Рявкающий окрик:

— Берегись, podano!

Пьетро Дионетти мгновенно отскочил в сторону, и целая стена изогнутого металла пролетела мимо его узкого лица и иссиня-черной копны волос.

— Не взыщи! — прокричал Морган из кабины крана.

Крановщик поработал рычагами, и лист металла взмыл на верхотуру, где его дожидались с десяток монтажников, чтобы приладить к зияющему проему в обшивке звездолета. Они установили его на место, отцепив от крюка, который отправился за новым листом.

Ракета мало-помалу обрастала оболочкой. Пьетро с товарищами трудились над ней часами. Они надевали скорлупу на сердцевину из динамо-машин, турбин, атомных двигателей, хитросплетения всяческих патрубков и миллионов тончайших, но мощнейших органов, которые усваивали и вырабатывали энергию: корабль-гигант готовился прорубить в космосе дыру.

Пьетро услышал полуденный гудок и в компании Нуччи, Антонио и других ребятат поехал на монорельсе в кафетерий.

— Санта-Мария! — воскликнул он. — Ракета молниеносна, как ртуть, крепка, как чеснок. Совсем недавно это был один голый остов. А вчера-сегодня-завтра — погляди, мы нарядили ее в платье, вкалывая вовсю, как лошади!

Набив большой рот едой, Пьетро не умолкал, перемалывая пищу:

— Одно только меня беспокоит. Вот мы строим корабль. Так? Мы его холим и лелеем. Так? А что потом? Мы же с тобой знаем, Нуччи. Мы видели.

Он сделал паузу, чтобы зачерпнуть полную ложку и безошибочно доставить ее в рот, словно краном. При этом его черные брови сосредоточенно приподнялись.

— Мы заканчиваем сборку… и тут является какой-нибудь желторотый проходимец, после колледжа, залезает в нее и — БУМ! — улетает. Только мы ее и видели! Так?

Пожилой Нуччи закивал в ответ. Его морщинистое лицо склонялось над тарелкой с мясом.

— Нуччи, дружище, ты когда-нибудь бывал на Марсе?

— Нет.

— А летал ли ты на Ио, на Венеру, на Юпитер, на Меркурий? Нет, не летал. Это я знаю. Я тоже не летал. Разве это справедливо?

Нуччи засомневался, задумчиво посасывая свою ложку. Потер свой крупный розоватый пористый нос, пожал широкими плечами и задумчиво покачал головой.

Пьетро поспешно продолжил:

— Нет, это несправедливо.

Нуччи закивал уже увереннее — раз Пьетро так говорит. Ведь Пьетро окончил среднюю школу. Ему виднее.

— Посмотри на меня, — сказал Пьетро, — посмотри на меня, Нуччи.

Нуччи посмотрел в ответ и увидел перед собой его утонченное лицо с оливковым отливом кожи, полные добродушные губы и крепкие сверкающие зубы, и ниспадающие лоснящиеся волосы.

— Ну, посмотрел, — произнес Нуччи.

— Чем я, по-твоему, отличаюсь от субъекта по имени Джозеф Маком?

— Большого ученого по ракетам, что ли?

— Именно. Вот посмотри, Нуччи, в чем разница между мной и Макомом?

— Не знаю, — тихо сказал Нуччи.

— У меня два глаза. Ноги, уши, нос. И детей побольше, чем у него. Si?

— Si, Пьетро.

— Так в чем же разница, спрашивается?

— Пьетро, — сказал Нуччи. — Мне не хочется этого говорить, но ты ведешь себя неразумно. Действительно…

Пьетро замахал мозолистой рукой.

— Нет, нет, mia pabalo! Это я знаю. Но ведь мы оба трудимся. Так?

— Вы оба трудитесь, Пьетро.

— И оба выкладываемся до предела, si?

— Si, Пьетро.

— Так что, это неважно, сколько у него серого вещества — он работает не усердней меня, так ведь?

— Так, Пьетро. Вы оба вкалываете до упаду. Вы оба валитесь замертво от усталости. Но, Пьетро, он же окончил колледж.

— Нуччи, mia proveino, совсем не нужно оканчивать колледж, чтобы желать совершить нечто великое!

— Лично я не мечтаю ни о чем более великом, чем двенадцатичасовой сон.

