-Это что? – Диксон ткнул пальцем в странный агрегат, которым стало его радио. Из него торчали провода в металлической оплётке, воткнутые в розетку, две электролампочки и сетевой кабель, подключенный к ноутбуку. Рыжик отложил паяльник, потёр глаза кончиками пальцев, снизу вверх посмотрел на Диксона ясным взором и проинформировал:

-Вообще, я делаю передатчик, чтобы связаться со своими родственниками на Альфа-Центавре и попросить их прилететь за мной. Моя миссия на Земле выполнена, мне пора домой...

-Иди ты! – на какое-то мгновение поверивший его словам Камилло сердито кинул в Рыжика своей шляпой и принялся вылезать из пальто. Свет то и дело мигал, бедный счётчик едва ли не дымился, наматывая киловатт-часы, и Диксон с ужасом обнаружил, что одну из пробок Рыжик заклинил зубочисткой – чтобы не выбивало. Ну да, конечно, вот только стёкшего на пол пакетника ему для полного счастья и не хватало...

-И всё-таки?.. – из кухни продолжил допрос господин Торквемада Диксон, ставя греться макароны. – Так! Ты что, не обедал? Ты-ы-ы па-ачиму не ел тушёное мясо?!

-Сё суть тлен и прах зловонный, – пафосно отозвался Рыжик и сильным ударом колена вбил припаянную схему в корпус бывшего радио. – Мы же должны что-то сказать Элен Ливали, если она придёт и спросит, почему мы до сих пор не вступили в комсомол?! В смысле, мы должны адекватно ответить на узы. Дьен прав, в Кирпичном меня примут с распростёртыми объятиями, и не факт, что даже все восемь бригад сакилчей смогут отбить меня у Ливали и её принципалок. Элен сейчас в зените силы, а мои способности... помянем их минутой молчания, короче. Ливали вполне способна сломать меня, что было бы крайне огорчительно для нас с тобой, Камилло, а также для всех, кто не хочет принимать на себя узы. Короче, Диксон – хочешь мира, готовься к войне. Вот я и готовлюсь.

-А мясо ты всё равно иди ешь, – выслушав эту пламенную речь, непреклонно потребовал монолитный Камилло, накрывая на стол. – Война войной, а обед по расписанию! Мой руки, и... Нет! Руки вытирают не об джинсы! Об полотенце!

-Ф-ф, – презрительно отреагировал Рыжик, становясь на цыпочки, чтобы вынуть из хлебницы свой любимый заварной хлеб с изюмом. – Э, Диксон, а куда ты наш домашний инкубатор дел? Твоё яйцо вроде ж на холодильнике в пепельнице лежало, а теперь ни того, ни другого нету. Сознавайся: ты с него мне сегодня утром омлет пожарил?!

-Рыжик, я не знаю, куда оно делось. Честное слово, – Камилло для убедительности прижал к сердцу кусок сервелата.

-А-а! Оно сожрало пепельницу, вырастило щупальца и уползло! – ужаснулся Рыжик и с ногами залез на табуретку. – Ща ползает по квартире и думает, чего бы ещё сожрать! Яйцо-убийца, кошмар!

-Ну, мои ноги оно точно есть не будет. Они невкусные, – удовлетворённо констатировал Диксон и взмахом полотенца потребовал от Рыжика начинать ужинать. – И всё-таки странно всё это: ни скорлупы, ни пятен, и пепельница вот пропала... Тут никто не приходил, пока я на работе играл в «Косынку» и пил чай-кофф?

-Приходили. Из ФБР, – с удовольствием ответил Рыжик, наматывая свои спагетти на вилку в попытках узнать, насколько они вытянутся, прежде чем свалиться обратно в тарелку.

-Требовали объяснить, кто я тебе, и почему у меня нет паспорта и аннаполисской прописки. Показывали ржавый бампер от НЛО и спрашивали, не узнаю ли я этот предмет. По-моему, они что-то подозревают...

-М-м, тревожный фактор! Я ведь у них уже есть в базе, лет двадцать назад проходил как главный подозреваемый по делу о пожирателе печени, но они так и не смогли ничего доказать... Как бы снова не попасться... Если что, я вегетарианец, а банки с тушёнкой в кладовке – это гуманитарная помощь осталась. Со второй мировой войны. Запомнил?..

-Не смеши меня, когда я ем, – потребовал Рыжик и подобрал с пола уроненные от восторга спагетти. – Ладно, яйцо – не булавка в стогу сена, найдётся.

