что эта надпись что-то значит?
Эйнар кивнул и спрыгнул с коленей, устроившись недалеко от костра, просушивая шерстку. Я задумчиво потер надпись. Запись на основании несет смысл, иначе ее просто не стали бы писать. «Основа – самое главное». Это очевидно – без прочного основания не будет стоять ни здание, не будет успешным ни одно предприятие или начинание.
И тут я вспомнил, как навершие посоха светилось, когда я «сканировал» артефакт. У основания клубы дыма были другими. Может, и в Монолите основа значит что-то особенное? Может, именно в нем заключена вся сила артефакта?
Я поднес посох к основанию. И снова в шаре начал клубиться багровый дым, наполняя всю внутренность навершия. В голове внезапно возникла мысль – а если сказать девиз на Монолите на архаичном? Я прошептал:
– Табас их с’у сойг-з’ин’ дис.
Последующее стало для меня полной неожиданностью. Монолит засветился красноватой дымкой, после чего буквально взорвался дымом того же цвета. От испуга я выронил артефакт на землю. Звук срабатывания магии разбудил моих спутников, и теперь они с интересом взирали на происходящее.
Я чувствовал, как магия Монолита течет внутрь меня. Казалось, что меня накрывает опьяняющее ощущение легкости, силы и даже некоторой власти. Казалось, что дай мне волю – и я сейчас буду парить в воздухе без крыльев. В эту секунду я понял, что никакой Бойдул и Орден мне не страшны – во мне было столько силы, что хватило бы на всех врагов, какие только могли выступить против меня.
Я махнул лапой с посохом – и дерево справа от меня оказалось разрубленным пополам так, что рухнуло на землю. Я отпрянул:
– Нифига себе!
Джесс завороженно смотрела на окутавшее меня сияние:
– Оно выглядит очень красиво!
Голос Себастьяна прервал мою эйфорию:
– Мирпуд, останови Монолит!
В первую секунду я не понял его слов, но потом с ужасом осознал один факт – энергия все текла и текла, не думая останавливаться. И с каждой секундой я понимал, что капитально влип. Если не прекратить поток магии – то я просто лопнул бы от ее переизбытка, как перезревший арбуз. Я уже чувствовал, что мои запасы магии переполнены, и скоро не выдержат притока извне. Я попытался заблокировать поток, но это не помогло – энергия текла и текла. Я поднял обезумевшие глаза на Кон-Сай и пророка:
