– Если этот ювелир прав, то сколько же тогда жизней понадобится, чтобы искупить кровью все сокровища Роммеля?! – вслух ужаснулся барон фон Шмидт, поднимаясь со своей «усыпальницы» и принимаясь за утренний туалет. – А главное, кому же они в конце концов достанутся? Кто тот «отъявленнейший из негодяев», в чье владение они в конечном итоге перейдут?!
Человек, задавшийся подобным вопросом, обязан был тут же впасть в философские раздумья, но в последнее время Шмидт старался избегать их. Особенно после того хмельного раздумья, в которое он впал, узнав о смерти Аугштайна, бывшего командира линкора «Барбаросса».
– А теперь скажи мне, – обратился он к своему отражению в мутноватом зеркале, у которого брился. – Перед судом Господа и Сатаны ты, лично ты, за такого, «отъявленнейшего», сойти смог бы?
– Задатки, в общем-то, есть, – ответил сам себе после некоторого колебания. – К тому же пока еще остается время, чтобы развить их.
Адъютант Родль оказался подчеркнуто пунктуальным: телефон ожил ровно в девять, как только Шмидт успел запить свой с вечера приготовленный бутерброд с колбасой холодным кофе из небольшой фляги. К еде он всегда старался относиться по-спартански.
– Как бы вы ни удручались по этому поводу, господин оберштурмбаннфюрер, заниматься вами поручено почему-то мне, – явно старался подражать своему командиру гауптштурмфюрер. Однако после всех тех подробностей, которые всплыли в связи со смертью командора, фон Шмидт готов был простить гауптштурмфюреру любые его вольности.
– Наоборот, это воодушевляет меня, – почти искренне заверил барон.
– Тогда спускайтесь вниз, я жду вас у машины.
Выйдя из отеля, Шмидт с опаской покосился на двух верзил в штатском, равнодушно посматривавших в его сторону.
– Это мои парни, – успокоил его адъютант Скорцени. – «Коршунам Фриденталя» порой не мешает испытать себя в роли телохранителей. Тем более – телохранителей самого барона фон Шмидта. Не возражайте, барон: все устроено так, как было приказано Скорцени, – личная охрана, эскорт мотоциклистов, «Баденвайлерский марш»[11] и прочие атрибуты…
Ни эскорта, ни марша не последовало, зато эти двое громил сели в такой же подержанный «опель», в каком прибыл Родль, и принялись неназойливо сопровождать. Вначале адъютант внимательно наблюдал за их машиной, затем попробовал оторваться, чем очень заинтриговал Шмидта, наконец выругался и заявил:
– Придется изменить маршрут и заманить их к Главному управлению имперской безопасности.
– Так это что, слежка?! – изумился Шмидт. – На самом деле это не ваши люди?
– Будем считать их «почетным караулом».
– Но это немыслимо: в центре Берлина – слежка за машиной Скорцени! Кто может позволить себе такое?!
– Ну, о том, что это одна из машин Скорцени, им еще только надлежит узнать. Точно так же, как Скорцени интересно будет узнать, кого представляют сами эти молодчики.
– Вы же сказали, что это личная охрана, приставленная самим Скорцени. Но это же… великосветское дерь-рьмо!
– Лестный отзыв об адъютанте Скорцени, – невозмутимо улыбнулся Родль.
– Я-то имел в виду не вас, – своеобразно извинился Шмидт, – а то окопное дерь-рьмо, которое преследует нас.
– Что, конечно же, смягчает вашу участь. Тем более что слежка была установлена не за машиной Скорцени и уж, конечно же, не за мной.
– То есть хотите сказать, что эти люди следят за мной?! – удивленно уставился барон на своего опекуна.
– …А вот кто именно пустил этих гончих по вашему следу, нам еще только предстоит выяснить.
В двух кварталах от здания Главного управления имперской безопасности Родль завел машину в огромный внутренний двор и, петляя по нему, остановился у одного из подъездов. Машины преследователей видно не было, но Родль не сомневался, что они где-то рядом.
На дверной звонок отозвались четверо громил, на полупьяных рожах которых выражение вины за свое существование слегка затуманивалось еще более выразительным желанием мгновенно выполнить любой приказ повелителя.
