-И ничего, – Дьен, чтобы избежать искушения, отвернулся, нервно хрустнув пальцами.
-Ничего хорошего на дорогах вас теперь не ждёт.
-Может, не будем каркать?..
-Может, не будем упрямиться?!
-Я не упрямлюсь, Дьен, – неожиданно мягко отозвался Рыжик, – я просто хочу понять, зачем тебе это всё нужно.
-Затем, – с нотками усталого раздражения откликнулся Садерьер, – что я, несмотря на все ваши плевки мне в душу, буду охранять вас, милорд. Пусть даже мне придётся наступить при этом себе на горло и задушить собственную гордость. Вы очень многое сделали для сакилчей в своё время, теперь наш долг – всегда быть рядом. Я повторяю, сейчас на Дороге очень и очень неспокойно. Из-за дестабилизации энергетического уровня в клине туда то и дело открываются провалы, даже из удалённых граней. Учитывая вашу связь с определёнными событиями и личностями в Некоузье, это вдвойне опасно. Вам нужно переждать всплеск весенней оттепели…
-В Антинеле, естественно, – спокойно закончил за него Рыжик.
-Лишь там я могу гарантировать вам стопроцентную безопасность.
-Нет, Дьен, я не поеду, – Рыжик отрицательно покачал головой. – Я ещё не дорассказывал Камилло про коров из Кривражек. И карниз у нас вот, видишь, упал. Так что извини – но никак не могу уехать! Обстоятельства превыше меня.
-Вас так прельщает участь воспитанников интерната в Кирпичном?..
-А что, из меня выйдет неплохой принципал, – Рыжик тихо засмеялся и сел на подлокотник кресла Камилло, качая ногой в остроносом сапожке. – Думаю, что ничуть не хуже самой Элен Ливали… да, Камилло?
Диксон, который не очень понимал, о чём речь, тем не менее, кивнул с серьёзной миной – чисто из желания подмазаться. Садерьер постучал себя по лбу согнутым пальцем:
-Вы что несёте, милорд? Знаете, я раньше не верил, что сумасшествие заразно, а теперь в этом собственными глазами убедился. Не знаю, кто из вас двоих от кого это подцепил, но теперь вы ненормальные оба!..
-А давай я тебя укушу, и ты станешь третьим? – участливо предложил Рыжик и кинул в Садерьера барбариской.
-Ну, кусайте! Раз для дела надо, – Дьен со вздохом протянул Рыжику смуглую руку. – Только пальцы не откусывайте, мне ж ещё обратно в Антинель ехать, машину как-то надо будет вести…
Рыжик с изумлением воззрился на Садерьера; потом хлопнул себя по колену и расхохотался, откинув голову – так, что волосы венцом рассыпались по обивке кресла. Посмотрев на него, чуть слышно хрюкнул в усы и Камилло.
Потом Диксон обратился к чуть приподнявшему уголки губ в улыбке Дьену:
-Послушайте, господин Садерьер, то, о чём вы сказали – это и впрямь опасно для Рыжика?..
Дьен сразу же перестал улыбаться. Серьёзно кивнул, не отводя взгляда.
-Я не знаю, рассказывал ли он вам про Берёзники и Кирпичное, Камилло…
-Нет, – Диксону вспомнилось то февральское воскресенье и разговор с женщиной из пустого, заброшенного общежития № 48, когда они заблудились на Пустырях. – Но я сам как будто ощущаю эти места. Ржавь, гниль, неволя. Это там, в другом мире, в Некоузье – теперь я понял. Это словно дежа вю. Раньше я этого не замечал, а сейчас едва ли не кожей чую, что ли…
-Да, вы большее, нежели кажетесь, Камилло. И ваша встреча с… Рыжиком – не случайность, – раздумчиво проговорил Дьен, щуря уголки глаз. Отсмеявшийся Рыжик прижался щекой к виску Камилло и шепнул едва заметно дрогнувшим голосом:
-Так ты хочешь, чтобы я поехал с Дьеном? Ты…
-Я очень за тебя беспокоюсь, Рыженька, – тихо отозвался Камилло, накрыв ладонью тонкие пальцы, рассеянно сворачивавшие и разворачивавшие обёртку от барбариски. – Знаешь, я готов потерпеть без тебя немного, лишь бы не потерять тебя навсегда. Весна скоро закончится, и мы снова сможем странствовать по разным городам, и обязательно навестим Аннушку, и…
Он умолк, запнувшись на полуслове, когда взглянул в лицо Рыжику – в чёрных глазах была такая обречённость, такая выворачивающая душу тоска, что Камилло осознал всю жестокую бессмысленность своих уговоров. Не говоря ни слова, Рыжик встал и молча пошёл к дверям.
