Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

Пух жёлтых канареек всё ещё, плавно кружа, опускался на каменный пол замка. Рыжей макушки Рональда давно и след простыл. Гарри буравил бессмысленным взглядом каменную стену, неловко поглаживая прильнувшую к плечу и всё ещё вздрагивающую от тихих слёз Гермиону. Им одинаково не повезло…

Гарри размышлял о том, почему всё сложилось именно так. Ведь не было в его друге, Роне, ничего особенного и выдающегося, кроме, пожалуй, умения играть в шахматы. Даже верность, и та, не была достоинством младшего сына семейства Уизли. И всё-таки именно он серьёзно нравился Гермионе, их общей подруге, и именно он стал лучшим другом самого Гарри Поттера. Да, Рон нравился Гермионе. Но тот привык видеть в ней лишь зубрилку, которая всегда даст списать, с которой приятно влезть в очередную авантюру и иногда позволять ей становиться голосом совести. Рон видел в Грейнджер лишь хорошую подругу, но не девушку. Быть может поэтому, и ещё из-за природной легкомысленности, Рональда, никогда не задумывавшегося об отношениях с девушкой, увлекла первая девчонка, которая обратила на него внимание, и была столь же легкомысленна, чтобы разбрасываться чувствами. Явную симпатию лучшей подруги он так и не заметил.

И что они оба нашли в Роне, что до сих пор с ним дружили?

Конечно, просто и Гарри, и Гермиона были достаточно замкнуты и скромны для того, чтобы легко говорить о чувствах и проявлять их. И ещё они, никогда не имевшие друзей до Хогвартса, были до безумия верны первой дружбе, опасаясь разрушить её. Рон не очень-то их дружбу ценил, ведь в окружении братьев и сестры никогда не чувствовал одиночества. А ещё Рон подкупал своим простодушием. И, быть может, Гарри и Гермионе этого не хватало в своих жизнях. Быть может, они мечтали быть такими же… обычными, вот и цеплялись за простоватого друга, к которому привыкли.

Гарри наблюдал за последним пером жёлтой канарейки, которое вот-вот должно было опуститься на каменный пол Хогвартса, школы чародейства и волшебства, и размышлял.

Не было ничего особенного и в Джинни. Она была милой, уютной, домашней, но взрослея в компании братьев, могла и бой дать достойный. Внешностью особо похвастаться она не могла, разве что рыжими волосами. В остальном — обычная, как не крути. И всё же из всех красавиц Хогвартса именно она запала в душу Мальчику-Который-Выжил. Да, она была домашней. И это было как раз то, чего не хватало Гарри, когда он возвращался с очередных приключений, а если точнее опасностей. Он смотрел на Джиневру и думал, как здорово было бы, если бы его всегда дома ждала такая девушка как она. Иногда он смотрел на младшую Уизли, и думал, что его отец, проказник-Джеймс, думал также, когда смотрел в школе на прилежную, ответственную и обязательную Лили. Правда прилежной и ответственной Джинни уж точно не была. Отчего же она ему нравилась? Ответа он не знал.

— Идиоты эти Уизли, — шмыгнула носом Гермиона, отвлекая Гарри от мыслей. Кажется, она наконец-то успокоилась. — Они могли бы заполучить самого Мальчика-Который-Выжил, и самую умную ученицу Хогвартса за последние десять лет, но они нос воротят, — заметила девушка совсем не весело. — Гарри, почему мне кажется, что мы достойны большего, чем те, кто нас совсем не ценит?

— За тобой сам Виктор Крам ухаживал, — пожал плечами Поттер в ответ, упуская хвалебные оды в честь действительно отличного ловца, которые так любил издавать их рыжий друг. Он как бы выразил своё отношение, что Рон, по сравнению с Виктором, никто для всех, кроме них двоих и семьи. А Крам — знаменитость не меньшая, чем он сам. И из всех симпатичных девушек Хогвартса, гостей из Шармбатона и толпы фанаток Крам заметил лишь одну Гермиону. Значит, она стоила больше, чем все перечисленные.

— А на тебя самые красивые девушки Хогвартса заглядываются, — снова шмыгнула носом Гермиона, и как-то особенно жалобно, всё ещё обнимая друга, спросила: — Неужели Лаванда интереснее меня?

