-У вас ещё есть какие-то вопросы… господин директор Антинеля? Или я могу идти к клиенту?
-Постой… то есть это, посиди… – я всё смотрел на этого рыжего злюку, не понимая, что же так напрягает меня в его внешности. Скользнул взглядом по бледному скуластому лицу… и уставился на вышитый на уголке воротничка золотой вензель – знак сакилчей, спираль, рассечённая стрелой, и буквы DS. Та-ак, очень интересно,… а я-то думал, где ж я уже видел эту блузу,… а видел я её на Дьене Садерьере вчера вечером, когда мы инаугурировали меня в директоры в компании генерала и бутылки «Moet Shandon». Очень, очень интересно.
-Кто ты всё-таки такой? – тихо спросил я, пытаясь поймать взгляд чёрных раскосых глаз. Рыжик в ответ равнодушно чуть пожал плечами:
-Так практикант, сказали же. Седдрику Коллинзу одного Веха ядовитого… пардон, поляка Леха с его сырничками вот так хватает, – он чиркнул себе пальцем по горлу, – а ещё Мишель с Франсуа и их палочка Коха. Вот я при реанимации и стажируюсь. Баркли не Ктулху, ему на всё рук тупо не хватает, а все его стажёры, как назло, головоногие и жопорукие…
-Понятно, – я отвёл глаза, нервно переплетя пальцы. Меня не оставляло ощущение, что я что-то упустил. Что-то очень важное. Но ведь не может быть… не может же такого быть… Норд это или нет? Я же с ума сойду и кафель со стен начну сгрызать, если не узнаю точно!
Эти сумасшедше красивые, неповторимые золотисто-рыжие волосы, и белая, как фарфор, кожа, и чёрные глаза, – такое уникальное сочетание! – плюс ассистирование Баркли в безумно сложной операции, и блуза Дьена Садерьера,… но не может же это быть Норд!!! Не может, это бред!
-Прости, Рыжик, – я опять нервно хрустнул пальцами, стараясь не глядеть на своего собеседника.
-Можно тебя кое о чём попросить?
-Смотря о чём, – спокойно откликнулся Рыжик. Я заёрзал по дивану, не зная, какую вменяемую причину изобрести, какой повод придумать, чтобы попросить его расстегнуть воротник. У Норда, я знал это, видел, когда он гостил у меня в Марчелле, слева на шее две большие тёмные родинки, похожие на капли. Ещё у него какая-то тоже приметная родинка есть на лице, но хоть убей, я не помню, где именно. Оркилья могла бы сказать, но Марио сейчас где-то на просторах Некоузья…
А больше никто наверняка не знает. Норд вообще не тот человек, которому охота долго смотреть в лицо. Осознание последствий подобного рода действий как-то, знаете, к таким действиям не располагает.
-Можно?.. – мучительно вопросил я, робко протягивая руку к воротничку Рыжика.
-Пардон, а зачем?.. Охота убедиться, что Баркли не увлекается евгеникой в стиле профессора Доуэля, и не пришил мне чужую голову? – Рыжик закрыл горло ладонью. – Что вам вообще от меня надо, господин директор Антинеля?
-Ничего… – промямлил я, посрамлённый. Рыжик резко встал:
-Ну, раз ничего, тогда позвольте откланяться, – он перекинул через руку свой халат и торопливо зашагал в сторону операционной. И тут! И тут меня осенило! Трепеща, я выудил из кармана свою верную Nokia, стремительно набрал sms-ку с текстом «Ага?!» – и отправил её на номер Норда.
После чего метнулся к дверям операционной, за которыми скрылся Рыжик… Замер на пороге…
Короткий мелодичный перезвон сообщения о доставке; стоящий в другом конце операционной Рыжик вытягивает из кармана чёрный LG с бриллиантом на крышке, открывает, читает sms-ку…
-А ты, оказывается, хи-итрый, Сао Седар, – со своей неподражаемой интонацией, – так, как умеет лишь он один! – говорит мне директор Антинеля Норд через пустое помещение с пригашенным светом; в его чёрных глазах отражаются блики тусклых дежурных ламп на кафельных стенах.
-Я и не думал, что ты такой хитрый, Сао Седар. Тем лучше для всех нас… приятно ошибаться в людях, когда в обратную сторону.
Отмерев от столбняка, я бросаюсь вперёд – но взблёскивает стёклами дверь, щёлкает собачка замка, и я в бессилии трясу ручку и ругаюсь страшным матом, каким никогда в жизни не ругался...
