Языки пламени обжигают руки, заставив меня опомниться. Вскакиваю, игнорируя кашель, что начинает рвать глотку. Бегу к двери, открывая щеколду. Делаю шаг, но крепкие руки вновь хватают меня. Падаю на каменные ступени, успев поставить ладони, чтобы не удариться головой. Переворачиваюсь, начиная дергать ногами. Тени шепчут, пища. Пламя подходит к ним, заставляя Их ослабить хватку. Пользуюсь моментом, выдергивая ноги.

Они — мысли. Следовательно, тоже материальны.

Бегу вверх, хватаясь за стены по обеим сторонам.

Существо. Оно — это скопление мыслей. Оно — материально.

Выскакиваю в зал, захлопнув дверь.

Оборачиваюсь. Отец. Она сказала, что он здесь. Я должна найти его.

Тяжело дышу, кинувшись в коридор к лестнице. Времени нет, огонь слишком быстро распространяется. Это играет мне на руку, но с другой стороны может убить меня, если не потороплюсь. Бегу вверх по лестнице, зовя отца. Кашляю, давясь мокротой, но продолжаю кричать.

Петра сказала, что я должна была встретить его по пути к ней, значит, он должен быть на третьем этаже.

Чердак?

На ладонях стерта кожа, ведь я хватаюсь на перила лестницы, взбираясь выше.

— Пап! — кричу, выбегая на этаж, но замираю.

С губ слетает последний вздох, а сердце замирает.

Оно сидит у дальней стены, перебирая всеми своими руками. Но мой взгляд прикован не к Нему. Нечто темное свисает с потолка. Делаю шаг, пискнув, когда понимаю, что это отец.

Вокруг его шеи обмотана веревка, другим концом привязанная к ручке от крышки чердака.

— Нет, — шепчу, когда осознание происходящего вытесняет другие мысли.

Черный дым коснулся моих стоп, но я не могла найти в себе силы, чтобы шевельнуться. Невыносимый запах окружил меня, но не прикрываю нос. Глаза слезятся, а биение сердца становится все тише и тише. Вдыхаю полной грудью дым, начав кашлять, но не двигаюсь, смотря лишь на повешенного отца. Рядом с ним на полу бутылка алкоголя. Он сам… Сам повесился. Они довели его.

Делаю шаг назад, когда запах становится невыносимее. Он смешивается с гарью.

Петра, наконец, сделала это. Она избавилась от Клариссы. Девушка подняла глаза, роясь в карманах, чтобы проверить запасы, ведь их должно хватить на всех. Смотрит на флакончики с прозрачной жидкостью. Белая этикетка, надпись которой гласит: «Формалин».

У меня начинаются приступы удушья. Именно они заставляют меня шевелиться. Кашляю, опуская взгляд на существо, которое сидело у зеркала. Невольно поднимаю глаза, видя свое отражение.

Скулю, все же роняя слезы, когда понимаю, что позади кто-то есть.

Сжимаю кулаки, оборачиваясь.

Её обгоревшая кожа обтягивала лицо. Она схватила меня за шею. Я корчусь, заставляя себя держаться на ногах, ведь колени подкашиваются. Этот удушающий запах… Он исходит от нее.

Девушка скалит зубы.

От Петры.

Кричу, толкая ее, но девушка издала что-то наподобие рыка, вновь впившись ногтями мне в шею.

Мои глаза готовы закрыться, а голова опрокидывается, ведь мне не вынести этой духоты. Отступаю назад. Кэтрин. Я не вижу ее глаз, ведь вместо них две глубокие бездны, которые словно пожирают мои силы. Я не могу отвести взгляда. Руки слабнут. Открываю рот, глотая дым, ведь воздуха не хватает. Глаза слезятся.

Шипение над моим ухом. Краем глаза вижу, как Оно приблизилось.

Девушка кричит, толкая меня. Делая шаг назад, понимаю, что она спихнула меня с лестницы. Не могу собрать силы, чтобы выпрямиться, поэтому падаю, бьясь всем телом. Кубарем валюсь вниз, остановившись на втором этаже, ударившись головой об стену.

У меня нет сил.

Падаю лицом на пол. Лежу на боку, видя, как дым чернеет на глазах. Руки не согнуть в локтях.

Я больше не могу.

Зрачки застыли. Все тело ноет, но эта боль не сравнима с той, которая разрывает сердце изнутри.

Пульсация.

Мои губы приоткрыты. Но я дышу через нос.

Вдох-выдох.

Нечто темное спускается по ступенькам, направляясь ко мне.

Вдох-выдох.

