– Отец, почему же среди Кон-Сай никогда не бывает самцов? Почему туда набирают только самок, пусть даже и одного вида?

Вопрос не застал Иерарха врасплох, но отвечал он медленно, как будто говорил очень важные вещи и хотел, чтобы я их понял как можно лучше:

– Самок волчиц мы набираем туда в память о Вериссе, которая стала первой Кон-Сай в новой истории религии после того, как старое знание о прошлых охотницах считалось навсегда утерянным. А самцов среди Кон-Сай нет по очень важной причине. Возможно, ты думаешь, что самцы не могут стать охотниками за нечистью или они не способны вместить силу Кон-Сай. Нет, это не так. Они способны к тому, и к другому. Но наличие хотя бы одного охотника приведет к гибели многих зверей.

Помнится, тогда я даже сжался:

– Но почему?

– Как ты знаешь, самки Кон-Сай невосприимчивы к любой магии. Но есть только одно «волшебство», против которого бессильна охотница – это сила самца Кон-Сай. Если охотница попробует пленить силу самца-охотника, то она погибнет, причем очень мучительно. В хрониках описано пару историй, как самка Кон-Сай пыталась пленить охотника и мучительно умирала. Также бывали случаи, что попытки охотницы пленить самца Кон-Сай превращали ее в рабыню охотника, готовую выполнять любой его приказ.

– Другая проблема заключается в том, что самцы Кон-Сай намного сильнее и опаснее самок. Самки управляемы. Самцы нет. И их почти невозможно остановить. Поэтому их называют «бешеными» Кон-Сай. Их сила делает их слишком опасными, поэтому самцов не принимают в охотники. Более того, самца Кон-Сай не всегда можно определить по внешнему виду. Они могут быть красноглазыми, с пятнами, но иногда они бывают и обычными зверями, без особых примет. Бывали редчайшие случаи, когда самец-охотник был адекватным, как и любая самка Кон-Сай, если после инициализации он не получал особых примет, но никто никогда не мог объяснить, почему такое происходит. В противоположность «бешеным» Кон-Сай таких нормальных самцов-охотников называли «адекватными» Кон-Сай.

После паузы Ягмур добавил:

– И у меня такое ощущение, мой верный соратник, что я тоже стал самцом Кон-Сай из-за этого монолита. И если это так, то у меня есть теория, почему у меня не красные глаза, нет пятен ритуальной крови и нет ужасного характера.

Я продолжал заинтересованно слушать. Ягмур продолжил:

– У меня в магии есть серебряный спектр. Возможно, именно он позволил мне не превратиться в «бешеного» Кон-Сай. Правда, у меня появился загадочный шрам на правом боку в виде изогнутой линии, как будто меня кто-то пырнул кинжалом. Я точно помню, что его не было. Может, это показатель нормального охотника? Как будто магия Монолита пыталась обратить меня в истинного Кон-Сай, дала мне силу, но не смогла пробить защиту спектра, оставив только этот белый шрам. Но помни, что даже если моя теория верна, то не стоит принимать самцов в касту охотников. И тогда пусть я буду единственным случаем Кон-Сай не самки в новой истории Ордена.

Я задрал дублет и посмотрел на шрам, который у меня остался на правом боку после нападения Васи Мажора. Моим глазам предстала слегка изогнутая линия, как та, что была описана в дневнике. Тогда я Кон-Сай, если Ягмур говорил правду? Подождите, но что-то тогда не сходится. Если я Кон-Сай, то я могу быть только «адекватным» Кон-Сай, потому что у меня не красные глаза и нет пятен на шерсти. Но почему я не поработил мастера Гимеона, если он применял против меня магию во время обучения? Ведь мастер часто попадал в меня различными огненными заклинаниями? Может, Ягмур ошибся, и никаким Кон-Сай он не был, а шрам – всего лишь совпадение? Действительно, а почему он подумал, что обладает силой самца-охотника?

Пока я читал, дворец ожил и зашумел, словно огромный муравейник. C кухни пошли бесконечные повара и поварята, несшие тарелки с яствами. Все это предназначалось для всеобщей трапезы в Высоком Городе. Специально, чтобы этой «процессии» не мешало ничто и никто, был создан коридор из солдат стражи, внутри которого шли повара. Было видно даже из ворот дворца, что площадь перед Дорогой Короля была запружена зверями, и единственными пустым местом на площади был коридор, по которому в окружении стражи шли повара.

