- Ты считаешь это нормальным? - Вновь перебиваю, сглатывая. - Ты меня прогоняешь, кричишь, а сейчас говоришь так, словно ничего не было, - пожимаю плечами. - Скажи, - хмурюсь, нервно улыбаясь, - просто, скажи, что с тобой не так? Или возможно проблема во мне?

Дилан явно не слушает, продолжая говорить о своем:

- Тебе нужно сдерживать эмоции.

Я хватаю его за ткань футболки, дергая с такой силой, что Дилан невольно вздрогнул, и кричу:

- Не всем же быть такими равнодушными кретинами, как ты! У меня, блять, есть чувства, О’Брайен! И да, выражать их - это нормально! И… - заикаюсь, ведь мне нужно отдышаться. Глотаю холодный и влажный воздух, чувствуя, как начинает моросить дождь. Дилан продолжает смотреть на меня, и я по-прежнему не могу понять, о чем он думает в данный момент.

Моя хватка слабнет после минуты молчания:

- Плевать, - шепчу охрипшим голосом, выпрямляясь, и отворачиваюсь от окна, чтобы закрыть его.

- Кэйли, - Дилан давит ладонью на стекло, но, понятия не имею, как, я все же закрыла окно, хоть на это и потребовалось усилие.

Парень стучит. Его голос звучит приглушенно, поэтому я прикрываю уши ладонями, идя к кровати.

Мне нужно лишь пережить эту ночь. Завтра отправлюсь к матери, и, надеюсь, ей будет лучше.

Жмурю глаза, поэтому спотыкаюсь о стул, но нахожу кровать, забираясь на нее. Кутаюсь в одеяло, словно ребенок надеясь, что оно сможет спасти меня от всех тех монстров, которые окружают меня.

Дилан прекратил стучать по стеклу. Я свернулась клубочком, напевая про себя колыбельную, которой меня успокаивала бабушка. Не знаю, как, но мне удается почувствовать расслабление. Еще мгновение, и мое дыхание выравнивается, а сердце бьется спокойно. Я моргаю, готовясь полностью отдаться сну.

***

Дилан ходил по комнате, кусая костяшки. Он поставил руки на талию, поглядывая в сторону окна.

Да, О’Брайен не хочет видеть ее, ему охота отдалиться, но, черт возьми, его одолевают сомнения. Парень в последнее время много думает о своем стиле жизни.

Его телефон вибрирует. На экране высвечивается номер, который Дилан начал проклинать еще в семилетнем возрасте.

Эта женщина испоганила ему детство, портит настоящее, ведь все эти проблемы из-за нее.

“Хочешь вкусить взрослой жизни?” - был таким её вопрос тогда, но дело в том, что она не дождалась ответа мальчика, который от страха был готов разрыдаться. Все было бы проще, если бы эта женщина оказалась убийцей и просто прикончила его, но нет. Эта пытка длится уже много лет, и самое страшное в том, что Дилан охладел, теряя тот самый пыл, теряя те эмоции, которые помогали ему бороться. Его ненависть сменяется холодом.

Она испортила его, показав и заставив окунуться в мир разврата и похоти. А теперь от этого не так просто избавиться, ведь все пошлое - наркотик, вызывающий привыкание.

Противоположный пол начал вызывать отвращение, ведь все эти женщины напоминают о ней и о том, что она с ним делала.

Скажите, что парням это лишь в радость.

Парням - может. Но только не маленькому мальчику, который еще даже в школу не пошел.

Дилан игнорирует звонок, садясь на кровать. Он трет лицо, после чего запускает пальцы в волосы. Сжимает ладони в кулак, прижимая ко рту. Он нервничает? Скорее всего, ведь чувства, что испытывает сейчас, ему не по силам разобрать.

***

“Кэйли, скажи, ты умеешь играть?” - эти детские голоса были слышны отчетливо.

“Как она может играть, если даже передвигается с трудом?” - смех.

“Ты только взгляни на нее! Она вскоре лопнет!” - смех.

Смех. Смех. Смех.

Вскакивает на кровати, но мычит, ибо её рот зашит темной ниткой, как и глаза, которые начинают гноиться.

Я распахиваю глаза, чувствуя неописуемую боль в висках. Сердце бешено колотится, а тело покрыто холодным потом. Влажная подушка и простынь. Тело не накрыто одеялом.

Паника.

Где моё одеяло?

Ужасаюсь. Мне не шевельнуться. Не могу даже пальцем дернуть.

