Жесток Якуб, чего тут говорить. А еще коварен, как аспид…

– Командила, – неожиданно подал голос искусанный «кровопийцами» ворм. После того как Бугров оттащил его от кустов, он несколько минут тихонечко валялся на земле, очухиваясь. Бедняга даже на время потерял сознание. Но сейчас, похоже, оклемался. – Командила, этот Пузыч все влет. Это он убила вашего бойца. Он сама хвастался.

«Трупоед» присел и ткнул указательным пальцем в сторону Пузыча. Кроме указательного пальца, сросшегося со средним, у него на кисти было еще два пальца – загнутый закорючкой большой и малюсенький мизинец, росший не вперед, как положено, а вниз, прямо из ладони.

– Чего-о? – ошарашенно протянул Бугров. – Чего ты там вякнул?

– Заткнись, тварь! – прорычал Пузыч. С неожиданным проворством он вскочил на корточки и рванулся в сторону «трехпалого», невзирая на спущенные штаны. Однако Федор находился начеку – вскинул арбалет и нанес борзому муту очередное «боевое ранение».

Если честно, Федор опять хотел попасть в задницу, но чуток пониже – скажем так, в промежность. Уж шибко противно выглядело «интимное место» у ворма – даже описывать не хочется. Короче говоря, полный отстой, отвис и отпад, или, если выражаться по науке, «я у мамы гермафродит». Но то ли рука у Федора дрогнула, то ли «мишень» оказалась слишком подвижной, но болт угодил, так сказать, в верхний габарит – в копчик.

Ох уж взвыл на этот раз Пузыч, так взвыл. Электродрель на пару с бензопилой подобной колоратуры не выдадут, не говоря уже о каком-нибудь Пласидо Доминго, а ворм сумел. И с таким искренним чувством выдал, что, наверное, разогнал всех мутов в радиусе пятьсот метров. Потому что, когда живое существо так проникновенно вопит, даже лысому ежу понятно, что кто-то с кого-то заживо сдирает шкуру. Следовательно, надо побыстрей делать ноги – а то ведь лихоимцы и до тебя доберутся.

Однако солировал ворм недолго. Латыпов подскочил и двумя ударами отсек уроду обе ступни – как обещал. И чтобы больше не рыпался, а то уж больно шустрый, никаких нервов не хватит. А нервы у старшины давно находились на пределе. Укоротив и, заодно, укротив Пузыча, он приблизился к трехпалому «трупоеду» и, продолжая сжимать в руке окровавленный палаш, требовательно бросил:

– А ну-ка, давай по порядку. Чем он там хвастался?

– Я все скажу, командила, все, – затараторил «трехпалый», косясь на клинок. – Этот Пузыч сегодня ночью к нам подошла. Мы у костла сидели, вот с ним. – Он показал пальцем на труп «одноглазого». – А этот Пузыч стала нас уговаливать. Долго уговаливала. Даже золото обещала. И много чего говолила. Как она длаться умеет. И палаш свой показывала. И говолила, какая он умная и сильная…

– Ближе к делу, урод! – рявкнул Латыпов. – А то язык отрежу. Чего он говорил об убитом бойце?

– А-а, об убитом… Так это, командила… Командила, а ты меня отпустишь? – Ворм заискивающе посмотрел в глаза Латыпову. – Я твой плохо ничего не делала. И твой капитолийцам ничего не делала. Отпусти меня. А я все скажу. Я много знай.

– Значит, жить хочешь? – угрюмо спросил старшина.

– Хочу, командила.

– Так тогда рассказывай, хоммучий потрох! А потом видно будет. Ну?!

– Я все понимай, командила. Не селдися, я все скажу. Этот Пузыч говолила, что была в плену у шамов.

– У шамов? – с недоверием переспросил старшина.

– У шамов, у шамов. В плену она у них было. И не только она. Много волмов в плену была, очень много. Шамы всех делжали на цепях и совсем не колмили. Совсем, чтобы волмы были голодный и злой. И это… в головы шама залазила, ничего не давала делать. Чтобы волмы их слушалась, а сама ничего не могла думать. Потому что шамы не давала.

– Да не тараторь ты так, урод, – с раздражением вмешался Бугров. – Ничего не понимаю. Старшина, ты понимаешь?

– Кое-что понимаю, сержант, – медленно произнес Латыпов. А про себя подумал: «Ай да молодец, сержант. Спас «бомжика» от «кровопийцев» – как будто наперед знал, что тот может поделиться ценной информацией. Одна из заповедей разведчика – нельзя недооценивать «языка», как бы он не выглядел. Если есть возможность – всегда допроси. И не спеши убивать».