— Нет, нет, Нуччи, это не то! Неужели ты и правда ни о чем не мечтаешь?

— Я мечтаю о Маргарите…

— О звездах, Нуччи! о звездах…

Но тут раздался пронзительный свист таймера, и вскоре Нуччи, Пьетро и Антонио с другими парнями отправились на работу в дневную смену.

— Пьетро, — сказал Нуччи. — Не пристало тебе мечтать о звездах. Думай только про своих bambini. Забудь про Макома. Он большой человек.

— Я тоже стану большим человеком, — сказал Пьетро. — Однажды я стартую в ракете.

— Однажды, — сказал Нуччи. — Однажды, Пьетро. Не сегодня.

Пьетро залез во внутренности тракторного двигателя и чинил его, проклиная на чем свет стоит всё, что он знал и понимал, но все равно не мог полюбить:

— Однажды, — зло процедил он сквозь зубы. — Однажды! Нет, не однажды, а сей же час!

Снаружи раздался чей-то голос:

— Эй, Дионетти, чем ты занимаешься с этим двигателем, починкой или любовью? Поторапливайся. Корабль отправляется на Марс через четыре недели!

Пьетро стало не по себе.

— Мне двадцать семь лет, и у меня восемь детей. И всю оставшуюся жизнь я должен заползать под брюхо раскаленной машины и мучиться с ней! О, Святой Михаил, поддержи мою усталую голову!

Извиваясь, он выполз из-под крана, огляделся на окружающий его знойный мир и сказал:

— Как, ну как же тут станешь великим человеком, черт возьми? — Он яростно сплюнул. — Что мне сделать, чтобы выбиться в большие люди?

Начальник сверлил глазами Пьетро.

— У тебя будут большие неприятности, если этот кран не заработает через десять секунд!

В ответ Пьетро просверлил глазами начальника.

— Какого черта я тут делаю! — вдруг вскричал он. — Я иду к мистеру Макому свершать великие дела!

И он отшвырнул разводной ключ и потопал прочь.

— Эй, Дионетти, а как же кран!

— Возьмите этот кран и…

Начальник рассмотрел это предложение и отклонил его…

— Какие у вас проблемы, мистер… мистер… гм, — Маком пытался вспомнить его имя.

Пьетро подсказал:

— Дионетти. Пьетро Дионетти. У меня восемь детей и жена. Я хочу повышения по службе.

Карие глаза Макома расширились, а губы скривились в полуулыбке.

— Что же такого вы совершили, мистер Дионетти, чтобы заслужить повышение?

— Я работаю руками. Я работаю сердцем. Может, моя голова бастует, но тело трудится, мистер Маком.

— Разумеется, разумеется, вы работаете, Дионетти, — важно кивнул Маком, моргая. — Как, впрочем, и все остальные, вам подобные. Работа и опять работа. Вот ваш удел. Нам всем приходится трудиться.

Пьетро вынул свой козырь:

— Но я не такой, как все, мистер Маком. Я — другой. Я вижу звезды.

На лице у Макома возникло удивление. А этот человек не так прост, как кажется.

— Что вы хотите этим сказать, Дионетти? — вежливо поинтересовался он. — Вы видите звезды?

Дионетти взглянул на потолок так, как будто на нем вращались и плавали все планеты мирового пространства.

— По ночам я смотрю на небо, как и все. Но не все видят то, что видит Дионетти. Это не просто звезды и луна, мистер Маком. Это куда больше, чем смотреть и видеть то, на что смотришь. Тут надо прочувствовать, мистер Маком, проникнуться. Вот чем я обладаю — чувством.

Маком откинулся на спинку кресла.

— Но это еще не основание для повышения по службе, не так ли, Дионетти? — участливо спросил он.

Пьетро изумился.

— Не основание, мистер Маком? Конечно, это и есть основание. Разве я не отличаюсь от остальных? Разве крепкое тело не отличается от других тел, если оно еще способно на большее, чем просто тело, если оно пытается думать и чувствовать больше, чем остальные? Разве не пора такому телу переместиться?

— Куда переместиться?

— Куда? — переспросил Дионетти.

Заминка. Затем вымазанная моторным маслом рука взлетает ракетой:

— Переместиться? Вверх. Ввысь!

Маком понимающе засмеялся. Встал и протянул руку.

— Мистер Дионетти…

— Да, сэр?