Дверь он захлопнул за собой, и Тимур вдруг занервничал. Возможно, он поступил неправильно, не отдав Фролу золотую цепь? Теперь все может затянуться… Но и Фрол не очень хороший парень. Грубо разговаривает и глаза мутные. Нельзя ему доверять. Может, просто зайти следом и самому переговорить с этим самым, как там его?..

Тут дверь распахнулась, и на пороге появился высокий пузатый мужик с аккуратной бородой. Одет он был примерно так же, как и остальные маркитанты, которых Тим до этого успел увидеть: в синие трикотажные штаны, вытянутые на коленках, и черную кожаную куртку с застежкой-молнией. На ногах – низкие ботинки из мягкого материала и с толстой прорезиненной подошвой.

В общем, типичный браток середины девяностых годов XX века в трениках и кроссовках марки «Адидас» – только биты в руках не хватает. Но Тим в те легендарные времена никогда не жил, поэтому никогда не слышал ни о братках, ни о трениках. Ни, тем более, о каком-то Адидасе. Лишь подумал, что было бы неплохо обзавестись такой же одежкой. Удобно в ней, наверное. А то он в своих лохмотьях…

Додумать не успел, потому что мужик, остановившись в метре от Тима с Аленой, отрывисто спросил:

– Эти, что ли, «лесные»?

– Они самые, Гермес, – подтвердил Фрол, возникая вслед за мужиком из дверного проема. – Вот это Тимоха, а это… Ну, девка, в общем, его. При смерти она, похоже.

– Это Алена, – сказал Тим. – Она не при смерти. Но сильно ранена. Вы должны ей помочь. Мы…

– Мы вам ничего не должны, парень, – резко оборвал старшина. – А вот вы уже наши должники, потому что приют получили. Фрол сообщил, у тебя золото есть? Где оно?

– Вот, – сказал Тим. Он опустился на одно колено, чтобы не класть Алену на пол, и вытащил из напоясной сумки золотую цепь колдуна Ашаба.

Гермес присвистнул. Затем осторожно, даже трепетно, забрал у Тима цепь и поднес к глазам. Несколько секунд крутил ее туда-сюда, рассматривая с разных сторон. После чего достал из кармана куртки маленькую пилочку и несколько раз шоркнул ею по одному из звеньев. Снова поднес к глазам. Цокнул языком. И ловким движением засунул цепь к себе в карман.

– Э-э, – протянул Тим, поднимаясь на ноги. – А-а…

– Все в порядке, Тимофей, – успокоил старшина. – Сколько ты хочешь за эту штуку?

Тим не понял вопроса. Что значит – сколько? Поэтому сказал:

– Я хочу, чтобы вы вылечили Алену. И как можно скорее.

– Всё?

Тим подумал:

– Нам нужна еда.

– Покормим. Что еще?

Тим пожал плечами. Что еще? Главное, чтобы они вылечили Алену. Ну и поесть, конечно, не мешало бы. А что он еще может попросить в обмен за эту цепь из желтого металла? И тут он вспомнил:

– Мне бы одежду какую. Вот, как у вас.

– Как у меня? – Старшина хмыкнул. – Ну, как у меня не обещаю – не положено. Но срам прикрыть что-нибудь найдем… Ладно, Тимоха. Я вижу, что ты парень простой. Люблю таких. Мы с тобой договоримся. По рукам?

И он протянул Тиму правую руку.

– По рукам, – сказал тот, неуверенно протягивая навстречу ладонь.

– Вот и заметано. – Гермес шлепнул Тима по ладони своей ладонью. – Договор скреплен.

Он перевел взгляд на Алену. Затем аккуратно, двумя пальцами, приподнял ей веко. Неодобрительно покачал головой.

– Кто ее так?

– Нео, – ответил Тимур, твердо придерживаясь ранее выбранной версии. – Мохначи, то есть.

– Изуродовали девку. Ну, ничего, оклемается… Фрол, отнеси ее в лазарет, пусть ею тут же займутся. Скажешь, я велел.

– Может, я сам отнесу? – спросил Тим.

– Нет, Тимоха, здесь уже без тебя справятся. – Старшина криво улыбнулся. – Не переживай, заштопаем твою Алену, будет, как новенькая – маркитанты товаром не разбрасываются. А у нас с тобой другие дела найдутся… Да и нельзя тебе в лазарет в таком виде. Разведешь антисанитарию, а у нас с этим строго… Фрол, вот еще что – найди там Марфу, пусть срочно идет ко мне…

Марфа оказалась черноволосой женщиной среднего возраста в самом соку – иными словами, рослой и пышной. Некоторые элементы ее впечатляющей фигуры «а ля Рубенс» прямо-таки распирали юбку и кофточку, отчего возникало ощущение, что одежда в любой момент может треснуть по швам. Тим, естественно, не имел ни малейшего представления о рубенсовских женщинах, да и вообще на тот момент мало чего понимал в слабом поле, поэтому просто подумал: «Ого!»

А еще его поразил запах, исходивший от Марфы. Это был запах чистого и здорового тела с примесью цветочной воды, и он Тиму очень понравился. Даже в носу засвербило от такого удивительного запаха, и Тим едва не чихнул.

Однако пышная Марфа со своим удивительным запахом появилась не сразу. До того Гермес завел Тима в свою комнату и, удобно развалившись в кожаном кресле, начал расспрашивать. В основном, нажимая на вопросы, касающиеся лично Тима: мол, кто такой и откуда, чем занимался и как сюда попал.

Тим отвечал односложно, опасаясь ляпнуть чего-нибудь лишнего. Но даже если бы сильно захотел, то не смог бы рассказать много. Ведь в его сознании присутствовали лишь события последних часов.

Вот почему Гермес от него ничего путного не услышал, за исключением однообразно повторяемого: «Мы – лесные люди», «Мы жили в лесу», «На нас напали нео», «Мы дрались с нео и убежали от них». И всё. На уточняющие вопросы Тим лишь пучил глаза и отвечал: «Не помню, меня сильно ударили по голове».

Такое поведение Тима изрядно озадачило старшину. И он вдруг задал совсем странный вопрос: «Тимоха, почему днем светло, а ночью темно?» – не иначе как решил, что Тим полный идиот.

Тим чуток подумал и ответил: «Потому что днем на небе есть солнце, а ночью нет».

Гермес облегченно хмыкнул и спросил: «Почему у людей на руках всегда пять пальцев, а у мутантов разное количество?»

Вопрос был очень сложным. Наверное, на засыпку. Но Тим с ним справился, заявив: «Потому что они мутанты. Вон у вас на площади памятник мутанту стоит – так у него вообще головы нет».

Старшина в изумлении задрал брови, но как раз в этот момент в комнату зашла пышнотелая Марфа. И допрос прекратился. Зато началось другое – в какой-то степени более интересное. Но не особо понравившееся Тиму.

Когда Марфа появилась, то Гермес заявил:

– Ага, хорошо. Познакомься, Тимоха, это наша Марфа-ключница. – Наклонив голову, он внимательно посмотрел на Тима: – Ключница, понимаешь?

– Нет.

– Ну, каптенармус наш… Тоже не слышал?

– Нет, – искренне признался Тим. – А что это такое – кап… капе…

– Не что, а кто. Ладно, не ломай язык. Для тебя она просто ключница. Короче, Марфа у нас заведует хозяйством. А сейчас займется тобой. Марфа, Тимофей у нас, вроде бы, из общины лесных людей. Но я в этом не уверен.

– Почему? – спросила Марфа, с любопытством косясь на незнакомца.

– Потому что он почти ничего не помнит. Говорит, по голове сильно ударили. Осмотри его, как следует. На предмет всего там… В общем, как следует. Ну, ты понимаешь… – И он подмигнул ключнице.

– Понимаю, – сказала Марфа, окидывая Тима пристальным взглядом. Тот аж засмущался немного. – Грязный он только очень. Сполоснуть бы его… хотя бы из шланга.

– Успеем. Ты глянь пока так… хм… по основным параметрам. Тимоха, сними с себя эти лохмотья.

– Всё снимать? – уточнил Тим.

– Разумеется, всё. Тут и снимать нечего. Только вон там, у стены. – Гермес с брезгливым выражением показал пальцем в угол за дверью.

Тим отошел к стене и разделся. Снимать, и в самом деле, было почти нечего – подсумок с поясом, набедренную повязку, да по паре тряпичных обмоток с каждой ноги. Ну и примитивные сандалии с резиновыми подошвами из автомобильных протекторов тоже снял – уж раздеваться, так раздеваться. Сложил все это добро в углу и развернулся лицом к маркитантам в самом что ни на есть натуральном виде – в том, как говорится, в чем мать родила. Разве что шнурок с зубом нео снимать не стал – какая же это одежда?

У Гермеса, как только Тим развернулся, сразу отвисла челюсть. И лицо поскучнело. А вот у Марфы, наоборот, лицо оживилось, а глазки аж прямо заблестели.