Глаза отекают.

Оно опускает свою морду ко мне, и тысяча иголок разом вонзаются в мою грудь.

Вдох-выдох.

Вдох…

========== Part 35. ==========

***

Это было невыносимо.

Движения скованны. Не шевельнуться.

Парень приоткрыл глаза, щурясь. Он впервые за последние два дня пришел в сознание, поэтому медсестра, которая распахнула шторы, впустив яркий для этого времени года луч солнца, заметив, что пациент пришел в себя, выбежала из палаты, зовя мисс О’Брайен.

Парень сильно хмурит брови, ощущая тяжесть во всем теле. Он пытается повернуть голову, когда приглушенно слышит женские голоса.

В помещение входит его мать.

Это совершенно не тот человек, которого он хочет видеть сейчас.

— Как ты себя чувствуешь? — Женщина наклоняется, касаясь ладонью его локтя. Дилан дергается, убирая руку. Миранда теряется, выпрямившись:

— Смотрю, — вздыхает, — тебе уже лучше.

Зрачки Дилана бегают по комнате. Он шевелится, дергая руками. Трубки срываются. Женщина пугается, давя ему на грудь, чтобы уложить:

— Тебе нельзя двигаться! Дилан!

— Иди нах… — О’Брайен корчится от боли, отмахиваясь. Садится на кровати, чувствуя боль в животе. Он приподнимает футболку, касаясь пальцами перебинтованного участка тела. Тяжело дышит, поднимая глаза, и смотрит в окно:

— Что я… — Хмурится, опуская взгляд.

— Дилан, — Миранда садится на край кровати. — Ты попал в аварию, — она думала, что сын не помнит произошедшего, поэтому старалась восстановить утерянную память. — Ты потерял много крови, был реанимирован и оставался без сознания в течение двух дней.

Дилан опирается руками на кровать, сгибая ноги в коленях. Морщится, часто моргая. Женщина хочет коснуться его, проявить заботу, показать свое материнское отношение к сыну, но мнется, понимая, что ей никогда не вернуть былого доверия.

Стук в дверь.

Миранда оборачивается, хмурясь:

— Кто вас впустил?

Мужчина в дверях почесал щетину, делая шаг внутрь:

— Я каждый день приходил, так что, очевидно, заработал доверие той дамы у регистратуры, — улыбается, обходя кровать. — Неужели очнулся.

Дилан сглатывает, потирая шею ладонью. В горле сухо. Поднимает глаза на Хеклина, в которых мужчина замечает обеспокоенный блеск:

— Где Кэйли?

Тайлер и Миранда переглянулись. Парень прекращает хмуриться, переводя взгляд с одного на другого:

— Тайлер, — хрипит, — где она?

— Дилан, — мужчина опускается на край кровати, продолжая. — Два дня назад поступило сообщение о пожаре. О нем сообщила Софи. Дом Кэйлин горел.

Дилан щурится:

— Что?

— Пожар успели предотвратить, — Миранда выдавливает улыбку, желая этим взбодрить сына, но тот не слушает её, говоря с Тайлером:

— Кэйли, где она? — Дилан был достаточно умен, поэтому в голове уже родились догадки, которые он всячески отвергал, продолжая смотреть на тренера. Мужчина качает головой, произнеся:

— Я не знаю, Дилан.

Парень хмурит брови, сжимая губы в тонкую полосу, и рычит:

— Как это не знаешь? — Тон голоса становится жестче.

— Пожар смогли остановить. Но речи о том, что кто-то там сгорел — не было, — рассказывала Миранда. — Значит, есть возможность, что она жива.

— Какой в этом, блять, смысл?! — Его голос сорвался, что было не характерно для человека, только что пришедшего в себя. — Если вы не знаете, где она, то какой смысл?! — Смотрит на Тайлера. — Где она?!

— Тише будь! — Повысил голос мужчина, хмурясь. — И была смерть, только не от пожара.

Дилан широко распахнул глаза:

— Она? — Шепчет губами.

— Нет, мужчина, лет сорока. Думаю, ее отец. Он повесился в коридоре и умер еще до того, как поднялся дым. Кто-то устроил пожар, и подозрения упали на Кэйлин и Саманту — ее мать. Девушка призналась в поджоге…

Выражение лица О’Брайена слабнет:

— Как? И что… Куда они ее дели?

— Мы не знаем, Дилан, — Миранда отводит глаза.

В палате повисло молчание. Тиканье часов начинало бить по мозгам, вызывая боль. Дилан молчит, не смотря на посетителей. Он моргает, понимая, что глаза начали болеть: