– Ну, ладно, хватит. Сколько террористов – удалось установить?

– Я уезжал – не было известно. Бригада на месте работает. Доклад – лично замминистра.

Я прошел на кухню, взял чайник.

– Есть будешь?

– Да какое есть?! Некогда!

Да, это я сглупил. Сплю еще. Цейтнот! Обойдемся водой. Кстати, стакан теплой воды натощак сразу же после пробуждения – очень полезная вещь. Японцы, например, поголовно следуют этой привычке, потому, наверное, и живут так долго. Вот перейду на воду и проживу сто лет!

Наскоро умылся, оделся. Захлопал кухонными шкафами в поисках сигарет. Вот еще привычка. Хм, я тоже заложник. Все собираюсь бросить и – никак.

Значит, сто лет не получится…

Оглянулся в прихожую: Володя делал вид, что разглядывает настенный календарь…

В кабинке лифта я немного замешкался. Коновалов быстро вдавил цифру «один», лифт со скрипом поехал вниз.

Со мной такое бывает: делаю одно, а мысли работают в совершенно другом направлении. Нет, если нужно сосредоточиться, я действую безукоризненно. Но сейчас, заходя в кабинку лифта, я мысленно был уже там, на аэродроме, в гуще событий; я уже придумывал, как влезть в душу этим негодяям, какой метод выбрать.

Майор продолжал информировать:

– На видео из терминала ничего подозрительного, все чисто. Личный досмотр тоже – без эксцессов. Может, блефуют, а может, и нет – черт их знает…

Мы сели в машину, немного попетляли по пустым улицам и выскочили на Ленинградку. Погнали, нарушая правила. После знаменитых «Ежей» свернули направо. Я окончательно проснулся, начал мыслить ясно и логично:

– Деньги наличными?

– Нет, конечно. На счет.

– Самолет?

– «Боинг-737», компания «Аэрофлот – Российские авиалинии»», рейс до Санкт-Петербурга.

– Потребуется быстрый доступ в Интернет и компьютерщик экстра-класса.

– Уже на месте. Зовут Влад. Самый продвинутый, к тому же хороший знакомый Левашова. – Коновалов усмехнулся, на секунду отвлекся от дороги. – Мы этого Влада недавно в разработку брали: он было непотребные сайты стал штамповать. Ну, мы его и прихватили. Дошло до ФСБ, там его Левашов и обработал. Теперь они лучшие друзья…

В предутренних сумерках широкая лента темно-серого шоссе напоминала стремительно мелькающую кинопленку.

Гудки, гудки…

И вдруг, как гром среди ясного неба:

– На связи!

Все, кто был на КДП, моментально поняли по моей реакции, что я дождался-таки ответа, дернулись и замерли в едином порыве. Обратились в слух, замахали друг на друга руками, призывая к тишине. Левашов щелкнул в направлении меня пальцами, указывая на трубку. Я понял, он просит дать громкую связь. Судорожно нашел нужный значок на дисплее телефона, ткнул в него пальцем. Тишина стала невыносимой. Секунды ринулись, как спринтеры со старта. Полковник сверлил меня победитовым взглядом, ожидая чуда. Я почувствовал, как покрываюсь испариной. Как ни ожидал я услышать голос террориста, случилось это в прямом смысле внезапно.

– Алло, КДП на связи, – проговорил я первое, что пришло в голову, только чтобы не дать сорваться абоненту.

– Борт смертников хочет уточнить: выполнены ли наши условия. Время истекает.

Он еще шутит: «борт смертников».

– Процесс идет, – уже более уверенно ответил я, стараясь зацепиться за ироничный тон, заданный бандитом.

– Ваш «процесс» давно живет в Германии и в ус не дует. Деньги готовы?

В голосе напряжение. Значит, человек контролирует каждый свой шаг, выверяет ответы, подбирает слова – признак самодисциплины и замкнутости.

– Первый миллион переведен на указанный счет. Можете проверить.

– С кем я говорю? – Голос в трубке насторожился. – Где прошлый собеседник?

– Говорит штатный психиатр. Фамилия моя Сомов. Прошлый собеседник здесь, рядом. Ждет от вас адекватной реакции. Как к вам обращаться?

– Мясник.

Связь прервалась.

«Ничего себе заявка – Мясник – ни много ни мало!»