-Прости меня! Но я хочу, как лучше! – отчаянно крикнул Камилло вслед. Но тонкая фигурка в чёрном шёлке уже исчезла, растворилась в наводнявших коридор тенях, слилась с ними – так естественно и необратимо…
-Спасибо вам, – Садерьер крепко сжал плечо бессильно откинувшегося в кресле Камилло, одновременно благодаря и утешая. – Вы… возвращайтесь пока в Фабричный квартал. Я пришлю за вами кого-нибудь из бригады, они вас отвезут домой, в Аннаполис… Я там вас быстрее всего смогу разыскать, когда настанет время. Да и Рыжик звонить наверняка будет.
Почему-то эта будничная фраза успокоила Камилло, он даже смог слабо улыбнуться в ответ. Запер за Дьеном дверь, подошёл к лишённому штор окну: Рыжик стоял, опираясь одной рукой на капот Дьенова «Mitsubishi Lancer», и нервно курил, не глядя на окна гостиницы.
Золотой компас, забытый, лежал на столике возле дивана.
-Смотри, Дьен – тот самый поворот, где полтора года назад разошлись наши дороги… – узкая ладонь Рыжика легла на тонированное стекло, словно странный кленовый лист-альбинос.
-Перестаньте! – Садерьер прикусил губу и ещё раз проверил, включена ли блокировка всех дверей. – Перестаньте, вы, вестник всевозможных несчастий! Можно хоть в этот раз не наливать мне полную чашку горя? Я и так предостаточно его с вами нахлебался.
Рыжик обернулся, не отрывая руки от стекла, и качнул головой:
-Где ваша хвалёная вышколенная вежливость и сдержанность, командор Садерьер? У меня сегодня весь вечер устойчивое ощущение, что вас в роддоме подменили. Особенно из-за этого партийного лозунга про то, что tempus всё fugit и fugit, а за Самедиром всё равно не угнаться…
-А, это… – Дьен ухитрился, не выпуская руля, посмотреть на собственный живот. Потом запустил руку под футболку и выудил из выреза золотой компас на цепочке – его алая стрелка указывала на букву S.
-Ой! – Рыжик забавно сложил ладони лодочкой и прижал их к губам.
-Видите ли, я за эти полтора года морозов и льдов, что носился по дорогам в поисках севера, – Дьен выразительно приподнял брови, – за все эти пять сезонов я понял и исправил свою самую главную ошибку. Это было очень сложно, но я всё-таки смог понять, почему вы…
-Чш-ш, – Рыжик прижал к губам Садерьера тонкий палец, заставляя его умолкнуть. – Я не хочу слышать соль твоих слов, пока раны не станут шрамами. Я хочу историй. И дождя.
-Да, так про каких там бурёнок вы не дорассказывали Камилло?
-А ты тоже не знаешь про Кривражских коров?.. – Рыжик откинулся в кресле, глядя в небо. О стекло разбилась первая дождинка.
-Честное слово, не знаю, – Дьен включил круиз-контроль и тоже поудобнее утроился в своём кресле, одной рукой придерживая руль.
-На Маслобойном хуторе Кривражек, где располагалась производственная база предприятия «Кривмолпрод», содержались все коровы. Предприятие делало сыр, молоко, масло и всё такое в том же духе, и весьма преуспевало до одного случая несколько лет назад. В ноябрьскую ночь, когда на посёлок обрушилась ужасающая гроза с градом и ураганным ветром, принципалка из Кирпичного, Арина Арахис, спасла Кривражки от стихийного бедствия. Она поднялась на хутор, где стояла вышка заземления, и через неё вытянула из фронта грозы всю энергию. Целую ночь в вышку, к которой прижалась Арина, били разряды молний. Часть уходила через узы девушки в городские электросети, а часть впитывалась в землю. Утром Арина Арахис умерла, не выдержало сердце. Но тела её не нашли, как не нашли и ни одной из коров, содержавшихся на хуторе. Все розыски ни к чему не привели, коровы как под землю канули. А через пару недель Кривражки всколыхнула волна слухов и сплетен: многие жители посёлка видели пасущееся в Заречье стадо абсолютно чёрных бурёнок с белыми глазами без зрачков. Чуть позже, со слов очевидцев, эти странные создания ушли в сторону Центрального Некоузья, и больше их в Кривражках никто не видел. Но весь посёлок до сих пор вспоминает ту грозу, пропавшую принципалку и чёрное стадо…