— Брось, Герм, ты же знаешь, что Рон увлечён ею, потому что ему такое внимание к себе в новизну. От тебя он ничего, кроме критики не ждёт. А Браун…

— Ты не ответил, — из-под бровей глянула девушка на друга. Ей отчего-то в тот момент было особенно важно знать, что Рон заблуждается, а она сама лучше вечной сплетницы Лаванды. Гарри вздохнул: он часто задумывался об этом, но признаться вслух в том, что на самом деле видел в подруге, оказалось нелегко. Он бы что-нибудь придумал, но почему-то казалось важным не солгать.

— Ты замечательная, Герм, — немного смущённо почесал затылок национальный герой магической Британии. Подруга мгновенно воззрилась на него скептично, и говорить тут же стало легче: он-то знал, что не приукрашивал, а у Гермионы самооценка о себе всегда была занижена вечными насмешками над её любознательностью. — Ты — красивая, умная, ответственная, прилежная, понимающая, добрая, терпеливая, бесстрашная…

— Ты серьёзно? — изумилась подруга, как-то по-новому взглянув на Гарри. Тот почувствовал, как запылали у него щёки. Успокоиться ему помогла мысль, что даже на фоне такой девушки, ему нравилась другая…

— Вполне. Ты же не станешь спорить, что ты умная, ответственная и прилежная? — Гермиона покачала головой, легонько улыбнувшись, и быстро промокнув платком всё ещё влажные от слёз глаза. — Мы друзья уже шесть лет, и я видел тебя в разных ситуациях. И на уроках, и на переменах, и на балу, и стоящей бесстрашно напротив оборотня, и недалеко от тролля, и перед вредной журналисткой, и в бою с Пожирателями Смерти, и даже в дурацких магических играх. Я знаю о чём говорю, ничуть не преувеличивая твои положительные качества, — совсем раздухарился Гарри, сообразив, что его слова помогают Гермионе успокоиться. — И, честно говоря, сейчас задумавшись об этом, я не понимаю двух вещей: Почему Рон настолько глуп, что не заметил твои бесспорные достоинства? И как после шести лет дружбы с тобой мне могла понравиться Джиневра?

— Это мы с тобой глупые. Если подумать, то я тоже не понимаю, почему мне Рон понравился, а не ты, — фыркнула Грейнджер. Впрочем, девушка тут же нахмурилась, будто ей в голову закралась сомнительная мысль, которая казалась привлекательной. Она покусала губы, в сомнении, а потом осторожно обратилась к другу, видимо, что-то решив: — Гарри?

— Да?

— А может, мы попробуем встречаться? — смущённо предложила она.

— Чтобы позлить Уизли? Или чтобы обратить на себя внимание их? — скептично спросил Поттер. Он сомневался, что эта идея подруги может сработать в их ситуации. Хотя в какой-то момент он и сам думал об этом.

— Нет, — неожиданно горячо жёстко фыркнула Грейнджер. — Просто чтобы не чувствовать себя… униженными и несчастными. — Гарри задумался, глядя пристально в глаза подруги. Он не представлял себя гуляющим за ручку с Герми. Не представлял их вместе сидящими в кафе мадам Падифут. Не представлял себе их поцелуев. Не представлял ничего из того, что делали известные ему парочки, включая Рона и Лаванду. Почему-то ему казалось это странным и диким: он и Гермиона. Это же Грейнджер, его лучшая, да и вообще единственная подруга. Но с другой стороны, они так хорошо друг друга знали, что это возможно упростило бы новый уровень их отношений…

Когда они вошли в гостиную Гриффиндора, держась за руки, на них мало кто обратил внимания. Кто-то лишь хмыкнул, будто иного и не ожидал, кто-то поздравил, хлопая по плечу, и шепча что-то о том, что давно пора. Но и всё на этом кончилось. Разве что немного щекотали нервы чересчур внимательные взгляды Рона и Джинни…

Они долго приноравливались, узнавая друг друга с незнакомых, (до момента рокового решения), сторон. Так для Гарри стало открытием, какой на самом деле нежной и чуткой могла быть Гермиона, как хорошо могла чувствовать настроение. Она не лезла с вопросами или нравоучениями, когда у него было плохое настроение, просто стараясь быть рядом, за исключением моментов, когда ему хотелось одиночества. А сама Грейнджер внезапно ощутила, что в Гарри будто был крепкий стальной стержень, который и помогал ему переживать и справляться с любыми трудностями. Её удивило и его упрямство, и настойчивость, которые он стал то и дело проявлять, вовремя оттаскивая её от учебников и книг, чтобы она не забывала про еду и сон. Ей понадобилось время, чтобы перестать возмущаться, и принять его заботу о ней, уже не как о подруге, а как о своей девушке. А ещё в Гарри была харизма, которую она раньше не замечала…