Потом ухожу. Иди куда-то. Без мыслей. В памяти звучащие раз за разом два слова, Сао Седар, – моё имя, которое правильно умеют произносить всего два человека: Ксандья и Норд. Оказывается, мне так не хватало этих двух слов и произносящего их хрипловатого меццо-сопрано…
====== 22. Шило на мыло ======
Комментарий к 22. Шило на мыло Первую половинку этой главы опытные путешественники по нашей сугубой Институтской хронологии наверняка помнят по “Извне и Изнанкам”, поскольку этот эпизод с “Заюшкиной избушкой”, интригами Сао Седара и появлением в штате Антинеля профессора П. Бониты и любимого многими Тшеля Савибры – достаточно ключевой. Посему предлагаю им долистать до середины и узнать, что по поводу этого всего думает сам П. Бонита... а новообращённым желаю приятного прочтения ~
Заместитель директора СИИЕС, Сао Седар
-…Слушай, а как вообще расшифровывается эта волшебная аббревиатура – СИИЕС?
Поль Бонита захихикал, покачивая ногой в узконосом башмачке, и стряхивая пепел с сигареты за окно, куда-то в тюльпаны. Мы вдвоём сидели на широком подоконнике окна между первым и вторым этажами, подставив солнцу спинки, словно две ящерки, греющиеся на камне. И легко и созерцательно трепались обо всём, о чём могут трепаться химик от Бога и нулевик от сохи.
-Знаешь, Седар, а практически никто не знает правильной отгадки. Самой распространённой является версия «Студент! Иди и еби студенток», а ещё «Смелые исследователи исключительно едрёного спирта». Но это всё несерьёзно, а на самом деле… ты, кстати, сам как думаешь?
-Ну… – я задумчиво вперился взглядом в пёстрых бабочек, порхавших над клумбой. В этом южном, сладостном, ленивом климате Марчеллы мне было впадлу не то, что шевелиться, но и даже думать. Разве погреешься вот так в Антинеле на солнышке, сидя на подоконнике открытого окна, и неспешно перетирая за жизнь с научным руководителем Института?.. Ага, щас, как же. Да попробуй я в своё законное рабочее время повтыкать в солнечный пейзаж, Норд бы меня самого перетёр. На мясокостную муку… Я невольно поёжился, и ответил созерцательно дымящему куда-то в потолок Боните:
-Я так предполагаю, что Социальный исследовательский институт,… что же можно на букву «с» то исследовать? Единиц сопротивления? Ёлок и сосен? Евросоюза, в конце концов?!
-Не-а, – Бонита улыбнулся с видом превосходства. – СИИЕС – это, на самом деле, «Станция изучения иррациональных энергий Сопределий». Просто когда-то, в плесневелой древности, тот неизвестный маньяк, что оформлял документы на здание, написал слово «энергий» с первой буквой «е». Так оно и повелось…
-Мдя, круто, – оценил я. – А Антинель называется так потому, что рядом с территорией НИИ расположен какой-то погибший неестественной смертью во время Великой Депрессии городок. Там у разъезда торчит косой столбик с железным транспарантом и надписью «Антинель! Добро пожаловать!», а Баркли со своими анестезиологами украли у военных ведро сурика, и подписали на этой табличке: «в ад».
-Да ладно тебе, будет своего наивного директора стращать, пряма картина маслом – «после отбоя в пионерлагере», – Поль встряхнул своими милыми каштановыми кудрями. Я в первый раз видел вообще мужика, который в свои тридцать два выглядел бы, как Бонита – на двенадцать. Маленький, с треугольным кошачьим лицом в мелких веснушках и с серыми глазищами ангела, плюс эти кудряшки, Поль был всеобщим любимцем – от него млели женщины всех возрастов, его обожали дети, и ему покровительствовали седовласые магистры химии. Бонита давно мог бы сделать заоблачную карьеру, пользуясь этим благорасположением, если бы не патологическое отсутствие честолюбия, и постоянное желание «замутить что-нибудь интересненькое». Почти в ста процентах случаев это интересненькое имело поистине катастрофичные последствия, и вечно вызывало жуткий переполох в научном мире… Именно этим меня Поль и подкупал – искренним и детским желанием постоянно ввязываться в какие-то авантюры, столь близким по духу к самой сути деятельности всех физиков-нулевиков. Родная душа, так сказать.
