В кабине аппарата было трое: Филеас Фогг, неизменный Паспарту и высокого роста пожилой мужчина, назвавшийся Муцием.

Муций сидел впереди, откинувшись на спинку мягкого сиденья.

Перед ним находился только маленький, изящно оформленный щиток с двумя миниатюрными циферблатами. Ничего, что можно было бы назвать системой управления, в кабине не было: ни штурвала, ни педалей, ни каких-либо рукояток.

Аппарат управлялся при помощи биотоков.

Под его гладким удлиненным корпусом, не имевшим ни крыльев, ни каких-либо внешних движущих частей, стремительно проносилась поверхность земли.

Но вот остались позади последние отроги Кавказских гор, впереди засинело море.

Машина остановилась. Она неподвижно повисла в воздухе на высоте около двухсот метров, потом, как на невидимом парашюте, вертикально опустилась на землю.

Путешественники очутились на берегу Каспия, близ Дербента. Они торопливо попрощались с Муцием: у кромки прибоя их уже ожидал «Гром и молния», корабль без двигателя.

Овальная платформа, выкрашенная пронзительной желтой краской. На платформе — обыкновенный планер. Малиновый планер на желтом диске.

«Гром и молния» стоит у входа в узкий залив. Как снаряд в жерле заряженной пушки. Когда все будет готово, у берега, позади, подорвут две сотни зарядов, расположенных так, чтобы дать направленный кумулятивный взрыв. И тогда в заливчике поднимется гигантская волна. Направленное цунами… Отсюда, из жерла залива, вырвется волна высотой метров в пять. В открытом море водяной бугор станет ниже, но скорость его увеличится, а у противоположного берега волна поднимется на высоту пятиэтажного дома.

Волнующие минуты!.. Подхваченный гребнем волны, волноход промчался через Каспийское море со скоростью около семисот километров в час!

У восточного берега корабль «соскочил» с волны. Планер нашим путешественникам не понадобился.

Городок, куда прибыли Филеас Фогг и Паспарту, был невелик. С миром его связывала сеть ракетопланов, да вот еще волноходы. Но повторяться в выборе транспорта Филеасу Фоггу не хотелось. А рейсовых ракетопланов на сегодня не предвиделось.

На базе индивидуального транспорта им удалось получить «водяные коньки Сергея Кладезева».

Но их нашлась лишь одна пара, и Паспарту уже с досадой прикидывал, как это он останется здесь один, без мистера Фогга… Девушка-кладовщица успокоила их.

Им выдали водяные башмаки с подошвой из аквафобита, усиливающего поверхностное натяжение, в просторечьи называемые иисусками, потому, что в них можно было ходить «по морю, аки по суху». Иисус, герой христианских сказок, будто бы умел это делать.

Паспарту тут же сбросил опостылевшие сандалии и в новой обуви, тяжеловесной несколько, но не лишенной изящества, гордо зашагал к берегу моря. За ним, с водяными коньками под мышкой, двинулся и Филеас Фогг. У моря переоблачился и он, и вот они —

пошли, пошли, пошли по воде, чуть продавливая поверхность, разглядывая камешки на уходящем в глубину дне, отпрыгивая, когда рыба подплывала под ноги.

Собственно, камушки и рыбок разглядывал один Паспарту. Филеас Фогг катил на коньках в спокойной, полной достоинства манере: заложив руки за спину, невозмутимо глядя прямо перед собой. Так, как он обычно прогуливался по круглой галерее Реформ-клуба.

Коньки скользили очень хорошо. От них оставался на воде легкий узкий след, который быстро сглаживался.

Путешественники двигались на север. Они были уже довольно далеко от берега — он даже не просматривался, — когда на море появилась легкая рябь. Рябь постепенно переходила в волну, и наступил момент, когда продвижение вперед стало немыслимым.

Тут-то и пригодились вингеры — авиаранцы с комбинезоном и крыльями, навязанные мистеру Фоггу и его спутнику там же, на базе индивидуального транспорта, заботливой кладовщицей.

Поддерживая друг друга на неторопливо перекатывающихся волнах, путешественники облачились в непроницаемые комбинезоны и прозрачные шлемы с пробковой подкладкой. Нащупали кнопки на груди. Шипение, свист, за спинами расправились темно-зеленые крылья… и они уже в воздухе, они — летят!

Паспарту откровенно ликовал. Еще бы, он стал хозяином неба!

Может летать высоко и совсем низко, взвиться свечой вверх, поравняться с облаками, обойти стороной эти надутые подушки или нырнуть в них, разгрести туман крыльями, проникнуть в заоблачный сине-белый вечно солнечный мир…

Скорость вингера была достаточно велика: сто пятьдесят-двести километров в час, и незадолго до заката Филеас Фогг и Паспарту были уже на северном берегу Каспия, в двух-трех километрах от волжской дельты. Они опустились на лужайку среди бурно разросшихся кустарников, свернули крылья, сбросили комбинезоны, по узкой тропке миновали живую изгородь и остановились как вкопанные. Перед ними была самодвижущаяся дорога.

Их начали строить давно, и теперь они тянулись через многие города, образуя беспрерывную разветвленную материковую систему.

Дорога текла в нескольких шагах шестью ровными серыми потоками. Полосы двигались с разными скоростями и отделялись друг от друга вершковыми белыми барьерами. На полосах сидели, стояли, шли люди.

Филеас Фогг решительно шагнул на первую из полос. За ним с куда меньшей решительностью последовал Паспарту.

Дорога текла плавно, без толчков; зеленые кусты и коричневые стволы сосен весело бежали назад; в просветах между ветвями появлялись и исчезали большие стеклянные здания, светлые коттеджи, открытые веранды под блестящими пестрыми навесами.

Словоохотливый попутчик объяснил любознательному Паспарту устройство этих бесконечных лент.

Он говорил, будто дороги эти не потребляют энергии и не боятся времени; будучи разрушенными, восстанавливаются сами; легко взбираются на горы и перебрасываются мостами через пропасти.

Дорога привезла наших путников в Свердловск — большой, тихий, удивительно красивый, утонувший в зелени город. Здесь мистер Фогг объявил Паспарту, что путь их лежит через Мурманск и Туннель-Сити в Нью-Генск, малоизвестный американский город, где как раз заканчиваются опыты по телепортации человека.

На перроне вокзала «Мурманск-подземный» было тихо. Странный поезд, без окон и дверей, напоминавший непомерно длинную цистерну, уже стоял у перрона.

Паспарту любовно потрогал цилиндрическую обшивку вагона.

— До Америки — два часа ходу!..

Вагон плавно тронулся. Цилиндрическое тело поезда медленно скрылось в воздушном шлюзе. Автоматически поднявшаяся крышка закрыла люк.

Послышался легкий, едва уловимый шум. Заработали насосы, выкачивавшие из шлюза воздух. Медленно текли минуты. Наконец, вакуумметр показал достаточное разрежение. Готово! Сейчас автоматически откроется люк, отделяющий воздушный шлюз от туннеля. Через мгновение поезд помчится по туннелю, набирая скорость…

Делая две тысячи километров в час, поезд пролетел по трубам плавающего океанского моста и благополучно высадил наших путешественников на берегу Аляски, в городе Туннель-Сити.