Позади меня оказалась Вейлин:

– Ну вот, все уже начинается.

Я ответил достаточно холодно:

– Очень рад.

Волчица произнесла достаточно требовательно:

– Мирпуд, повернись ко мне.

После разворота я увидел серьезные глаза магессы:

– Присядь, нам надо поговорить.

Мы заняли два стула у стены в приемной. Вейлин посмотрела на меня понимающим, но отстраненным взглядом:

– Я понимаю, что сейчас тебе больно и обидно. Ты наверняка думаешь, что я слишком несправедливо к тебе отношусь, не так ли?

Я только буркнул в ответ:

– Ты читаешь мои мысли. Я сделал для тебя более чем достаточно, чтобы быть более чем другом, которому ты благодарна.

– Ты требуешь слишком много.

– Много?! Я встаю и засыпаю с твоим именем на губах. Я нашел немереную сумму, чтобы выкупить тебя из рабства, я откладывал все свои деньги от выступления в таверне, чтобы купить тебе это платье, что сейчас на тебе, я был всегда добр к тебе. Тебе этого мало?

Глаза Вейлин засветились какой-то грустью:

– Мирпуд, я давно хотела тебе сказать, но боялась сделать тебе больно. Боюсь, без этого не обойтись.

Я недоуменно посмотрел на волчицу:

– Что?

Магесса опустила глаза:

– Я помолвлена и люблю другого у себя в Кораландах.

Я глубоко не ожидал таких слов от неё. Лапы буквально подкосились, и я почувствовал, что в глазах темнеет. На мгновение я почувствовал себя совсем беззащитным и никому не нужным. Ощущение глубокой безысходности глубоко забралось в мою голову и упрямо не хотело её покидать. Ни единому слову верить не хотелось. Посох выпал из моих лап:

– Как???

Волчица вздохнула:

– Прости, я не говорила тебе этого. Я даже предположить не могла в самом начале, что ты меня полюбишь.

Я поднял посох и убежал обратно в нашу комнату, расталкивая всех на своем пути. Вслед мне доносились крики магессы, на которые я не обращал внимания:

– Мирпуд, подожди!

Добежав до комнаты, я закрыл ее изнутри. У меня стоял ком в горле, но я не мог заставить себя выплакать хотя бы одну слезу. О, Арханис, как же я безнадежно заблуждался! Нет, девушки одинаковы во всех мирах, как бы они ни выглядели и что бы ни происходило. И в Мире Спокойной Воды ты будешь думать, что приложил все усилия, чтобы завоевать любовь той, кто тебе нравится. Ан нет – недостаточно. И не знаешь, чего не хватает, что еще надо сделать. Я всегда был с ней ласков, приветлив, всегда приходил на помощь, когда она требовалась. Я надеялся, что Вейлин будет той самочкой, которой будет нужна ласка и забота, что я всегда ей давал, но и здесь я ошибся.

Я сел на кровать, оставив посох у окна. Абсолютно не было желания куда-либо идти – ни на свадьбу Анри и Лассы, ни на коронацию будущего правителя Меровии.

Дверь попробовали открыть, а потом постучались. Раздался голос Вейлин:

– Мирпуд, я знаю, что ты там. Открой, пожалуйста.

Я отодвинул телекинезом запор, сразу повернувшись на кровати мордой к стене. Раздались шаги Вейлин и шорох ее платья:

– Если бы у меня была возможность помочь тебе почувствовать себя лучше, я бы без сомнения это сделала.

Я буркнул:

– Ты это уже сделала. Вижу, тебе очень нравится делать мне больно. Если для тебя это хорошо – тогда ты все делаешь правильно. Какое тебе дело до того, как я себя чувствую? Ты же ясно дала мне понять, что не ценишь меня даже за ржавый тельман. Зачем тебе утешать того, кого ты не ценишь?

Магесса ответила с болью в голосе:

– Мирпуд, ну пойми же ты, что я не могу заставить себя полюбить насильно!

Я процедил в ответ:

– Мне не нужна любовь через силу или из жалости. Это не любовь, а просто подачка. Я ищу взаимных искренних чувств, но ты мне их дать не в состоянии.