– Пьянствуете, мерзавцы? – незло поинтересовался Родль.
– Никак нет, – вяло возразил один из обитателей этого тайного лежбища СД – по-цыгански черноволосый и черноглазый.
– Как приказано, находимся в карауле, – принялся объяснять второй, приземистый, с квадратной, небрежно вытесанной Всевышним фигурой.
– То есть, конечно же, пьянствуем, – свел на нет эту попытку черноволосый. – Потому что от безделья.
– Сейчас здесь появится машина с людьми, которые следили за нами. Обоих сыщиков нужно загнать в ловушку.
Один из охранников сразу же метнулся к воротам, чтобы закрыть их, как только во двор въедет машина преследователей. Остальные пятеро, включая Родля и Шмидта, приготовили оружие и притаились за порталами маленького дворика, в котором нашел приют «опель» Скорцени. Не прошло и трех минут, как тех, из «опеля»-преследователя, заставили выйти из машины; ничего не объясняя и не выясняя, сбили с ног, оглушили и уволокли в «караулку».
– Они, красавцы, считали, что мы будем вести их с собой до здания на Принцальбрехтштрассе, а то и до нашей явочной квартиры, – воинственно осклабился Родль, вновь возвращаясь за руль и приказывая барону сесть на свое место.
– И все же что это за люди? – полюбопытствовал фон Шмидт.
– Как я уже сказал, это не моя, а ваша «личная охрана», барон, – спокойно просветил его гауптштурмфюрер, выводя машину из дворика, а затем – и из большого двора, на улицу. – А эти три соединенных друг с другом внутренних дворика, в придачу с «караулкой», – ловушка диверсионной службы СД, точнее, одна из ловушек, в которые мы заманиваем такие вот «хвосты». Ну а потом, в «караулках», начинаем основательно интересоваться всяким, кто пытается интересоваться нами.
– Что же у вас здесь происходит, черт возьми?! Они ведь тоже германцы.
– Будем надеяться, что не англичане. И тем более – не русские. Хотя все может быть. Когда речь идет о сокровищах фельдмаршала, среди преследователей могут оказаться даже кардиналы из окружения папы римского.
– Считаете, что и эти шпионские страсти тоже связаны с африканскими сокровищами фельдмаршала?
– Не пытайтесь мнить себя резидентом разведки Сталина, за которым следит половина Берлина. Конечно же, с сокровищами, а не с вашей особой как таковой. Кстати, я не зря упомянул о кардиналах. Нам уже абсолютно точно известно, что служба разведки Святого престола всерьез заинтересовалась северной частью Корсики и очень хотела бы заполучить карту с местами затопления контейнеров и наземными тайниками.
«Разве у папы римского тоже имеется своя разведслужба?! – хотелось воскликнуть фон Шмидту. – Такого просто не может быть!» И если он сдержался, то лишь потому, что не желал выглядеть в глазах Родля законченным идиотом. Тем не менее адъютанту Скорцени удалось перехватить его взгляд.
– Ваша реакция меня не удивляет, – успокоил он «корсиканского мореплавателя». – В службе внешней разведки СД привыкли удивляться и не таким вещам.
– Нет, но это и в самом деле немыслимо: разведка Святого престола, личные агенты папы римского…[12]
– Чтобы успокоить вас, замечу, что разведка Ватикана – одна из самых древних и эффективных в мире. Слишком много агентов в сутанах, слишком много исповедей им приходится выслушивать.
– И тем не менее: разведка Святого престола!.. Тогда это уже не Святой престол, а настоящее окопное… пардон.
– Так и будет доложено самому Пию XII, – изобразив послушническую мину на лице, заверил его Родль голосом боголюбивого монаха.
– Зря вы острите, гауптштурмфюрер. Лучше бы позаботились о том, чтобы меня как можно реже преследовали.
– Благоразумная просьба, которая, однако, налагает некоторые обязанности и лично на вас, оберштурмбаннфюрер. То есть требует внимательности и крайней осмотрительности, а еще – постоянной связи с людьми, которые будут приставлены для контактов с вами; умения молчать и оставаться преданным той команде, к которой принадлежите. Я ничего не упустил, барон фон Шмидт?
