Шамиль шел впереди, поэтому видеть, что творилось сзади он не мог, но он просто спиной чувствовал то напряжение, в котором пребывали его парни. Так они миновали памятник воинам-интернационалистам, а окружающая картина и не думала меняться. Замерший словно в летаргическом сне город давил на психику, а тут еще и погода начала портиться…

Резкий звук бьющегося стекла застал отряд врасплох. Как еще никто не высадил полмагазина в воздух – не понятно. И это было бы абсолютно не удивительно, потому как в застывшем городе любой звук был слишком резким и практически бил по ушам.

Парни остановились и, ощетинившись оружием, искали глазами источник шума, пока на противоположной стороне улицы на третьем этаже здания в проеме разбитого окна не разглядели женский силуэт, изо всех сил машущий руками. Увидев, что ее сигнал заметили, женщина быстрым движением смахнула набежавшие слезы и начала открывать старые двухстворчатые окна.

Шамиль с еще двумя парнями перебежали улицу, тогда как трое других остались караулить на другой стороне.

– Как хорошо, что я вас увидела! – свесившись с подоконника закричала женщина стоявшим под окнами мужчинам. – Вы ведь военные, да? Или из милиции?

Женщина рассмотрела надписи на спинах.

– Военные-военные… Какая уже разница?! – кивнул Шамиль, не став вдаваться в подробности родов войск. Сейчас все, кто носит форму, стали называться одним словом – «военные».

– Помогите нам! У нас уже четыре дня как закончилась еда, а воды осталась одна двухлитровая бутылка, – разрыдалась женщина. – А на лестнице и во дворе они.

Кто «они» Шамиль сразу же догадался, да и информация о закончившейся еде тоже удивления не вызвала. Как ни странно, но в спальных районах, находящихся в отдалении от исторического центра, с продуктовыми магазинами было все намного проще – и рынки, и супермаркеты да и просто вагончики или небольшие магазинчики… А вот в самом центре продуктовый маркет был один-единственный и тот находился практически в четырех остановках отсюда. Да и выбор там был не ахти: а основном разнообразная слабо и алкогольная продукция да снэки к ней в качестве закуски.

– Много их на лестнице? – поинтересовался стоявший рядом с Шамилем боец. – И сколько вас в квартире?

В принципе, негласный приказ спасать всех, кого можно, он существовал, но с другой стороны гробить отряд ради одной-единственной женщины, тоже не хотелось. Как бы это страшно и цинично не звучало. Не те времена… Не до демократий с разнообразными толерантностями нынче. Не стоит один гражданский человек пяти обученных воинов. Так что прежде чем бросаться в омут с головой, нужно было бы прощупать глубину омута.

– Много, – с горечью призналась женщина, словно что-то заподозрив в вопросе этого смуглого мужчины.

– А вас сколько?

– Нас двое. Я и моя свекровь.

– Шамиль, что делать будем? – кивнул один из бойцов, стараясь говорить негромко, чтобы их разговор не был слышен женщине, жадно ловившей каждое их слово.

– Надо посоветоваться с Дорониным. Соваться в тесный подъезд… – Шамиль скептически пожал плечами и вызвал по своей рации командира. – Первый? На связь.

– Первый на связи. – Тут же отозвался Доронин, словно ждал этого сеанса.

– Это Шамиль. У нас тут двое гражданских на третьем этаже. Говорят, что выйти не могут. Подъезд заблокирован мертвяками. Что делать?

– Обстановка как? Позволяет заняться эвакуацией?

– В принципе да. Пока все тихо.

– Ну тогда сам решай по обстановке. Отбой.

– Не бросайте нас, пожалуйста! – продолжила причитать женщина, словно кожей ощущая неуверенность Шамиля, рискуя попросту вывалиться из окна и если не убиться, то сильно покалечиться.

– Женщина, да не орите вы так! Сейчас все зомбаки сюда сбегутся! – рявкнул он. – И тогда мы вам точно не поможем. Понятно?!

Женщина в окне быстро-быстро закивала, боясь, что чудом оказавшиеся здесь живые люди плюнут и уйдут, оставив ее умирать в своей квартире.

– Ну так что? Че делать-то? Поднимем шум – всем хана будет, а без шума мы на третий этаж не пробьемся, раз уж на лестнице мертвяки. Может, ну его? Нафига нам старуха и еще одна лишняя тетка?

– Оставить их здесь предлагаешь? – взглянул на парня Шамиль. В его голосе не звучало какого-либо удивления или возмущения – это был простой вопрос, который требовал ответа для решения дилеммы.

– Да мне лично по барабану…

Этого бойца Шамиль знал давно, хоть они доселе никогда потно и не общались. Так, отделывались при встречах дежурными «привет-пока» и все, да и сейчас, после начала Беды, они не стали плотнее общаться. Сделали дело и разбежались каждый по своим норам. Поэтому предложение бросить все к чертям собачьим не шибко травмировало Шамиля. Признаться, он сам еще сомневался в необходимости рисковать парнями. А с другой стороны, если все продумать и сделать качественно, то почему бы тетку и не спасти?

– Собирайте все самое необходимое. То, что можно унести на себе и ждите нас! Понятно?! – задрав голову вверх, крикнул Шамиль. – Мы скоро вернемся! Так, ребята, нам еще свои дела доделать нужно, потом уже с этими будем разбираться. Поэтому шагаем бодрым шагом вперед и с песней.

Женщина сперва начала что-то причитать благодарственное, лопоча слова, словно заклинание какое-то, а потом, спохватившись, скрылась из виду, словно ее кто-то позвал.

Шамиль же с парнями продолжил свой путь, только вот все чаще начали поступать доклады, что видны мертвяки. Видать, все же перекрикивания их и приманило. Стрелять пока не стреляли – в этой могильной тишине каждый звук выстрела будет как грохот грома. Будет только хуже. Поэтому, командир группы приказал ускориться, а после и вовсе перейти на бег трусцой, чтобы хоть как-то оторваться от сбредающихся из подворотен грязных и оборванных зомби. «Тьфу, блин!» – подумал про себя Шамиль. – «Бомжи и те краше выглядят!»

И ведь и в правду, если в первые дни одежда, в которую были одеты ожившие трупы, еще создавала видимость нормальной, то спустя две недели она превратилась в сущие лохмотья из-за пыли, грязи и запекшейся крови. Ни Шамиль, ни другие его бойцы уже и не пытались взглядываться в лица-маски появляющихся то тут, то там фигур, теперь они были все на одно лицо – мертвое и попытающееся при случае убить. Да и нечего одушевлять врага.

До площади Суворова добрались порядком запыхавшись. Нет, конечно, подготовленные бойцы были в хорошей физической форме, а вот Колян, пасущий задних, дышал уже как загнанная лошадь перед тем как пасть.

– Ты командиру доложил, что за нами хвост из доброго десятка мертвяков увязался? – искусственно задерживая дыхание, чтобы восстановить нормальный сердечный ритм, спросил Шамиль.

– Нет, – выпучив глаза, столь выделяющиеся на покрасневшем лице, покачал головой рыжий.

– Так какого ты сейчас стоишь?! Я что тебе сказал? Обо всех изменениях докладывать Первому.

– Ага. Сейчас! – спохватился Колян, судорожно ища, куда же он запихнул рацию, под тяжелый взгляд Шамиля. Наконец-то коробочка нашлась в одном из карманов… Вспомнив наставления старшего, бывший водитель нажал кнопку вызова и затарахтел, – Первый, Первый, я – Второй! Ой! Я – Колян! На связь! Что значит, какой Колян? Колян – это я! А! Черт! Я в группе Шамиля. Позывной – Колян…

Шамиль, покачав головой, оглянулся назад, чтобы оценить, на сколько удалось оторваться… Метров шестьсот-семьсот. А еще возвращаться придется как-то. И женщин вытаскивать… Получится ли? Опять его затерзали сомнения в необходимости подобных маневров. Может, действительно, плюнуть и уйти… и бросить на верную смерть двух человек. Черт его знает.

– Отдохнули? Отдышались? Вперед!

Посреди площади красовались черные сгоревшие остовы трех машин, не разминувшихся на У-образном перекрестке. Несколько троллейбусов замерло по направлению к площади Ушакова, заблокировав практически весь проезд к ней. Что делалось на дороге, ведущей к вокзалам, отсюда не было видно – не позволяла естественная холмистость местности. На той стороне Южной бухты, где ранее располагались лазаревские казармы, а ныне – филиал МГУ, что-то довольно добротно горело, потому как столб дыма, уходивший в небо, был порядочный, а тушить эту громадину было теперь некому.