-Да, главное – найти его визуально, а не тактильно, босой ногой или там штанами, – Диксон тоже, наконец, плюхнулся за стол, предварительно тщательно ощупав табуретку. – Давай сегодня рано ляжем спать, а завтра с утра съездим на ярмарку в пригород? Я сметаны хочу свойской, завтра ведь Масленица, в самый раз под оладушки будет...

-Ладно, я будильник в телефоне на семь поставлю, – Рыжик с долей отвращения посмотрел на недоеденные спагетти, потом с долей надежды – на Диксона.

-Хорошо, не хочешь – не ешь, – сдался Камилло, уже давно попрощавшийся с мыслью о том, что его найдёныш хоть раз оставит после себя пустую тарелку. – Тогда сходи выкини это всё собачкам. Заодно и суп прошлосубботишный выльешь.

-Чтобы у нас к утру вместо двора с асфальтом была дымящаяся яма до девонского горизонта? – фыркнул Рыжик. – Тебя с этими твоими супчиками, Диксон, надо отдать стажёром к Алексу Баркли в лаборатории, он там как раз работает сейчас над биологическим оружием массового поражения... Супчик гороховый с копчёностями – дислоцируй противника по звуку!

-Нечего критиковать, сам бы взял да сварил, а не пепелацы всякие паял, – Камилло непререкаемо сунул завздыхавшему Рыжику одиозный супец и заветное ведёрко на выкинштейн.

-И не задерживайся, там уже темным-темно.

Рыжик, продолжая вздыхать, натянул сапожки с пальто и ушёл во мрак подъезда – лампы, как всегда, горели только на первом и втором этажах, выше приходилось на ощупь. Не зажигая света, Диксон перешёл на другую сторону квартиры, в свою комнату. Чуть отодвинул штору на окне, глядя на Рыжика – невысокую тонкую фигурку, бредущую через двор по не стаявшему снегу. «Опять шапку не надел, простудится же, убоище», – ворчливо подумал Диксон, и неожиданно ощутил, что по щекам текут слёзы. Волноваться за кого-то, заботиться о ком-то – после смерти жены Камилло забыл, до чего это приятно, когда живёшь не один, а с тем, кому действительно дорог.

Диксон отвлёкся всего на пару минут, смущённо вытирая мокрые щёки запястьем, а когда снова посмотрел во двор, Рыжик стоял уже не один. Дорогу к подъезду ему загораживали двое мужчин в одинаковых тёмных пальто. И, судя по жестикуляции, требовали у сопротивлявшегося Рыжика немедленно проехать с ними. В голове Камилло со скоростью тропического циклона пронеслись воспоминания о Кирпичном, противненькой Элен и её солдатах-чернявках, а также сегодняшние слова Рыжика. И тогда Диксон как был, в домашних тапках, брюках и рубашке в клеточку, вылетел из квартиры, схватив подвернувшуюся под руку швабру, стоявшую в углу у двери. Внизу картина оказалась ещё более неутешительной. Пока Диксон, прыгая через две ступеньки, бежал с шестого этажа, военные успели утащить Рыжика к запаркованной в углу двора машине, держа его под завёрнутые за спину связанные руки. Причём пальто одного из мужчин носило на себе следы тесного знакомства с Камилловым супом: Рыжик был не из тех, кто сдаётся без боя... Поскольку военные тащили своего пленника задом наперёд, то первым грозного Камилло со шваброй наперевес увидел именно Рыжик – и отчаяние на его лице сменилось таким искренним восторгом, что у Диксона отлегло от сердца. Решительно встопорщив усы, Камилло настиг похитителей, и бросился на военных, как наседка на коршуна. Начал он с того, что без долгих прелюдий треснул ничего не подозревающего мужчину шваброй по затылку, да так, что тот с тихим аханьем осел в грязный снег. Второй, успев сориентироваться, мгновенно выхватил из кобуры на плече РСА и предпринял попытку приставить его к виску Рыжика, но тот этого счастливого момента дожидаться не стал, и тут же укусил мужчину за запястье. Качественно, причём, укусил, без ложной скромности – так, что треснула кость.

Военный машинально выстрелил, продырявив собственную машину, и РСА вывалился из сведённых судорогой пальцев к ногам Рыжика. Прицельный пинок сапожком – и вот оружие уже прибрано домовитым Камилло, а сам Рыжик, сдирая кожу на запястьях, торопливо выпутывается из верёвки, пока военный не очухался и не попытался его придушить.

-Руки прочь от Рыжика, тварь! – мелодраматично прошипел Диксон, наставляя револьвер на похитителя, и нечаянно выстрелил мужчине в ногу, хотя на самом деле хотел просто взвести курок для достижения нужного психологического эффекта. – Ой! Он стреляет!! Ой, простите меня, я не хотел! То есть хотел, но не туда... и не вот так...