Альф оказалось намного меньше, всего сто восемьдесят, остальных уже увели… Ладно, хоть эти спастись попытаются. Мы еле уговорили подождать, пока не освободим, кого сможем. Их можно понять, сейчас на арене у кого-то насиловали и убивали сыновей, отцов и братьев.

В следующем бараке тоже содержали альф, видимо расправляться с омегами не так интересно, все же они не воины. Здесь народу было чуть больше - двести двадцать душ. Что ж, получилось очень даже неплохое войско, конечно существует вероятность, что кто-то сбежит, но остальные - уверен, останутся. Везде действовали по одной и той же схеме, Ильгиз отводил охране глаза, омеги утаскивали подальше от дверей запирающую их деревяшку, а я занимался ошейниками и старался не показывать свое непомерное отчаяние. По правде говоря, пока я не закончил освобождать третий барак, еще теплилась надежда, что среди этих мужчин отыщется Зуфат, вот он, как никто другой мог бы справиться с Урзизом и помочь Айра спасти. Расспрашивать о муже я не рискнул, боясь услышать, что да, был такой, но его уже нет. За маленького сына я переживаю еще больше, но по крайне мере знаю, где он и что он жив. Я прекрасно помню слова Лязиза, по всему выходило, что Зуфат из плена сбежал, но ведь его за это время могли поймать и…

Мне почудился захлебнувшийся детский крик, сердце будто пронзила раскаленная игла, выдернув из вороха терзающих мыслей. С Айром беда!..

- Простите, рука дрогнула.- Я испуганно уставился на длинную царапину, проступившую на шее альфы. Со всех нормально ошейники снял, а на последнем прокололся.

- Ничего, ничего, это ерунда.- Он стер набухшие красные капли.- Обернусь и буду как новенький.

Подбадривающие слова я пропустил мимо ушей. Черт, у нас же все готово! Не хватило буквально каких-то минут!

- Ильгиз, поднимайте бараки! Окружайте всех, за периметр никого не выпускать!

- Стой, куда!

Но я уже выскочил на улицу, догадываясь, что произошло но, не понимая, почему они начали обряд жертвоприношения раньше. Ответ стал очевиден, как только в поле зрения появился Лунный пик. С дощатой площадки подъемника на вершине скалы, разнесся голос Жреца.

- И так будет с каждым, кто посмеет осквернить своим нечистым прикосновением в Храме Ночного Светила нашу священную реликвию - Лунный Камень!- Мужчина в гневе потрясал отрубленной детской ручкой, а у его ног, зажимая хлещущую кровью культю, молча корчился от боли маленький мальчик с белокурыми кудряшками.

- Айр…

Не знаю, как мне удалось сдержать рвущийся наружу вопль. Боже, он же совсем еще кроха! Неужели нельзя было ребенка пощадить? Разве недостаточного, что его собираются в жертву принести, нужно еще и покалечить, подумаешь, притронулся к какому-то булыжнику!

Мне казалось, что я стою на месте, на самом деле летел через арену напрямик, не чувствуя земли под ногами. С трибун вскакивали люди, кто-то пытался меня поймать, наивные, в данный момент это никому не под силу. Бок обожгло растекающейся по всему телу болью, похоже, кто-то ранил меня серебром, но не время искать обидчика, я не собираюсь сражаться, прекрасно понимаю, что силы неравны, моя единственная цель - пробиться к сыну. Осознание этого и помогало расшвыривать, как кегли пытавшихся преградить мне дорогу альф, в ушах нарастал не то грохот, не то какой-то гул, откуда он вообще взялся, неужели предвестник обморока? И Ильгиз как назло где-то застрял вместе с остальными оборотнями, они же не знают, что Айра, не дожидаясь рассвета, отправили на пик, если сейчас меня убьют, никто ребенку не поможет. Я примчался к башне, когда подъемник был уже внизу, спустившийся жрец, брезгливо оттирал надушенным платочком пальцы испачканные кровью моего сына. Понятно, что к нему меня никто не подпустит, вокруг слишком много врагов, лучше подумать о том, как прямо с разбега забраться на отвесную стену.

«- Хозяин, ну-ка подвинься, что еще за гонки ты устроил, так трясет, что спать невозможно!»- От неожиданности я споткнулся и, отряхиваясь от песка, на ноги поднялся уже серебристый Волк.

«- Ли, милый, ты мне так нужен, давай на скалу, там Айр!»

«- Почему сразу не разбудил?!»

