Короче говоря, Паша не прыгнул. Пацаны сначала участливо молчали, потом подбадривали, а потом издевались, но ничего не помогло. Мальчик не смог перешагнуть через свой страх и картины смерти от падения оказались страшнее позора трусости. Друзья ушли через подъезд другого дома, а Паша возвращался назад тем путем, которым пришел.

Его не дразнили, но грязный осадочек остался. Именно это он вспоминал, когда по привычке, по линиям шел по крыше, оставив сестру и бешеного дядьку позади.

Картина открылась ужасающая. Кадры из постапокалиптического фильма наложились на мелкий постсоветский городок. Столбы дыма из окон, горящие сараи и дома в частном секторе, перевернутые машины и памятник вождю окрашенный во что-то темное. Вот только людей не видно. Никто не бегает по улицам, не оказывает вооруженного сопротивления, и никто никого не кушает. Наверное всех уже съели. А где армия, которая должна освобождать гражданское население, где вертолеты, грузовики и БТР-ы? Где разбили спасательный городок в который подтягиваются выжившие?

Застрекотали выстрелы. Значит кто-то еще борется, просто не видно с крыши.

- Что это? - спросила сестра, она уже стояла рядом. Волосы слегка развевались на ветру, правый бант упал вертикально вниз, левый все еще задорно торчал вверх.

- Зомби-апокалипсис, - серьезно ответил Паша. Он сам уже в это поверил.

- Да нет, - отмахнулась она, - Что там за парк? И где папина работа?

Небольшого базарчика в центре города больше не было. Он не взорвался, не сгорел. Его не разрушили и не снесли - его просто не было. Целого района окружившего пятиэтажками небольшой базарчик, на котором папа торговал мясом больше не было. Ни одного дома. Вместо этого там вырос лес. Густой черный лес с множеством деревьев. В черте города. И он не просто прорвался из асфальта, как деревья-мутанты в Чернобыле. Он заменил прошлый пейзаж, заменил ту картину которая открывалась раньше с этой крыши. Именно на папину работу смотрел Паша, не решаясь прыгнуть и думал, что скажет папа если я разобьюсь? Как он будет подымать мое безжизненное тело с асфальта? Или соскребать с асфальта, как в смешных американских мультиках.

Целой район вырвали как листок из тетради в клеточку, а вместо него вклеили листок в линеечку, причем весь грязный и разрисованный ужасными детскими каракулями. Дорога, идущая около памятника Ленина обрывалась и превращалась в лесную тропинку. Почти точное попадание, но и полное несоответствие тому, что было раньше. Не было не только базарного района, не было ничего дальше. Город закончился на памятнике. Дальше только лес.

- Ничего себе, - прошептал Паша, - а где папа?