Дыхание учащается, а зрачки продолжают бегать по белой стене, лицом к которой я лежу. Страх проникает в каждую клетку моего тела, пронизывая до самых костей. Мне холодно и жарко одновременно. Это странное состояние, когда тебе охота вырваться из собственного тела. Открываю рот, желая произнести звук, но ничего не выходит. Это словно паралич.

Скрип. Щелчок. Мысленно начинаю мычать, чувствуя, как на глаза накатываются слезы.

Мне не пережить этого вновь.

Не пережить эту ночь.

Мои губы дрожат, а тело начинает трястись от страха. Зубы стучат, а глаза готовы вылезти из орбит.

Резкая хватка, когти этого существа вонзаются мне в ноги. Я раскрываю рот, и дикий вопль, наконец, вырывается наружу. Рывок. Хватаюсь за край кровати, чтобы не сползти с нее.

Оно тянет меня за ноги. Оно вонзило мне пальцы в кожу. Оно хочет утащить меня.

Кричу во весь голос, начиная рыдать. Оно грубо тянет меня, отчего мои потные руки соскальзывают. Я переворачиваюсь на живот, слетая с кровати, и бьюсь лицом о пол. Пытаюсь ухватиться за что-то, но не успеваю, ведь Оно рывками тянет меня за собой.

- Боже! - Кричу, плача. - Ма… - Давлюсь собственной слюной. Мне плохо видно из-за слез, что текут по щекам. Майка задирается, и мой живот корябается о паркет. Я чувствую, как занозы вонзаются мне в кожу. Хватаюсь за дверной проем, держась за него обеими руками.

Оно… У него словно несколько рук. Не две, не три… Больше. Куда больше, ибо я чувствую, как его ледяные ладони покрывают мои ноги полностью. Оно сильно. Вонь исходит от него. Оно хрипло дышит, словно это дается ему с трудом.

Я кричу, ведь руки срываются, когда Оно вновь потащило меня за собой. Я волочусь по полу, пытаясь ухватиться хотя бы за что-нибудь, но ничего не выходит. Рыдаю, пытаясь дозваться до кого-нибудь, хотя хорошо понимаю, что возможно, в доме одна.

Оно противно шипит за спиной, продолжая тащить меня. Я начинаю вонзать ногти в пол. Панически глотаю воздух, понимая, что Оно тащит меня в ванную комнату.

- Нет, нет, нет, нет, - шепчу, ведь горло уже болит. Начинаю вырывать ноги, но делаю лишь хуже: стоило мне попытаться освободиться от его хватки, как Оно вновь вонзило когти мне в кожу, и я хорошо почувствовала, как это существо распороло мне ее. Вновь кричу от боли, но продолжаю отпираться, хватаясь за стену, отчего рву обои.

Никто не услышит меня. Никто.

Кроме…

- Дилан! - Собираю оставшиеся силы и трачу их на то, чтобы дозваться до человека, который, несмотря на наши разногласия, точно поможет мне.

Но я закрыла окно. Закрыла перед его носом, сказав столько обидных слов.

Пищу от безысходности, глотая слезы, а Оно продолжает тащить. Сворачивает. Оно сворачивает к ванной. Меня охватывает новая волна паники. Хватаюсь за дверной проем, скуля:

- Ма…мамочки… - Не могу сдержать свои жалкие рыдания. - Боже, кто-нибудь!

Рука. Я распахиваю широко глаза, когда поднимаю лицо. Не могу точно описать, что чувствую, но это что-то между диким ужасом и радостью.

Петра сидит на полу, держа меня за руку. Она выглядит иначе: её кожа ледяная и местами покрыта гнойными язвами, пальцы хрустят, глаза мертвые, стеклянные, губы синие, но… Но она держит меня, таща к себе. Мое тело начинает разрываться. Я чувствую, как что-то рвется внутри, и это вызывает дикую боль, поэтому начинаю плакать. Одна моя рука соскальзывает, а другую продолжает держать Петра. Девушка пискнула, когда моя ладонь начала выскальзывать:

- Проснись! - Её голос был каким-то жестким и, скорее, походящим на мужской. - Очнись же! - Теперь она пищала, как ребенок. - Не путай реальность! - Кричит уже своим голосом.

Я держусь за её руку, понимая, что кожа моей талии начинает разрываться, а ноги словно кто-то грызет зубами.

- Ты ведь не сумасшедшая, - шепчет Петра, и ее хватка слабнет.

Я стону от боли. Картинка перед глазами мутнеет, а вздохи становятся короче. Мне тяжело держаться, но сдаваться не хочется.

Я, черт возьми, хочу жить!