«- Забыл про тебя, представляешь…»

«- И, между прочим, не в первый раз! Ладно, я тебе как-нибудь это припомню! Приготовься!»- И Ли взвился свечкой, совершив восходящий прыжок прямо вверх чуть ли не до середины скалы, при этом вытянув морду и распушившись до самого кончика хвоста. Когти, высекая искры, заскребли по камню, тщетно пытаясь удержаться на почти вертикальной стене. Все. Сейчас разобьемся… Плевать, я и на небесах с маленьким Айром встречусь. В конце концов, жизнь - всего лишь коротенькая черточка между датой рождения и смерти на памятнике.

Снизу взметнулась густая тень, будто сама тьма решила вмешаться, и что-то подбросило нас вверх, ощутимо приложив Ли по мягкому месту. Даже меня тряхнуло так, что прямо в воздухе едва не обернулся. Передние лапы коснулись каменной площадки, и я удивленно глянул вниз, встретившись с горящими мистическим светом темно-янтарными глазами огромного черного волка. Секунда. И он не удержавшись, рухнул в пустоту, совсем чуть-чуть не дотянув до края.

Метку обожгло огнем, будто загривок только что прокусили, и через миг внизу послышался удар крупного тела о песок.

Что это было? А, неважно. Сейчас все мои мысли занимает сын. Рывком запрыгнув на небольшой уступ, Ли вспугнул стаю возмущенно каркающих ворон, лишившихся законной добычи. Им вполне хватало ярких прожекторов, чтобы даже ночью не прекращать свою трапезу. Совершив оборот, я подлетел к ребенку, игнорируя захрустевшие под ногами добела обглоданные кости. Его бросили умирать, просто обмотав вокруг тоненькой шейки серебряную цепь, ошейник оказался слишком велик для такой крохи. Малыш лежал лицом вниз, видимо перевернулся, спасая от хищных клювов лицо и глаза, рубашечка была надорвана и из прорех сочилась кровь, это уже милые птички постарались. Я рухнул возле него на колени, сорвал проклятую цепь и прижал обожженными дымящимися от серебра руками безвольное тельце к себе, ничего не видя от слез. Расстегнув рубашку, прикладываю его к груди, у меня еще было молоко, совсем немного, но было, я всегда вечером перед сном Айра кормил… Может и сейчас он на это откликнется.

- Кушай, мое солнышко, ну пожалуйста, давай, за дедушку, за отца, за папу…- Сосок впустую скользил по сжатым посиневшим губам, роняя на бледные щечки белесые капельки, маленькая ручка безжизненно свесилась. Я опоздал, мой сын больше не дышит!

- Спи, мой хороший, спи мой сынок, папа расскажет тебе твою самую любимую сказку…

Выть - вот чего мне хотелось больше всего! Но прежде чем оплакивать малыша, нужно сделать одну вещь. Разматываю нитку с заколотой в рубашке иголки, если бы расстегивая пуговицы случайно палец не уколол, то вообще бы про них не вспомнил. Беру лежавшую под Айром отрубленную правую кисть, осторожно погладив распухшие и уже холодные пальчики, пусть хоть после смерти мой мальчик будет таким как был. Сухожилия к сухожилиям, кожу к коже, очень тщательно шью, отдавая последнюю дань своему единственному ребенку. Вот и все… Смотрю на Айра во все глаза, перебирая отросшие до плеч шелковистые мелкие кудряшки, пробегаюсь кончиками пальцев по его лицу, стараясь сохранить его образ в памяти навечно. Я никогда не видел ни мужа, ни сына. Мне говорили, что светлые волосы это фамильная черта и гордость династии Зуфаттандилов, и я почему-то решил, что они такого же соломенного цвета, как когда-то были у меня, а оказалось они белоснежные. Теперь понятно, что волосы Зуфаттандилу Десятому достались от отца, а я подумал, что парень их осветлил, потому что все тларцы, какие мне встречались - темноволосые.

В уши ворвались крики и шум. Не выпуская ребенка из рук, я подошел к самому краю скалы и всмотрелся в кипящее у ее подножья сражение. Почему я не услышал, когда оно началось? Будто смерть Айра отрезала меня от этого мира. Что ж, теперь я готов встретиться со своими врагами лицом к лицу и оттолкнувшись, прыгаю, целясь на тент прикрывавший помост со жрецами. Крепкая ткань с громким треском прорвалась, и я кубарем скатился вниз. Уложив неподвижное тельце в самый уголок, складываю на груди ручки Айра.