– Если понимаешь, то объясни, – не дождавшись продолжения от Латыпова, хмуро сказал сержант. – А то мы с Федором стоим, как болваны.

– Я объясню, парни. – Старшина посмотрел на арбалетчика. Тот, в отличие от Бугрова, не проявлял любопытства. Но наверняка прислушивался к разговору. И почти наверняка кто-то из них двоих потом все доложит Якубу.

Не хотелось Латыпову, чтобы эта информация, связанная с его братом, дошла до ушей Когорты Избранных. Интуитивно чувствовал – не надо бы им об этом знать. Но теперь скрыть уже не удастся – Якуб все равно докопается.

– Шамы, похоже, новую пакость придумали, – сказал Латыпов. – Ловят вормов и держат их зачем-то при себе. А чтобы те не рыпались, подавляют их волю. Гипнотизируют, я так понимаю. И этот Пузыч у них тоже в плену был… Только вот на фига шамам «трупоеды» сдались? Работники из них никакие…

– Они не лаботники, командила, – встрял мутант. Его прямо-таки трясло от желания выслужиться и спасти свою жизнь. – Они воина. Пузыч говолила, шамы их длаться посылала. Ваша капитолийца шла, а шама на них послала волма. Пузыч тоже там была.

– Стоп, – сказал Латыпов. – Хочешь сказать, что шамы заметили капитолийцев и натравили на них вормов?

– Да.

– Когда это было?

– Моя не знает, Пузыч не говолила. – Мутант наморщил узенький лобик. – Нет, говолила. Пузыч говолила, что это было давно, когда был полная луна.

– Ночью, что ли? В ночь полнолуния?

– Нет, днем. Перед ночью. Пузыч говолила, что в ночь полной луны шамы всегда делают желтва. Много желтва – лежут голло и едят. Пузыч боялся, что его тоже съедят. Но днем плишла ваша капитолийца. И волмы напала на них. Потому что так велела шамы.

– Понятно, – сказал Латыпов. И лицо его резко побледнело.

Он и на самом деле уже почти все понял. В том числе, понял самое главное и ужасное. Хотя и не хотел в это верить. Но слишком уж многое сходилось.

Полнолуние было около двух недель назад. И примерно в это же время в рейд ушла разведгруппа под командованием Ильи Латыпова. Ушла, как понимал Сергей, с тайным поручением Стратега Олега.

Подробностей Сергей не знал. Илья не рассказывал, а он не спрашивал. И не только из-за секретности задания…

Но сразу после этого погиб Олег. А группа капитана Латыпова так и не вернулась в Капитолий. Зато по Тушино около двух недель шастал с палашом Ильи безродный ворм Пузыч. И таскал на голове тактический шлем, ублюдок.

Чего уж тут непонятного? А верить все равно не хочется. Кто же захочет поверить в гибель старшего брата? Пусть и не общались они толком последние несколько лет. Да что там не общались – считай, врагами стали. А все из-за Ирины – красавицы и на редкость легкомысленной девки.

Сначала она пообещала Сергею, что выйдет за него замуж. И вдруг резко изменила мнение, заявив, что любит Илью. Все, мол, Сережа, между нами кончено. Не обижайся, но сердцу не прикажешь.

Сильно обиделся тогда Сергей на старшего брата. Настолько сильно и страшно, что всенародно пообещал его убить накануне свадьбы. Не в спину, понятно, убить, а в открытой схватке – в «поединке чести».

Илья оправдывался, пытался объясниться с братом, но тот и слушать не желал. Лишь твердил, как заведенный: «Либо ты, либо я. Либо принимай вызов, либо сдохнешь, как трус».

И быть бы большой беде. Да вмешался Стратег Олег и уговорил Сергея отказаться от поединка. Не позорь, мол, имя Латыповых такими разборками из-за глупой бабы. Все равно уже ничего не изменишь, только жизнь разрушишь – и себе, и брату.

Стратега Сергей послушался. Но брата не простил. Даже несмотря на то, что напрочь выбросил Ирину из сердца. А вскоре и сам женился назло всем, чтобы не думали, что он переживает. Однако с Ильей так и не примирился. Потому что считал его предателем.

Но сейчас… После того, как всего-то полмесяца назад скончалась от сердечного приступа мать… Сейчас известие о гибели брата потрясло старшину до глубины души. Что же это за напасть такая?! За что его Юпитер проклял, оставляя без близких людей?