– Проверяет деньги, – прокомментировал кто-то из оперативников.

Левашов обернулся к Владу:

– На чье имя открыт счет?

– Агафонова Инна Петровна, 1955 года рождения.

– У нас на нее есть что-нибудь? – Взгляд на одного из подчиненных.

– Москвичка, работала лаборантом на кафедре МАИ, вдова (муж – капитан ВВС погиб при испытании самолета), недавно потеряла дочь, живет одна, пенсионерка.

Полковник насупился, посмотрел на Влада:

– Пробей пассажиров на предмет «мяса»: работают в сфере питания, в продовольственных магазинах, имеют свое подсобное животноводческое хозяйство, живут на улице с «мясным» названием типа Коровинского шоссе, созвучные фамилии…

– И похожие ники в соцсетях, – вставил я и поймал на себе суровый взгляд Левашова: не суйся, пока я не закончил. – Извините, товарищ полковник, но это важно.

Фээсбэшник многозначно промолчал. Влад застучал по клавиатуре.

– Нет, ничего похожего, – сообщил он через несколько минут. – Ни с адресами, ни с фамилиями. Есть Лопаткина, женщина. С никами разобраться – потребуется время, – Стас вопросительно посмотрел на полковника, дескать, если скажете, сделаю. Тот демонстративно отвернулся.

И тут меня осенило:

– Подожди-ка с никами. Дайте мне распечатку.

Я буквально выхватил листок из рук диспетчера и впился в него взглядом.

– Есть! Вот, смотрите: Мягков Сергей Николаевич! Сократим – МяСНик! А? Срочно – данные на этого Мягкова! Желательно из базы МВД!

Влад округлил глаза и, высунув от усердия кончик языка, еще проворнее застучал по клавишам. Принтер выдавил из себя листы бумаги одновременно с входящим звонком. Опять все замерли.

– Да, – откликнулся я, уже чуя за собой некоторый перевес в инициативе.

– Сомов, вы человек интеллигентный, а ведете себя как мальчишка.

– Деньги не пришли? – забеспокоился я, обводя собравшихся вопросительным взглядом.

– Пришли.

– А что тогда?

– Если мы будем сотрудничать в таком темпе, кое-кто из заложников не доживет до рассвета. Готовите штурм? Очень напрасно. Я вооружен. Жертвы гарантированы. Одна как минимум.

– Деньги будут, Сергей Николаевич, не беспокойтесь.

Трубка замерла. Я понял, что отправил соперника в короткий нокдаун. Несколько секунд он молчал, видимо, переваривая услышанное имя. За это время я успел изучить оперативную информацию, переданную мне компьютерщиком. Заметив, как посуровел мой взгляд, Левашов отобрал у меня листы и принялся читать.

– Что ж, похвально, – захватчик явно занервничал, – да это и нетрудно. Так, ребус для младших классов.

– В салоне сто с лишним человек. Выпустите хотя бы детей и женщин. Во-первых, проявите гуманизм, во-вторых, облегчите себе работу. Контролировать такое количество людей – дело нелегкое.

– А я не один. Кто-то держит пилотов на мушке, другие за салоном присматривают…

Ситуация прояснялась. Теперь я был точно уверен: сообщников у него нет! Ни один террорист, имеющий сообщников, не будет объяснять спецслужбам, кто чем занят и где находится. Да и не профессиональный он угонщик, а заложник обстоятельств. В эту минуту я уже знал, как буду действовать дальше. Наиболее эффективной в данном случае может стать только методика убеждения. Нельзя провоцировать преступника, в руках которого оружие и жизни десятков людей. Только слово, речь. Надо убедить этого человека изменить свое отношение к обстоятельствам, сместить фокус внимания с больной точки, то есть с предполагаемой жертвы. Потребуется найти способ прямого контакта, лучше визуального, даже если мне придется подняться на борт самолета. Хотя… этого он, конечно, не допустит.

– А слабо – выйти на взлетку и продолжить один на один? – Мясник словно прочитал мои мысли. Я внутренне оживился.

– Можно. Только и вы, Сергей Николаевич, в этом случае покиньте борт.

– Чтобы меня тут же схватили? Нет, выходи один. И не вздумай мудрить, психиатр. Взрывать буду потом, а пока буду резать. Даже знаю, с кого начну.

– Ты о Лере Петренко? – второй нокдаун.