- Выходит, мы с Дым Дымычем в некотором роде родственники? - удивился Леха и полез целоваться. Потрясенный член партии позволил. Краузе постучал вилкой о фужер.

- Давайте послушаем дам. Кто первый? Начинайте, Софочка, - предложил Семен Семенович. - Дима, это ничего? Это можно?

- Валяйте... - Дым Дымыч тоже хватанул лишнего не поймешь с чего - с горя ли, с радости.

- Дословно? - спросила Софа.

- Давай как умеешь, - загудели собравшиеся.

- В общем, это, по-моему, пишут сестра с мужем из Ниццы. Здесь есть и из других городов. Датировано тринадцатым и четырнадцатым годом. Справляются о здоровье, об общих знакомых. У Вадима, у мужа, наступило улучшение. Врачи говорят, что южное солнце ему на пользу. Муза, сестра, ведет переговоры со швейцарской клиникой, в следующем году планируют поехать туда... А вот еще... В июле успели перевести деньги в здешнее отделение банка. В Европе неспокойно. Все говорят о близкой войне. Беспокоятся о Мише. Как бы чего не начудил...

- У меня отец Дмитрий Михайлович... - ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Воронцов.

- Купили дом... Даже не дом - виллу. Назвали Прима.

- Как сигареты, - вставил сторож автосервиса.

На него зашикали.

- Вот, собственно, и все, - сказала Софа. Настал черед Александры. Стесняясь всеобщего внимания, Саша зарделась до пунцовости, и все вдруг увидели, как волнуется у нее грудь, и почему-то только сейчас заметили, что это уже не маленькая Сашенька, Сашок, а Александра, пятнадцатилетняя девушка-акселератка. Родителям было чем гордиться, и они гордились.

- У меня более поздние открытки. Вадим и Муза уже переехали в Швейцарию. Вадим два раза ходил аа лыжах, стал весел, но Муза очень боится, что это ремиссия, хотя доктора говорят - идет на поправку. Во Францию цока не поедут. Началась война. Встретили здесь кое-кого из старых знакомых. Спрашивают, как поживают девочки Скрыпник. По-прежнему ли собираются на втором этаже? Как новая пьеска Антона Павловича?.. И все...

- Я говорил, Скрыпник не так проста. И Чехова упоминала, и Куприна. А вы не верили... Надо Министерство культуры долбить, - убежденно сказал Ватсон. - А про нас ничего нет?

- А про вас чернил не хватило, - пошутил Леша.

- Так вы после семнадцатого появились, - заметил Краузе. - Откуда же вас знать могли? Ватсон потух.

- Подумаешь, большое горе. У нас с Севой в роду аристократов не было, так что теперь, помирать, что ли? - подала голос Галина Анатольевна. - Моего Севку в Америку приглашали, да я не пустила, что же нам, кричать об этом? У нас в доме все равны. Или не так?

- Перед Богом все равны, - тихо произнес Горохов. - Давайте вот здесь икону повесим? С Богом в душе ничего не страшно.

Горохов этим своим высказыванием словно ушат холодной воды вылил, напомнил, по какому поводу сели за стол, хотя битва пока еще не выиграна.

- Завтра мне сигнализацию принесут. Поставим - ни одна тварь не сунется без звонка. А можно еще ток подвести. Триста восемьдесят, а? - разошелся Леха.

- Он полдома в деревне продал из-за сигнализации, - пискнула Софочка, выдавая соседа.

- Ну и что? А на хрена он мне? Картошку выращивать?

- Леша, как ты мог? - встал Ватсон, - У тебя же там мама похоронена.

- Это правда? - сурово спросила Галина Анатольевна и посмотрела на Краузе.

Но вместо Семена Семеновича внезапно выступил молчавший до сих пор Ребров:

- Вообще, дамы и господа, пора кончать с доморощенной практикой отъема денег у Алексея. Мы ему этим просто удовольствие растягиваем. Ты, Леха, взрослый человек, и я с тобой больше пить не буду. И никто, слышите, никто тебе больше не нальет. А если слабак, так и скажи - не могу, братцы, хоть режьте. Мы тебе вариант подыщем. Не согласен - водиться не будем. Помнишь, как в песочнице, когда ты день рождения зажал?

- Помню, - расплылся Леха. - Меня мать не пустила. Гланды распухли.

- Фирмачи почему с него начали клинья бить? Раз пьет, значит, с гнильцой. А разве ты, Леха, гнилой?

Разом зашумели. Мнения разделились.

Слово взял Краузе:

- Ты бумаги какие-нибудь на дом в деревне подписывал?

- Нет еще.

- Тогда мы все сбросимся, но чтобы дом матери был цел. Не хочешь сам там жить - девчонок в деревню отправим. Нечего им в городе торчать.

Предложение понравилось.

Не расходились долго. Сидели до рассвета. Кула-гинский наблюдатель докладывал по сотовому своему бригадиру о культурных посиделках в вестибюле строения No 2. В 4.00 мужики из цирка и автосервиса высыпали в переулок. Сильно пах жасмин. Значит, жильцам еще предстояла борьба и необходимо было выстоять. Кто знает, какой ответ придет из Франции... Кто знает, окажутся ли фигурами люди, некогда посещавшие салон сестер Скрыпник.

- Что-то не нравится мне этот автомобиль с бодрствующим дебилом, сказал гигант. - Давно он тут сшивается? - спросил он у Лехи, вышедшего на воздух проводить гостей.

- Дня три-четыре, а что?

- Да так... Степ, провентилируй вопрос, - коротко бросил он товарищу.

- Будет сделано. Акробат подошел сзади к седану и коротко ткнул ножом в правую заднюю шину. В тишине Калачковского переулка раздался характерный свист выходящего воздуха.

Глава 32

Мечты мечтам рознь. Бывают мечты нереальные. Это когда на досуге мечтаешь. Устроишься поудобнее, закроешь глаза - и понеслась душа в рай. Тут все зависит от твоего настроя и фантазии.

Один настрой - и мечтаешь о сундуке с сокровищами. Запросы у тебя большие, но и сундук немаленький. Устанешь сокровища тратить и начнешь мечтать об отдыхе, например на вилле, и не где-нибудь, а на Канарах. Даже тот, у кого она есть, тоже может помечтать об этом, но уже о вилле понаворо-тистее.

Другой настрой появится - и о Софии Лорен мечтаешь. Ну здесь все равны, разве что Карло Понти - исключение.

Что и говорить, красивые мечты, но несбыточные, да и времени на них не хватает...

Бывают мечты реальные. Вот они и времени особого не требуют, да и частенько сбываются. Скажем, пригрезится тебе, что кошелек нашел, дачку недорого снял или соседка взяла да и спать оставила.

А между реальными и нереальными тоже витают мечты. В основном ближе к реальным, но все же с большим полетом. И как ни странно, они иногда тоже исполняются.